Земную жизнь пройдя до половины

Тишина, нарушаемая только тиканьем часов да завыванием бушующего за окном ветра, и полумрак освещенной горящим камином комнаты – идеальные условия для неспешных, основательных размышлений. А если у тебя в запасе имеется еще и целая бессонная ночь, можно быть уверенным - в голову обязательно придет что-нибудь неожиданное, то, что при свете дня покажется нелепым, бредовым, пугающим или смешным. Первое время ослепленный собственной злостью Гарри не мог думать ни о чем ином, как о том, что именно и каким образом он выскажет вернувшемуся утром от любовника зельевару. Затем его мысли плавно перетекли на самого Снейпа. Удивительно, аврор был знаком с этим человеком почти всю свою сознательную жизнь, но при этом знал о нем так мало. А ведь еще в школе Мастер Зелий, пожалуй, был человеком, о котором Гарри думал чуть ли не чаще всего. Кого он первым заподозрил во всех возможных грехах на первом курсе? Кому он не верил на втором и кому противостоял, помогая Сириусу, на третьем? А на четвертом все их с Роном и Гермионой подозрения обрели новую силу – Снейп оказался Пожирателем Смерти. Пятый… Этот год до сих пор тяжело было вспоминать. Занятия окклюменцией. Злополучный думосброс. Гибель крестного. И осознание той жгучей ненависти – страшного, разрушительного чувства, превосходящего по своей силе все, что он когда-либо испытывал к кому-то другому, даже Волдеморту. И еще один год, последний, для их со Снейпом совместного пребывания в Хогвартсе. Учебник Принца-Полукровки. Их с Гермионой открытие о принадлежности Снейпа к семье Принц. И жуткая, похожая на кошмарный сон сцена на Астрономической башне. Все события этих шести лет промелькнули перед мысленным взором Гарри. И остановились, натолкнувшись на год седьмой. Год, о котором он очень не любил вспоминать. Год, которого без помощи ненавидимого всеми членами Ордена Феникса мага, им бы не пережить. На самом деле, Гарри давно уже для самого себя признал, что та победа была по большей части Победой одного человека, одного Героя. Того, кого благодарное Отечество в награду за все принесенные жертвы погнало от себя прочь. И даже сам Гарри тогда… Нет! Вот об этом молодой человек не мог думать даже находясь один, даже под покровом ночи. Зато вполне можно было поразмышлять над собственным странным восприятием Нового Снейпа. Да, за прошедшие шесть лет зельевар изменился, и не только внешне, но не настолько же, что… Вот оно! Непонятно почему, но человека, согласившегося помочь им достать противоядие для Джинни, человека, с которым он жил вот уже полторы недели, с которым было так интересно разговаривать и так восхитительно вместе слушать оперу, Гарри воспринимал как совершенно нового, раньше не знакомого ему мужчину. Разум помнил все те оскорбления, что наносил ему Мастер Зелий прежде. Но интуитивно бывший гриффиндорец не ждал от зельевара никакого подвоха. И вот это было более, чем странно. В чем-то даже пугающе. Ведь если разобраться до конца, Гарри так и не знал, почему Дамблдор доверял Снейпу. И что именно заставило зельевара перейти на сторону Ордена Феникса. Тем более, если, как сейчас выясняется, на той стороне у него оставался любовник, с которым он и став шпионом не прекратил отношений. Или роман с Малфоем у Снейпа закрутился позже?.. «Ха - роман!» – мысли Гарри с легкостью порхающей букашки перепрыгнули на новую для него тему. Возможен ли вообще между двумя мужчинами «роман»? Кажется, он где-то слышал, что в мире магглов разрешена даже регистрация однополых браков. Хотя нет, наверное, он все-таки что-то перепутал. Однополый брак – это что-то уж слишком глупое. Ни детей, ни нормального семейного уюта… И все же. Снейп и Малфой. Было в этой паре что-то неправильное, что-то привлекательное и отталкивающее одновременно. Гарри попытался представить себе двух этих магов, занимающихся любовью. Или здесь было бы уместнее какое-нибудь другое слово? Но не важно. Главное то, что Снейп упорно не желал представляться без одежды. Гарри поменял положение затекших за ночь ног и негромко рассмеялся. Это надо же, до чего его довели все эти мысли. Он, пришедший девственником на брачное ложе, никогда не изменявший жене и даже после развода бывший с женщинами всего три раза, сейчас сидит здесь и размышляет о том, как выглядит его бывший профессор зельеварения во время секса! Интересно, что бы сказал Снейп, если бы узнал, какие именно мысли приходят в голову сына его школьного врага? Впрочем, нет, вот этого как раз лучше не узнавать. – Поттер, что вы здесь делаете? – представленный Гарри образ разъяренного зельевара был столь правдоподобен, практически осязаем, что молодой человек даже не сразу понял, что вопрос прозвучал не в его воображении, а на самом деле. И что реальный Снейп вот уже какое-то время стоит в гостиной, а на его освещенном неровным пламенем камина лице застыло выражение, куда более страшное, чем то, что Гарри себе представлял. Рука аврора непроизвольно потянулась за палочкой, но усилием воли он заставил себя замереть. Глупо было бы напасть на по-настоящему взбешенного зельевара в его собственном доме. Тем более, что не понятно еще, из-за чего именно Снейп пребывал в таком состоянии. – Ну. Вы будете отвечать на мой вопрос или мне проверить, насколько хорошо вы на самом деле владеете окклюменцией? – в голосе Мастера Зелий звучала неприкрытая угроза. «Что, Снейп, поссорился с любовничком?» – с каким-то не свойственным ему злорадством подумал Гарри, но тут же спохватился. Зельевар пришел в гостиную совсем не с той стороны, откуда его ждал бывший гриффиндорец. Не через входную дверь – с улицы, а из скрытого вращающимися шкафами прохода в лабораторию. – Я… ждал вас, – проклиная самого себя за то, что попал в такую глупую ситуацию, и лихорадочно размышляя о том, что нельзя, ни в коем случае нельзя, допускать такого непревзойденного лигиллиментора, как Снейп, в свою голову, наконец ответил Гарри. – Вот как? И что же вам от меня потребовалось в… – быстрый взгляд на стоящие на каминной полке часы, – четыре часа утра? – Что?.. А, ну да. Я хотел спросить, нет ли у вас какого-нибудь сонного зелья, – сказал Гарри и тут же ужаснулся глупости своего ответа. – То, что вы, Поттер – идиот, я знал всегда. Но неужели в нашем аврорате все такие же, как вы, имбецилы? Вы даже в школе не врали настолько примитивно, – Снейп усмехнулся краешком рта и прошел к незанятому креслу. Интересно, Гарри это только показалось или владевшее Мастером Зелий бешенство в самом деле отступило? – Так что случилось? – Ничего. – Ничего? – Снейп приподнял левую бровь в своей излюбленной манере. Гарри встретился с зельеваром взглядом и тут же пожалел об этом – слишком яркими все еще были образы, менее чем пятнадцать минут назад не пожелавшие складываться в картину страсти. А ведь, пожалуй, сейчас у молодого человека такой проблемы могло бы и не возникнуть. Потому что отражавшаяся в глубоких глазах зельевара игра полыхавшего в камине пламени придавала его обычно каменно-суровому лицу что-то дикое, бушующе-жаркое. Стоило Гарри подумать об этом, как он почувствовал предательски наползающий на его лицо румянец, и мысленно взмолился о том, чтобы всегда внимательный Мастер Зелий ничего не заметил в окружающем их неровном свете. – Ах вот оно что… – неожиданно резко поднялся со своего места Снейп. - Вы говорили с кем-то из Уизли. И вас, наконец, просветили о моих предпочтениях, - зельевар стоял, загораживая Гарри свет, его лицо полностью находилось в тени, но в голосе отчетливо звучала злая насмешка. – И что же, наш храбрый гриффиндорец ничуть не испугался? А, Поттер, признайтесь, вы боитесь? – Боюсь? Чего? Снейп разразился глухим, очень неприятным смехом, и Гарри даже порадовался, что не видит в этот момент выражения его лица. – Какое очаровательное лицемерие! Не будете же вы утверждать, что вам не приходило в голову, что я мог бы возжелать вас? – Меня?! – а ведь такого, и в самом деле, молодому человеку в голову не приходило. – Нет, конечно! При чем здесь я, у вас же… Ну, с Малфоем… – С Малфоем? – Ну да. Рон сказал, что вы еще в школе были с Малфоем. И теперь, когда вы вернулись в Англию… – Мои отношения с Малфоями – не ваше дело, – Снейп чуть пошевелился, так что его лицо снова оказалось на свету. Но теперь это была уже привычная молодому человеку непроницаемая маска. – И все же, зная вашу наглость и полное отсутствие такта, я отвечу на ваш невысказанный вопрос. Люциус Малфой давно уже не является моим любовником. – Люциус? А Драко? – Гарри и сам не смог бы сказать, откуда именно взялся этот столь неосторожно вырвавшийся у него вопрос. Очередная неприятная ухмылка исказила губы Мастера Зелий. – Осторожнее, Поттер. А то я решу, что вы ревнуете и сами хотели бы занять место в моей постели. – Я не гей. – До утра еще есть время, идите спать, - безо всякой связи с предыдущим разговором сказал Снейп и, не дожидаясь реакции Гарри, сам направился на второй этаж. *** Несмотря на то, что в последовавшие за разговором со Снейпом предрассветные часы Гарри спать так и не лег, работа его в этот день продвигалась невероятными темпами. За девять проведенных в архиве аврората часов молодой человек изучил все запланированные на ближайшие три дня папки с отчетами. Однако же, как и раньше, ничего хотя бы даже отдаленно напоминающего сверхъестественную реакцию убийцы из «Лисьего Хвоста» он не нашел. Закрывая последнее из просмотренных дел, Гарри взглянул на часы. Было только половина восьмого. Домой – хотя какое, в самом деле, жилище Снейпа ему дом – идти совершенно не хотелось. Впрочем, как и вообще думать о зельеваре. Что-то в их ночном разговоре было болезненно-неправильное, и при любом воспоминании о Мастере Зелий в груди молодого человека все тревожно сжималось, почти как две недели назад, перед встречей с Малфоем, только сильнее. Но… Если тогда у Гарри был выбор – искать Снейпа или отправляться во Флоренцию самому, сейчас он был связан этой дурацкой Клятвой, по условиям которой он не мог находиться вдали от зельевара дольше, чем три дня. Это злило невероятно. А потому самое хорошее, что мог сделать Гарри в этой ситуации – просто не думать о ночном разговоре. И о Снейпе. А самый верный способ отвлечься от неприятных мыслей – погрузиться в работу. И в течение всего дня это помогало. Однако сейчас, когда все имевшиеся в наличии папки были разобраны, а для того, чтобы идти в другую секцию за новыми, было уже слишком поздно, утреннее вязкое волнение вернулось. Машинально прибирая заваленный папками стол и размышляя о том, чем бы занять себя дальше, Гарри неожиданно обнаружил отложенное вчера дело того погибшего аналитика. А ведь эту-то папку он как раз и не дочитал! Несколько минут у аврора ушло на то, чтобы перечитать насторожившие его накануне абзацы. Затем шли полторы абсолютно бессодержательные страницы. А вот дальше… Когда Гарри прочитал эти строки, в его груди неприятно кольнуло. Но нет, слишком невероятен был смысл, содержащийся в этом отчете. Наверняка это чья-то дурная шутка. Да того же вчерашнего посетителя, однокурсника Сэма! Точно, Гарри вспомнил, как накануне выбежал из помещения архива, спеша на встречу с Роном. Сэм тогда оставался возле его стола с папками один и вполне мог таким образом проявить свое извращенное чувство юмора. Уже практически убедив себя в том, что только так оно и может быть, Гарри достал палочку и произнес заклинание, возвращающее документу его первоначальный вид. Однако, ничего не изменилось. В докладе аналитика – его предпоследнем докладе - все так же было описано, как к нему обратился за помощью его личный информатор, попавший под амнистию бывший Упивающийся. Согласно лежащему перед Гарри отчету, этот некогда служивший Волдеморту человек был в совершеннейшей панике. И было от чего. Его потускневшая после Победы Метка снова потемнела, и через нее пришел вызов – так же, как при втором пришествии Темного Лорда. На этом отчет аналитика завершался, а ниже находилась только одна сделанная его рукой запись – о его переводе на новое запутанное дело, связанное с незаконным использованием какого-то древнего темномагического артефакта. Из приложенной к папке документации следовало, что там его и убили. Убили… аналитика. Непосредственно после того, как он обнаружил… что? О чем может говорить проявление Темной Метки? О возвращении Волдеморта? Но разве в этом случае Гарри не почувствовал бы этого через свой шрам? Да и как бы Риддл смог вернуться – ведь на этот раз он его не только убил, но и уничтожил все хоркруксы. Хотя... Ведь и его самого во время Финальной Битвы по свидетельству окружающих, тоже убили, но он-то вернулся. И еще – дата, стоявшая под отчетом. Все описанные в нем события происходили чуть больше, чем полтора года назад. Год и десять месяцев, если уж совсем точно. Неужели за это время Волдеморт бы себя никак не проявил? Волдеморт… Неужели снова Волдеморт?! Через шесть лет мирной жизни, когда все уже окончательно поверили в собственную безопасность? Но только на этот раз без Дамблдора, без Люпина, без Тонкс – без половины Ордена Феникса. Нет! Об этом страшно даже думать... Страшно. Но ошибки Фаджа они не повторят. А если все-таки не Волдеморт, что еще это может значить? Возможно ли, что это какому-то другому волшебнику не дают покоя лавры Темного Лорда, и он решил переподчинить себе его оставшихся слуг? Это нужно было выяснить. Как и то, кто именно в аврорате принимал отчет того аналитика и почему ему не дали ходу. А для этого сейчас было самое удачное время – информация об этом содержалась в закрытой для оперативников секции архива, и если туда и можно было пробраться, то только сейчас, когда здесь никого, кроме него самого, не было. Тем более, что так получилось, что два дня назад Гарри случайно услышал пароль к ведущей в ту часть архива двери, и можно было надеяться, что пока его еще не сменили. Молодой человек быстро пересек отделявшее его от запретной двери пространство и тихонько произнес известный ему пароль. Наверное, он все-таки не исчерпал еще всего отпущенного на его долю везения, как он сам иногда думал, потому что дверь тут же открылась. Стремительно подойдя к нужной ему полке – а о том, где именно и как нужно искать необходимую ему информацию он знал по рассказам Эла, который сам некогда принимал отчеты других авроров и имел сюда доступ, - Гарри стал быстро пролистывать картотеку сотрудников, чьи фамилии начинались на ту же букву, что и у погибшего аналитика. Здесь он, конечно же, не найдет второй копии оставшегося на его столе отчета, она спрятана где-то в недрах стоявших здесь многочисленных шкафов, но ему сейчас это было и не очень важно. Прежде всего нужно найти фамилию человека, который… Нет, на этом этапе предположений лучше не делать. Тем более, таких. И вот, наконец, нужная ему карточка. И фамилия. До отвращения знакомая и самая страшная изо всех возможных. Джастин Кинтер. Лично начальник аврората. Гарри задвинул на место выдвинутый ящик картотеки и медленно побрел к выходу из запретной секции. Сейчас он уже никуда не спешил и даже не боялся быть обнаруженным – слишком ошеломила его полученная информация. Да, Кинтер был редкостной сволочью, в признании этого были солидарны все сотрудники аврората. Да, Гарри и сам никогда с ним не ладил. И все же, это был опытнейший аврор, сильнейший маг, просто умный человек, наконец. И хотя он часто принимал непопулярные среди оперативников решения – да взять хотя бы даже его приказ об отстранении Гарри от расследования убийства Эла и его перевод в архив - но все же его уважали. И если это он… Но нет, прежде всего надо понять, почему он это скрыл. Не ото всех – тут и так все было ясно, а именно от него, человека в первую очередь имеющего право знать все, относящееся к Волдеморту. Взгляд Гарри случайно упал на часы. Восемь пятнадцать. А что, в это время Кинтера еще можно попробовать застать на месте. Если уж он ночью не испугался спросить Снейпа о его связи с Малфоем, то и у Кинтера о произошедших почти два года назад событиях Гарри решил спросить прямо. Сжав в правой руке палочку, а левой прихватив с собой папку с делом погибшего аналитика, молодой человек решительно зашагал к кабинету начальника аврората. Дверь в кабинет, когда он к ней подошел, была заперта, однако, в полутемный коридор из-под нее вырывался луч света, и, решив, что это значит, что внутри все-таки кто-то есть, Гарри произнес мощное отпирающее заклятие и шагнул внутрь. Однако если еще минуту назад он думал, что готов ко всему, то в этот момент бывший гриффиндорец понял, насколько он ошибался. К тому, что предстало его глазам, он, определенно, готов не был.