Земную жизнь пройдя до половины

Отделение аврората по работе с населением всегда казалось Гарри проходным двором, а работа, проделываемая его сотрудниками – абсолютно бессмысленной. Гриффиндорец искренне не понимал, откуда перед единственным отведенным для приема посетителей кабинетом, берутся толпы возмущенных магов, что им всем может быть от его коллег нужно. А потому когда в понедельник утром он по приказу Кинтера подошел к аврору Беллу за новым заданием и получил назначение в этот самый отдел, молодой человек не испытал ничего, кроме легкого раздражения. Если бы только он тогда знал, в чем именно будет заключаться его работа! Если бы мог хотя бы представить себе нескончаемый поток жалоб, угроз, подхалимажа… Но он не знал, не представлял, хотя после разговоров с Майклом Сторном и Артуром Уизли, должен был догадываться. Аврор Белл, будучи его новым непосредственным начальником, лично проводил Гарри в приемный кабинет; показал, какой из двух стоящих там столов – его, и на этом посчитал свой долг выполненным. Никаких указаний о том, что делать с просьбами и жалобами посетителей, гриффиндорец от него не дождался. Это ему объяснил «товарищ по несчастью», занимающий соседний стол аврор Линни. Безногий толстяк с красным пропитым лицом, он выдал целую тираду, лишь пару слов из которой можно было бы повторить в приличном обществе, о том, что именно и каким образом, стоит делать с накапливающимися за день бумажками. При этом от Линни так сильно несло перегаром и потом, что Гарри не сдержался и передернулся от омерзения. Стоит ли говорить, что толстяк после этого его глубоко, пламенно возненавидел? Так для Гарри начался его персональный ад. Гриффиндорец честно пытался выслушать и разобраться в проблеме каждого из попавших к нему посетителей, тратя на одного человека не пять минут, как Линни, а чуть ли не по полчаса, чем вызывал в очереди ярое возмущение. Да еще толстяк явно задался целью вывести молодого человека из себя и комментировал всякую его фразу. Гарри очень хотелось достать палочку и если не проклясть пьянчугу, то хотя бы наложить на него силенцио, но он понимал, что тогда ему не избежать служебного расследования, что его срыва ждет не только Линни, но и Кинтер. До конца понедельника гриффиндорец продержался не иначе как чудом. Вечером, по возвращении в Принц-Мэнор, у аврора не нашлось сил даже на то, чтобы спуститься на ужин. Таким разбитым он не чувствовал себя… О, Мерлин, да ведь совсем недавно чувствовал! И после гибели Эла, и когда Джинни выпила то зелье, ему было куда как хуже. Нет, не так! Тогда было по-настоящему плохо, а сейчас… просто мерзко. Гарри лежал в полумраке спальни – еще даже не до конца стемнело – и размышлял над своим новым назначением. Зачем Кинтер это сделал? Почему отправил известного всем своей страстью к справедливости гриффиндорца выслушивать жалобы на коллег? Очень хорошо обоснованные жалобы, между прочим. Так неужели начальник аврората совсем не боится того, что Победитель Волдеморта может сделать? Кинтер ведь фактически сам подбивает его к действию. Грубо, нагло провоцирует… Вот оно! Провоцирует. А Гарри ведь всегда на провокации поддавался. Только ничего хорошего его врагам это не приносило… Но нет, сейчас надо держаться. Стиснуть зубы и не обращать на Линни внимания. А еще – думать, думать, думать. Искать убийцу Эла, разбираться с личностью нового Лорда, пытаться понять, что можно сделать с Министерством и авроратом. И пусть Кинтер бесится – так даже приятнее. Отчетливее понимание того, что все идет правильно. *** Во вторник поведение Линни стало даже более кошмарным, чем накануне. Но Гарри, памятуя о своих вчерашних рассуждениях, старался не обращать на него внимания. Ну, нудит где-то над ухом чей-то противный голос, ну и Мерлин с ним. Главное – не вслушиваться в слова. Хотя реплики безногого аврора смущали посетителей, и гриффиндорцу приходилось прикладывать вдвое больше усилий для того, чтобы разговорить их, чтобы получить не возмущенные крики или заискивающее лепетание, а откровенный разговор. С одним волшебником Гарри общался больше часа и узнал много для себя нового. Неприятные то были новости, и если бы молодой человек до этого не слышал чего-то похожего от Майкла и Артура Уизли, ни за что не поверил бы в расписываемые ему ужасы. А так – выслушал, подробно записал все в блокнот и пообещал разобраться. Не посетителю пообещал, себе. А пришедшие на прием маги, похоже, поняли, что Спаситель Магического Мира в отличие от коллеги и предшественников, хочет помочь, и больше уже не возмущались медлительностью его работы. Ну и пусть Победитель-Того-Кого-Называть-До-Сих-Пор-Страшно за день успевает принять всего семь-восемь человек, зато у них появилась надежда быть услышанными. Гарри, сам того не понимая, в эти часы создавал новую легенду о старом Герое. И хорошо, что его напарником в этом задании был именно Линни – человек, не способный заметить ничего важного у себя перед носом. В тот же день перед ужином к Гарри подошел Джиджи. Молодой зельевар казался смущенным и непривычно грустным. Видеть всегда веселого, полного энергии мага в таком настроении было странно, неправильно... Это смущало, почти как загорающий на общественном пляже инвалид. И когда Джиджи несвойственным ему тихим голосом сказал Гарри, что должен на несколько дней уехать и попросил делать ежедневный вечерний массаж Снейпу вместо него, гриффиндорец не смог отказаться. Хотя и подумал, что вот только общения со Снейпом ему после выматывающих рабочих дней и не хватало. Веселенький Гарри предстоял конец рабочей недели! *** Среда поначалу ничем не отличалась от вторника. Все те же начавшие уже повторяться жалобы посетителей, все то же бурчание Линни. Разве что Гарри немножко успокоился и перестал совсем уж нервно реагировать на откровения незнакомых магов, проводя разговоры более осмысленно, ища что-нибудь, способное ему помочь хоть в одном из расследований. Но как назло, никто из приходивших к нему людей, ни о чем, кроме как о собственных проблемах, рассказать не мог. Так что к концу рабочего дня молодой человек решил, что ничего таким образом не добьется. Ну, или добьется когда-нибудь позже. Через день, неделю… хорошо бы не через месяц. И когда на стул перед Гарри опустился последний посетитель, мысли аврора были уже далеки от несправедливо отобранной лицензии владельца кабачка из Норвича. Гриффиндорец думал о Снейпе и предстоящем ему массаже. Предупредил ли Джиджи Мастера Зелий о том, кто будет делать ему массаж? И… Гарри отчего-то очень хотелось, чтобы это известие не было для Снейпа неприятным. Мало ли, что он в воскресенье не смог по-настоящему расслабить бывшего профессора! Все еще впереди. Он еще докажет, что ни чем не хуже синеглазого красавчика… Поймав себя на последней мысли, Гарри хмыкнул. Уж слишком это было похоже на ревность. Ревновать ведь можно и друзей и старших товарищей, наставников, верно? А со Снейпом они через столько всего прошли вместе, что его возмущение от близости Джиджи к Мастеру Зелий было вполне естественным… Но все равно нелепым и смешным. Ревновать Снейпа… Ха! Аж три раза – ха! Сказать кому, так ведь в психи или геи запишут… Впрочем, почему «или»? Геи и есть психи. Явные кандидаты на попадание в Святого Мунго. Так. Стоп. Опять его куда-то не туда занесло. Он ведь еще в воскресенье решил, что раз не все авроры сволочи, то могут и среди геев попадаться приличные люди. Вот интересно, а Снейп… Мордре-е-ед! Вот только начать думать о занимающемся с кем-то сексом Снейпе ему и не хватало! И кто после этого должен лечиться в Святого Мунго?! Гарри помотал головой, сбрасывая наваждение, и только тут заметил, что в кабинете установилась тишина. И сидевший перед ним посетитель, и закончивший уже прием Линни, молча таращили на него глаза, видимо, ожидая какой-то реакции. Хм… Интересно, какой и на что? – Простите, я немножко отвлекся. О чем мы говорили? Линни громко загоготал и отпустил очередной непотребный комментарий на тему того, чем именно не стоит заниматься на рабочем месте… Или заниматься, но так, чтобы видели все. Несчастный посетитель побледнел и вжал голову в сутулые плечи. Гарри же почувствовал, как краска злости заливает его лицо. А ведь этот моральный урод сейчас подумает, что гриффиндорец покраснел от смущения… Ну и Мерлин с ним! Не хвататься же за палочку. А вступать в перебранку со столь низкосортным негодяем будет и вовсе глупо. Но и не отреагировать нельзя. Не сейчас, на глазах у перепуганного мага. Хм… А что бы сказал на его месте Снейп? Вот уж кто мастерски умел затыкать хамов всего парой фраз… – Прошу вас, не обращайте внимания на моего «коллегу», - старательно имитируя интонации Мастера Зелий, обратился Гарри к посетителю. – К сожалению, не все сотрудники аврората получили приличное воспитание, – о как! Молодому человеку даже самому понравилась произнесенная фраза. – Так на чем мы с вами остановились? – гриффиндорец впервые за весь разговор заглянул посетителю в глаза и… «Лисий Хвост». Простенок между шкафом и кроватью. Семь трупов посередине номера… И взгляд убийцы. Еще тогда Гарри заметил, что что-то не так с его глазами. Потом неоднократно пытался вспомнить, осознать увиденную странность. Но сколько ни прокручивал в голове ту сцену, понимание не приходило. До этого момента. Гриффиндорец сидел, глядя в разноцветные глаза посетителя – один синий, другой карий – и видел перед собой серьезный, задумчивый взгляд убийцы из «Лисьего Хвоста». Взгляд человека с разноцветными глазами. Посетитель меж тем, видимо, окончательно уверившись в невменяемости Героя, поспешно распрощался с аврорами и чуть ли не бегом вылетел из кабинета. Но Гарри не обратил на его уход внимания. Он думал о том, что ему дает только что выясненная подробность. С одной стороны, это существенно облегчало поиски. Но вот с другой… Он не знал больше ни одного человека с такой особенностью. *** Гарри сидел за столиком в своей любимой кафешке и не спеша потягивал горячий чай. До конца обеденного перерыва оставалось еще минут двадцать, и молодой человек собирался сполна насладиться покоем и тишиной. Даже думать ни о чем не хотелось. Особенно после того, как вчера весь вечер его преследовал образ убийцы с разноцветными глазами. Даже во время массажа Снейпу. И за ужином, и во сне… Ну вот, кстати, опять! Тут прямо над головой у Гарри раздалось громкое хлопанье крыльев, лежавшая на столе салфетка, взметнувшись, упала на пол, и вот уже перед аврором сидит сова старших Уизли. Гриффиндорец скормил птице остаток бисквита, отвязал от ее лапки письмо, развернул его и прочитал: Здравствуй, Гарри! Помнишь, в пятницу ты задал мне вопрос о человеке, которого называют Палач? Надеюсь, ты больше ни у кого о нем не спрашивал. Если я правильно понял, о ком идет речь, это Палач-Из-Рода-Медичи. Будь осторожнее. Этот человек не из тех, о ком принято говорить. Я понимаю, что просить тебя бросить дело, в связи с которым у тебя возник этот вопрос, бессмысленно. Но, пожалуйста, не провоцируй Медичи. Поговори с Гермионой – она в том, что происходит сейчас в Италии, разбирается. А.Уизли. Палач-Из-Рода-Медичи… Медичи… Опять Медичи! Гарри вспомнил, при каких обстоятельствах услышал о Палаче, и его охватило крайне неприятное предчувствие. Он спрашивал у Майкла об активации меток, о новом Лорде, а тот упомянул Палача. Как он там сказал? «Не лезьте или к вам придет Палач»? Но какое это все имеет отношение к Медичи? Возможно ли, что Майкл имел в виду какого-то другого Палача? Или… Как, интересно, зелье из их лаборатории оказалось в «Лисьем Хвосте»? И что это за фигура такая – Палач-Из-Рода-Медичи? Не он ли тот убийца с разноцветными глазами? А что? Вот и объяснение сверхъестественной скорости… Напился какого-нибудь из их тайных зелий. Только вот не понятно тогда, почему он не тронул его, Гарри? Да еще и зелье то оставил… Нет, определенно, без Гермионы не обойтись. Придется вечером после работы наведаться к ней в лабораторию. Придется – ха! На самом деле молодой человек ужасно соскучился по подруге. *** Когда Гарри аппарировал в лабораторию к Гермионе, девушка была занята каким-то экспериментом, и ему пришлось некоторое время ее подождать. Впрочем, молодой человек был рад образовавшейся паузе – так у него появилось хоть какое-то время, чтобы придти в себя после изматывающего дня в аврорате. За сегодня он ухитрился принять шестнадцать человек и ни разу не сорваться на Линни, но расплатой за это была головная боль и дикая усталость. Интересно, у Гермионы есть здесь какое-нибудь взбодряющее зелье? Наверняка ведь должно быть. – Привет! Прости, что заставила тебя ждать. Там на завершающем этапе ни на секунду нельзя отвлекаться… Как Джинни? – Привет. Джинни – все так же. Мне родственники Снейпа за ней присматривать помогают. Они, наверное, если ухудшения какие появятся, заметят. – А, ну да – родственники Снейпа. Интересно было бы все-таки на них посмотреть. – Да еще посмотришь, наверняка… Слушай, у меня к тебе один вопрос есть… Тут говорить можно? – Да, сейчас, – Гермиона взмахнула палочкой, устанавливая звуконепроницаемые чары. – Что за вопрос? – Тебе имя Палач-Из-Рода-Медичи о чем-нибудь говорит? – Палач?.. – Гермиона резко вскинула голову и очень серьезно посмотрела на Гарри, как будто пытаясь что-то прочитать у него на лице. – Говорит. Что ты влезаешь в очень большие неприятности. – Да нет, его при мне упомянули просто, вот я и… Кто он такой, этот Палач? – Палач?.. – Гермиона хмыкнула. – Он – Палач. Убийца. Личный ассасин герцога Тосканского, один из пяти его Хранителей… – А Хранители это кто? Ближний круг? Охрана? – Да, можно сказать и так. Охрана, советники, слуги… Преданные цепные псы. Я читала, что они избираются древним артефактом в тот момент, когда власть переходит к новому Главе Дома, магически привязываются к конкретному человеку... На самом деле их положение хуже, чем у домовых эльфов. Они точно такие же рабы, но еще и живут только пока жив их господин. Представляешь, какая жуть – полностью зависеть от другого человека?! – и без того тихий голос Гермионы прервался, девушка печально вздохнула. Видно было, что если бы она только могла, гриффиндорка обязательно начала бы борьбу за свободу незнакомых ей итальянских магов. – Но все равно это не оправдывает того, что делал… делает этот человек. Помнишь, я рассказывала вам с Роном о резне, устроенной Медичи в первые годы правления нынешнего герцога? Так вот главным там был как раз Палач. Это он возглавлял акции по уничтожению целых деревень волшебников, он брал заложниками детей из Домов… И… Когда мы работали над тем образцом зелья - помнишь, я говорила? – наши итальянские коллеги рассказывали о нем такое… О, Мерлин, Гарри, мне, прошедшей Войну, становилось плохо от одних этих рассказов. Этот человек - садист, он абсолютно ненормален, - Гермиона подняла на друга глаза, и аврор увидел плескавшиеся там боль и ужас. – Представь себе Беллатрису Лестрейндж, вооруженную не круциатусом, а множеством разных темных заклятий, не попавших в список Непростительных только потому, что они считаются утраченными. Это… Это и есть Палач. Сумасшедший Палач из рода Медичи. А… Где и от кого ты о нем услышал? – Где? – Гарри растеряно посмотрел на подругу. Сказать ей правду? Рассказать об активации меток, о новом Темном Лорде, похоже, как-то связанном с этим убийцей?.. Ей, и так замученной событиями последнего месяца? Нет, на этот раз впутывать друзей в неприятности он не станет. – Да услышал где-то… Не помню, может в аврорате кто в коридоре что-то обсуждал. Или еще где… Просто услышал про Медичи и стало любопытно. – Да? – как-то рассеянно переспросила Гермиона. – Точно? – Наверное, – Гарри пожал плечами и достал палочку – ему неловко было оставаться с подругой после того, как он ее только что обманул. – Ну я пойду? Рону привет! – Да, хорошо, пока. Гарри аппарировал и не увидел, как изменилось лицо девушки после его ухода. Не увидел отразившихся в ее глазах печали, понимания, тревоги… И отчаянной решительности.