Треш-толк как метод соблазнения

Е Сю только переступил порог комнаты, а уже начал бесить. Достаточно было посмотреть на него, оглядывающего комнату Цзялэ со своей вечной полуулыбкой на губах, как уже захотелось выставить его в коридор, и даже еще дальше — из здания, и вообще из Пекина. Комната у Цзялэ была такая же, как у всех — узкая, белая, с компьютерным столом и односпальной кроватью. Цзялэ обзавелся только одним украшением: мишенью для дротиков, с наклеенной на нее фотографией Е Сю. Как раз вчера и наклеенной, сразу после того, как Е Сю в очередной раз вышел из отставки. Блядь, почему ему там не сидится. Закрыв за собой дверь, Е Сю подошел к мишени, потрогал пальцем уже пробитую дротиками дырочку в глазу и обернулся с деланым сочувствием: — Плакал? — А не пошел бы ты! — Цзялэ наконец вскочил со стула и схватил Е Сю за ворот футболки. — Выметайся! — А то что? — спокойно спросил Е Сю. — А то я тебя выставлю. — Во-первых, — Е Сю сунул руки в карманы, — тебе не хватит сил. Во-вторых, как это будет выглядеть? А в-третьих, ну разве можно так поступать со старым больным человеком, который вернулся с заслуженного отдыха, чтобы наконец сделать тебя чемпионом? — Старый больной человек! Сделать меня чемпионом! — Цзялэ задохнулся от возмущения, но в глубине души шевельнулось, да, в этот раз может выйти. Именно с ним. С этим бесконечно талантливым мудаком. С его хитростью, бесстыжестью, тактикой, силой, умом, целеустремленностью — всем тем, за что Цзялэ его так ненавидел, и тем, за что им невозможно было не восхищаться. Е Сю смотрел на него в упор и, словно зная, что происходит у Цзялэ в голове, улыбался — мудацки, понимающе и печально. — Иди ты! — Цзялэ ударил кулаком в стену рядом с его ухом. — Повторяешься. Е Сю вдруг осторожно взял его за запястье и поднес его кулак к своим глазам, словно хотел убедиться, что тот не пострадал. — С руками надо осторожнее, это большая ценность. — Он погладил кулак, словно котенка. — Ты… — начал Цзялэ и замолчал. Никаких слов не подобрать к такой наглости. Е Сю кивнул. — Я. Что дальше? Что дальше? Этот мудак снова смотрел так, словно знал все ходы Цзялэ наперед. И именно поэтому он сделал то, что сделал. Что иногда представлял в моменты, когда Е Сю бесил его особенно сильно, но всегда после запихивал как можно глубже в подсознание. Он Е Сю поцеловал. Жестко, яростно, раздвигая зубы языком, не давая себе удивиться, когда это удалось слишком легко. Он покусывал узкие губы, тянул за отросшие волосы, и прижимал Е Сю к себе так крепко, чтобы тот и вздохнуть не мог. Цзялэ оторвался не скоро, только когда выместил всю злость в поцелуе. Он чуть отстранился, разглядывая Е Сю. Тот и правда задыхался, губы припухли, но все равно складывались в улыбку. Цзялэ поднял бровь — ну что, есть чем ответить? Ну не мог, никак не мог этот мудак просчитать такого хода! Е Сю вдруг вытащил руку из кармана. Поднял ладонью вверх. На ладони лежал тюбик, блядь, смазки! — Как?! Е Сю кивнул на мишень. — Фан Жуй рассказал, я сразу понял, что это любовь. — И ты сейчас будешь петь, что это взаимно? Или просто на слабо берешь? Угасшая было злость начала разгораться снова. Никакое восхищение, никакие социальные условности — плевать, что он возглавил сборную! — не удержат Цзялэ от того, чтобы как следует его отделать. Е Сю вдруг вздохнул. — Ну зачем сразу так громко. Давай сойдемся на том, что ты мне тоже нравишься? На слабо значит. Минимум, чего он заслуживает — быть раздетым до трусов и выставленным в коридор. Цзялэ взял тюбик из его руки, сунул себе в задний карман и начал стягивать с Е Сю футболку. — Ну почему мне никто никогда не верит? — простонал Е Сю, выпутываясь из рукавов. — Ты что, еще с кем-то это делал? — возмутился Цзялэ. Неужели Е Сю не к нему первому так подкатывает? Он едва не оторвал пуговицу от брюк, расстегивая их. — За кого ты меня принимаешь! — За Е Сю! Тот вдруг выставил руки и отступил на шаг. — Стой. Он покачнулся, наткнувшись на кровать, и неловко сел на нее. Худой, светлокожий, с коричневатыми острыми сосками на безволосой груди. Брюки спутались вокруг лодыжек, острые колени длинных ног торчат в стороны. Е Сю поднял на Цзялэ растерянный взгляд. — Ты мне правда нравишься. Это не розыгрыш. Он развел руки в стороны, словно подчеркивая: вот он я перед тобой, голый и беззащитный, хоть и мудак временами, но не сейчас. И Цзялэ почему-то ему поверил. — Ну блядь. — Он плюхнулся на кровать рядом. — Какого хрена тебе вечно надо все испортить? — То есть, ты бы предпочел страдать безответно? Ну прости, я не знал. — Ты бы мог сказать это раньше. — Я не знал, что тебе нравлюсь, пока ты меня не поцеловал. — А смазка у тебя просто в кармане завалялась? — Если хочешь быть чемпионом, надо быть готовым к любому бою. Цзялэ застонал. — Я тебя все-таки убью. — Лучше поцелуй. У тебя охренительно получается. Е Сю повернулся к нему. Наверное, поцеловать — отличный ответный ход, невозможно же смотреть, как он улыбается. Цзялэ прижался губами к его губам — и отстранился через мгновение. — И все-таки, почему у тебя с собой смазка? Е Сю хмыкнул: — Не ты один рад моему возвращению, Фан Жуй вручил со словами, что я настоящий пидорас, а значит, мне пригодится. Цзялэ фыркнул. — Он прав. — То есть, мы сегодня?.. Цзялэ не дал ему договорить, толкнул, заставляя упасть на кровать, и сел верхом на бедра. — Я еще не решил. Он принялся целовать Е Сю, снова жестко и требовательно, кусая губы, гладя языком небо, вплетая пальцы в волосы, дергая за кончики. Е Сю отвечал мягко, подставляясь под укусы, и только иногда выдыхал резко, когда Цзялэ переступал грань. И это, кажется, был единственный звук в его исполнении, который Цзялэ не раздражал. Оторваться было очень тяжело. Чем дальше, тем больше Цзялэ понимал, что это его «я еще не решил» — просто блеф. Потому что, ну как можно не решить, когда Е Сю гладит по спине, осторожно стягивает резинку, распуская хвост, трется обнаженным членом о бедра — и все это молча! Возмутительное коварство с его стороны. — Скажи что-нибудь, — подозрительно отстранился Цзялэ. — Что? — Какую-нибудь гадость, как ты умеешь. — Я хочу тебя, — сказал Е Сю. — Эй! Это ниже пояса! — Выше — тоже хочу. Е Сю скользнул руками под футболку, потянул за подол вверх и, когда Цзялэ сбросил ее на пол, мягко надавил на плечи. Цзяле опустился на него, прижимаясь обнаженной кожей к обнаженной коже, чувствуя себя слишком уязвимым на таком расстоянии. Разговаривать с Е Сю безопаснее всего через два монитора и прицел. — Боишься? — спросил Е Сю, прикасаясь губами к его уху. Так тихо, что почти нежно, и не расслышать сарказма. — Ты еще добавь «на колени», — усмехнулся Цзялэ. — Не надо на колени, я хочу вот так — лицом к лицу. Руки Е Сю спустились по спине к заднему карману. Вытащили тюбик. — Давай. — Е Сю покачал тюбиком у Цзялэ перед носом. — И не говори, что ты еще не решил, я все прекрасно чувствую. Да еще бы. С таким стояком себе было легче соврать, чем Е Сю. Цзялэ быстро разделся до конца. Устроился между разведенных ног. Провел ладонями по белым бедрам от колен до паха и, поглядывая на спокойное лицо Е Сю, выдавил немного смазки на пальцы. — Тебе самому-то не страшно? — Я в ужасе и паникую, — сказал Е Сю. — И курить ужасно хочется. И не понять, врет или нет. Ну про курение — точно правда. — Буду нежен, как с девственницей. Цзялэ осторожно ввел один палец внутрь, а Е Сю прикрыл глаза и тихо вздохнул. Какой же он красивый, когда молчит, — подумал Цзялэ. Внутри было горячо и гладко, и, против обещания, Цзялэ не смог терпеть долго. Смазав член, он приставил головку ко входу и толкнулся. Тугие мышцы медленно впустили его, но, даже понимая, что причиняет боль, Цзялэ не мог остановится, пока не вошел до конца. — Ничего не говори, — тихо попросил он, снова прижимаясь к Е Сю всем телом. Тот открыл глаза и кивнул, обнимая Цзялэ в ответ. Молчаливый договор о взаимном разоружении: ни иронии, ни сарказма, ни притворства. Цзялэ двинул бедрами, наполовину выходя наружу, и снова толкнулся внутрь. И еще и еще. Е Сю обвил ногами его талию, немного изменяя угол, и застонал. Так тесно. Так сладко и жарко. Так откровенно. Его безоружная честность била сильнее язвительных слов. Заставляла забыть о том, что нужно дышать. Цзялэ двигался все быстрее, покрывал ключицы беспорядочными поцелуями, шарил руками по гибкому телу, а Е Сю прижимался теснее, вплетал пальцы в волосы, вздрагивая от толчков. Когда оргазм подступил совсем близко, Цзялэ заставил себя остановиться и посмотреть в лицо Е Сю. В затуманенные глаза, на приоткрытые губы. Все-таки, если молчит и только стонет — невыносимо красив. — Не останавливайся, — хрипло попросил Е Сю. — А то что? — А то я умру, и тебе придется прятать мое бездыханное тело. — Но если язвит, то даже еще красивее. Цзялэ улыбнулся, снова начиная двигаться. — Думаю, мне многие захотят помочь. С радостью. Е Сю обнял его лицо ладонями. Провел большими пальцами по губам. — Мне кажется или ты правда дрочишь на треш-толк? — дыхание у него сбивалось, заставляя глотать окончания слов. Хрен его знает. Наверное. Иначе бы не нарывался. — Я еще не решил, — выдавил Цзялэ между толчками. Приподняв голову, Е Сю прошептал ему на ухо: — Тогда я буду нежным, как с девственницей. Хотя мы оба знаем, сколько раз я тебя поимел в чате. — Ты считал? — Можно просто посмотреть статистику Альянса, сколько раз мы встречались. — Сволочь ты. — И тебе это нравится. Голос Е Сю, мягкий, задыхающийся и неровный, затягивал. В какой-то момент Цзялэ перестал уже разбирать отдельные слова, интонации сливались с гулом крови, с биением пульса. Он кончил, когда Е Сю вдруг замолчал на мгновение — и тихо вскрикнул, пачкая их животы спермой.