не просыпайся
10 июля 2018 г. в 21:21
Неловко. Затаив дыхание, прохожу глубже в полупустую гостиную, существование в моей жизни которой уже давно прервалось и не имеет шанса на восстановление, кроме как в воображении.
У меня сегодня есть шанс излить душу и попросить маленький совет на будущее, но этого я, пока еще, не осознаю, бездумно и волнительно всматриваясь в расслабленной позе сидящего в кресле собственного кумира.
Можно ли подходить к нему сейчас? Не заметив протеста в усталых глазах, я, ощущая сильное биение сердца и то, как неистово сжимаются все органы внутри меня, прохожу еще ближе и сажусь напротив. В голове мысли, что это первая встреча с кумиром, что надо показаться милым и достойным внимания фанатом, но в то же время моя душа подозрительно, словно во сне спокойна, а руки, которые обычно немеют от подобных чувств, владеют сейчас полной свободой действия.
— Ну и? Доставай свою тетрадь или что там, разговор записывать...
Удивленно смотрю на сказавшего это человека, что в сидячем положении возвышал меня на целую голову. Зачем записывать разговор, да еще вручную? Этот вопрос я озвучиваю, не ощущая ни намека на дрожь и сухость в горле, на что я предполагал в грезах об этой встрече. Свободно.
— Ну да, многие фанаты так делают, когда встречают кумира, еще автограф выпрашивают. —пожимает плечами мужчина и тянется к своей тетради, тонкой и совсем немного еще немного исписанной. Поджимаю губы и усиленно ищу достойные, серьезные вопросы в своей голове, что составлял и хотел озвучить намного ранее. Голос человека уставший — видимо, я один из последних, кто посетил его на сегодня, а сам он уже решил не надевать маску добродушного безустанного человека. Расслабленность и легкая усталость играет нам на руку, поэтому я тоже разминаю свои замершие гипсовой статуей плечи и посылаю в профиль человека дружелюбную улыбку.
Понимаю, что шанс есть на три вопроса и беседу. Перед глазами вдруг возникает старый и, казалось бы, давно забытый сон, но, наблюдая за картинками, понимаю, что уже видел его в одной из ночей своей жизни.
В нем мир абстрагирован. Забираюсь на самую высокую точку, вкладывая на это последние силы, дарованные на создание сюжета сна, но в конце пути осознаю, что забрался на кончик ножевого лезвия, и сейчас приходится держаться за него окровавленными руками, лишь бы не грохнуться на пол окружающего пространства. Съезжаю вниз, лезвие впивается в кожу и мучительно рвет ее. Приходится разжать руки и начать падать.
— Зачем ты последовал за ней? — спрашивает человек, покосившись на меня после того, как я моргнул, очнувшись ото сна. Сразу понимаю, что это за "она". — Она направилась по такому пути, потому что может, а тебе показали ясный пример того, что случится, направься ты не по своему пути. Ты потеряешь руки и упадешь в конце, потому что это не твое. Ты что, самоубийца?
Опускаю глаза стыдливо. Он наблюдал за всеми моими снами, посещал каждый, но не везде показывался?
Говорю что-то, на что мужчина закатывает глаза, приправляя этот жест усмешкой, словно бы брата младшего высмеивает.
Беседа затягивается, но я совершенно забываю думать об уходящем навсегда времени, об окружающем мире, уходящем туда же, потому что вокруг меня сейчас существует лишь картина старой гостиной и мой кумир, реагирующий на слова и предложения, отвечающий на вопросы, который милый, потерявший усталость и замученность в глазах, улыбается и разрешает сидеть близко-близко, вплотную и так, что, если голову повернешь, то коснешься лбом чужого плеча, как ласковый кот. Мои вопросы, которые я уже совсем не помню, словно бы их вычерпнули из памяти широкой ложкой или цепкой рукой, были озвучены, на них существуют ответы, что были, несомненно, положительными во всех смыслах, а еще я помню точно, что не умеющий рисовать человек нарисовал точную позу спящего на тот момент меня и показал, но оставил навсегда в своем, несуществующем мире временных иллюзий.
Я выпрашиваю теплые объятия, смаргиваю подступившие вдруг слезы, что пришли от осознания конца встречи. Ничего из подаренного — переписанного вручную разговора, рисунка с подписью и самого кумира — не смогу материализовать, а на мысль "хочу остаться во сне навсегда" он меня сам ругает. Дает совет, несомненно, важный и очень полезный, которому я неосознанно буду следовать. И начинает таять, терять плотность и свое существование прямо на глазах.
— Спасибо, Намджун, — едва успеваю поблагодарить я и меня мягко выталкивает в реальный мир.
Слышу гудение компьютера, сквозь веки ощущаю пробивающийся солнечный свет, тихий родительский разговор доносится с другого конца квартиры. Упорно и долго не меняю позы и не открываю глаз, тщетно пытаясь вернуться в мир прохладных несуществующих, но красивых оттенков и сбывающихся мечт, но получается лишь разлепить один глаз, вытянуть руку и посмотреть на время. Половина седьмого, суббота. Подавляю вздох, жмурюсь и воспроизвожу произошедшее в голове, прочно закрепляя воспоминания об этой встрече, которые Намджун, к счастью, не стал забирать с собой.
Когда многое становится понятно, все точно будет хорошо.