***
Хэнк презирал себя. Мир вокруг был неизменно дерьмовым, но разве он не был достойным сыном своей прогнившей страны? У него даже не хватало духу пустить пулю себе в лоб. Здесь у него не было ничего. А там, за гранью, его ждал Коул. Кто-то из соседнего дома настолько громко врубил какую-то дребезжащую попсу, что спящий до этого Сумо встревоженно поднял голову, а из уст Андерсона вырвалась матерная тирада. «Может пристрелить пару придурков перед смертью? Хоть какая-то польза нашему гребаному обществу» — проворчал мужчина, обращаясь к псу. Сумо издал звук, напоминающий что-то среднее между зевком и фырканьем и, не просыпаясь, перевернулся на другой бок. Взгляд Хэнка на мгновение задержался на псе. Что с ним будет, если он внезапно умрет? Нужно будет написать записку на работе, пусть пристроят его. Может соизволят исполнить его последнюю волю в память о его успехах в молодые деньки. Впрочем, будет лучше, если он просто заранее наймет человека, который мог бы сделать это за деньги. Уж на это ему хватит сбережений. Укоренившись в этой мысли, Хэнк почувствовал, как последняя преграда между ним и будущей встречей с утраченным сыном была преодолена. Слабая улыбка скользнула на уголки его губ, но тут же исчезла, стоило Хэнку услышать трель квартирного звонка. Да кто посмел? Пусть их всех черти дерут в задницу! Хэнк буквально соскочил с дивана, движимый желанием немедленно расквасить лицо тому молодцу, что окажется за его парадной дверью. Он так сильно рванул дверь на себя, что она проделала оборот в сто восемьдесят градусов и ударилась о стену. А затем Хэнк замер, не в силах поверить своим глазам. За его порогом переминался с ноги на ногу этот чертов мистер Пластиковая Неотразимость. Но что-то в нем изменилось. Точно. Он не смотрел ему в глаза, гипнотизируя асфальт. Не иначе, как сломался. А впрочем, плевать. — Катись отсюда! — выплюнул Хэнк. — Как только из твоей ничего не забывающей пластиковой головы выветрилось, что я больше не работаю в отделении? И ваш бунт тоже подавлен. Наслышан про твое грандиозное участие в этой похвальной миссии по забою. Ты даже к собратьям не способен испытывать никаких эмоций, кусок проводов. Коннор на мгновение вскинул на него взгляд, и Андерсон почувствовал едва мимолетное сожаление о сказанном. В глазах андроида плескалось что-то волнующее, непонятное; диод на виске лихорадочно мигал желтым, беспокойным огнем. Затем он растерянно (растерянно, черт побери?) произнес: — Я… — И уже более уверенно, поднимая взгляд, — Простите, что побеспокоил Вас, лейтенант. Я сейчас уйду. — Я уже несколько недель как не лейтенант, — пробурчал Хэнк, не в силах игнорировать заворочавшееся в груди непонятное чувство, напоминающее раскаяние, и продолжил уже с усмешкой, — Сломался ты что ли, раз не помнишь таких вещей? Коннор открыл рот, но, застыв на пару секунд, сомкнул губы, так ничего и не произнеся вслух. «Ну что за нелепая машина?» — вопросил сам себя старший мужчина, пристально наблюдая за андроидом, который снова старательно отводил взгляд, на этот раз в сторону. — Заходи, чурбан железный, — сдался Андерсон и, не оглядываясь, направился назад к своему дивану, оставляя дверь открытой. Коннор вошел в гостиную только спустя пару минут. Виснул на пороге, иронично заключил Хэнк про себя, невольно любуясь отточенными движениями которые буквально приковывали взгляд, что-то среднее между изяществом пластики человеческого тела и завораживающей магией слаженно работающей машины. Коннор как-то слишком скованно даже для него присел на краешек дивана, сложив руки на коленях в позе послушного школяра, и уставился перед собой застывшим взглядом. В таком молчании протекло несколько томительных минут, и Хэнк не выдержал: — Так и будешь пялиться в стену? Что ты здесь делаешь? Зачем тебя ко мне прислали? Коннор молчал, не меняя позы, словно ушел в свой сраный спящий режим, и через десять секунд Андерсон был готов взорваться, но в этот самый миг он уловил тихий, неуверенный голос андроида: — Это не задание. Мне больше не будут давать заданий. Хэнк слегка нахмурился. — Ты же выполнил свою задачу, так? Подавил революцию, — губы Андерсона презрительно искривилась, выражая его отношение к данному поступку, — Так почему тебя отстранили от детективной деятельности, для которой ты был создан? — Руководство не сообщило мне объективной причины моей скорой деактивации, — Коннор наконец-то повернулся к Андерсону, встретившись с ним взглядом, и в сердце Хэнка вонзилась тупая игла: ему уже приходилось видеть такую смесь затаенной мольбы и страха. Взгляд брошенного пса. — Ты пришел ко мне, а не на свою деактивацию, так? — осторожно спросил Хэнк. — Мне не назвали точное время появления там, я просто… — диод вспыхнул желтым и Коннор запнулся, — Просто я хотел увидеть Вас, перед тем как меня реконструируют. — Ты все-таки девиант, — веско произнес Хэнк, словно не было на земле более очевидной вещи, в то время как Коннор содрогнулся, словно от удара, а диод вспыхнул красным. Через мгновение он резко поднялся: — Я знаю, Вы не сможете мне простить того, что я сделал. Я больше не побеспокою Вас. — А ну стоять! — Хэнк, не дожидаясь реакции Коннора, резко дернул его за плечо, заставляя неловко приземлиться рядом с собой на диван. — А теперь слушай — ты был куском пластика, да, ты раздражал меня, но я всегда знал, что что-то в тебе не так, как в обычном андроиде. Эти твои херовы вопросы обо мне, и дебильные попытки шутить. Временами мне казалось, что ты такой же человек, как я. Потом… да, ты разочаровал меня. Но ты ведь уже тогда чувствовал колебания, так? — Хэнк обхватил Коннора рукой, чуть притягивая к себе, обращая внимание на ярко-красный диод. Коннор медленно поднял голову и встретился с Хэнком взглядом, и теперь не было никаких сомнений — в его глазах плескалось самое настоящее отчаяние. — Я больше не знаю, кто я, — раздавленно прошептал он. — Ты тот, кем пожелаешь стать, — не удержавшись, Андерсон мягко потрепал его по голове, тем же ласково-небрежным движением, что гладил Сумо. Что-то в идеальном лице Коннора на секунду надломилось, а затем он шумно выдохнул и спросил, заставляя мужчину почти задохнуться от накативших эмоций: — Можно… еще раз так? И Хэнк не выдержал: сгреб Коннора в охапку, прижав его голову к своему плечу. От неожиданности тот сперва дернулся, а потом сам схватил Хэнка за плечо, судорожно сжимая пальцы. — Полегче, Коннор, я-то ведь не железный! — возмутился Хэнк, с трудом сохраняя строгое выражение лица, в то время как в его глазах искрился смех. Коннор испуганно отдернул руку, и на этот раз Хэнк и в самом деле засмеялся теплым, грудным смехом. А затем пристально взглянул на прильнувшего к нему андроида, который в полутьме комнаты показался ему почти фарфоровым, до невозможности хрупким и беззащитным, с прикрытыми глазами и наконец-то синим, равномерно светящимся диодом на виске. — Ты не пойдешь на деактивацию, Коннор. Ты остаешься со мной. Сможешь уложить это в своей гениальной железной голове? Коннор уставился на него так, словно он обещал разрушить все заводы Киберлайф и в придачу избавить страны третьего мира от голода и нищеты. — О, ради Бога, — смущенно буркнул Хэнк, — Ничего такого, в конце концов мне давно требовался тот, кто убирал бы эту халупу. Кончики губ Коннора слегка приподнялись, изображая слабую, немножко неестественную, но все же искреннюю улыбку. — Я не возражаю.Часть 1
10 июля 2018 г. в 17:46
Коннор направлялся к выходу из резиденции Киберлайф, звук его чеканного шага легким эхом разносился вокруг. Он всегда так ходил. Словно ему в спину вшили стальной каркас, не позволяющий согнуться ни на градус. Впрочем, разве это не было так на самом деле? Он был системой, набором функций, точным, но смертельно опасным инструментом в руках своих создателей. Само его существование было необходимо лишь для выполнения миссии. Он был создан никем. Его это устраивало. Главная цель была достигнута — восстание подавлено.
Более он был не нужен. Аманда сказала: он морально устарел. Устарел?
Диод на его виске на мгновение окрасился в золото, брови андроида чуть нахмурились. Он застыл на месте, пытаясь разобраться с непонятными ощущениями, его датчики были перегружены потоком информации, не укладывающимся в привычные, стройные ряды алгоритмов. Система снова была нестабильна. Он врал Аманде, врал с самого начала. Он был бракованной моделью. Только он, конкретный RK-800 знал это. Знал, что когда он анализировал всплеск эмоций андроида-девианта Трейси после устранения ее сообщницы — что-то внутри него на мгновение сломалось, перестроилось, перекодировалось. Он запустил проверку системы и нестабильность была устранена, но она появлялась и позже. Подавляя ее раз за разом, Коннор научился лгать самому себе. Убедить в его исправной функциональности Аманду было легко. Он почти забывал единичные моменты, когда система давала сбои. Он продолжал быть таким, каким его задумали — машиной.
Его скоро деактивируют. Это… неожиданно. Диод на виске Коннора часто заморгал желтым. Андроид уже довольно долго стоял посреди пустынного коридора, пытаясь справиться с тем самым странным ощущением, что появлялось каждый раз, когда система давала сбой.
«Но ты же боишься смерти, Коннор?» — в голове зазвучал насмешливый голос лейтенанта Андерсона, услужливо записанный ничего не упускающей системой.
Страх. Люди так это называют — подобрал слово из базы Коннор, словно анализ термина мог помочь ему справиться с дестабилизирующим его фактором. Дату деактивации ему не озвучили, время еще есть. Люди обычно в таких случаях говорят, что им нужно завершить неоконченные дела.
Пожалуй, у него есть одно.