***
Следующая их встреча происходит через неделю. В тренировочном зале, как и всегда, кроме них никого нет. Шону каждый раз заботится о том, чтобы свидетелей быть не могло. — Ты как? — необычайно хмурый Вонхо, спрашивающий это, бесит старшего даже больше, чем обычно. — Не зарывайся. Ты меня почти не задел в прошлый раз, — дерзкие слова брошены, когда принимает исходную стойку. — Кстати, из-за того, что ты не вернул форму, мне очень сильно влетело, не допускай больше подобных ошибок. — Мне жаль, — тянет младший, который одет в оговоренный костюм, за исключением одной детали — отсутствие шлема. Впрочем, тоже самое наблюдается и у его противника. — Подожди. Помоги завязать, — Вонхо встаёт спиной к нему и ждёт, пока тот сделает необходимое. Шону же склоняет голову и занимается креплением, затем отходит на шаг, не замечая брошенный Хосоком на него взгляд. Кажется, что он слишком увлечён мыслями о предстоящей тренировке и не обращает внимания больше ни на что. Шин же с огромным интересом разглядывает оппонента, за которым и прежде наблюдал не раз, и отмечает, что состояние того слишком… возбуждённое. Видимо, его очень сильно задели проигрыши предыдущей встречи. Натягивает шлем, когда всё остальное уже надето и закреплено, и бросает: — Спасибо за помощь. Ответа на свою фразу не получает, и больше они не разговаривают. Очередной бой до изнеможения и, наконец, Хёну удаётся выиграть раунд. Его оппонент тяжело дышит, но даже не трогает задетое место, просто встаёт на изготовку для следующего сражения. Выпад, удар и промах, ещё удар и так до бесконечности, хотя на самом деле проходит всего минут двадцать, и вот младший выбивает оружие из рук Шону. Тот не удерживает равновесия и падает, при этом роняя победителя на себя. Сказочное везение — они оказываются на матах, но всё равно лёгкие альф обжигает от удара, и они не могут ни дышать, ни шевелиться. Их глаза оказываются на одном уровне и взгляды пересекаются. Внимательные, почти чёрные, что принадлежат Хосоку, следят за каждой микроэмоцией на лице старшего. Только через секунд десять тот, что оказался снизу, выдаёт: — Может, слезешь с меня? — Успеется, — слова и смешинки в тёмных омутах Вонхо вызывают недоброе предчувствие, которое, впрочем, оказывается верным. — Я готов загадать тебе своё желание. — Тогда я готов его выслушать, но только дай встать, — недовольство в словах услышал бы даже глухой, настолько агрессивен настрой. — Зачем? — притворно вскинутые брови показывают ненастоящее удивление. — Потом снова опускаться придётся. Не успевает Хёну ничего спросить или возразить, как победитель их спарринга припечатывает его губы влажным и грубым поцелуем. Альфа замирает всего на миг, а затем старается скинуть с себя сошедшего с ума противника. Выходит не сразу, но поцелуй в итоге прерывается, а Шону сверху оказывается и шипит ему в лицо: — Какого чёрта ты творишь? Попутал меня с какой-то знакомой омежкой? — Нет, хён, — рука взлетает вверх, и потому готовится к удару, понимая, что не успеет отразить атаку, но вместо этого ладонь мягко ложится на щёку и… гладит её. На лице старшего явно читается его уверенность в чужом сумасшествии, и только неведомая сила удерживает, чтобы не напасть и не покалечить больного на голову, который тем временем продолжает: — Ты же проиграл, так? Моё желание для тебя — закон. Ты признаёшь это? В ожидании ответа Вонхо склоняет голову к плечу и рассматривает растерянного парня, что нависает над ним. — Признаю, — сквозь зубы. — Повтори, — внезапно взгляд Хосока становится колючим и холодным. — Я признаю твою победу и её приз, — каждое слово даётся Шону ценой неимоверных усилий, ему дико некомфортно и от ситуации, и от взгляда, которым прожигают его нещадно. Интуиция кричит — только что подписал себе приговор. — Тогда вот тебе моё законное слово — ты ляжешь под меня, и я буду обладать твоим телом. Ты не в праве сопротивляться, — улыбка расползается по лицу Шина, который от волнения изъясняется странными и какими-то вычурными формулировками. Улыбка же у него отнюдь не злая, а какая-то… жаждущая, что совершенно не объяснимо для Хёну. — Ты понимаешь, что ты говоришь? Я — альфа, — ещё пытается сопротивляться, но понимает уже, что ничего не изменить, произнесённое будет исполнено — таковы правила, которые нельзя нарушить. — Знаю, — Вонхо уверенно вскидывается, и через миг прижимает старшего к поверхности мата, оказываясь сверху. — Мне бы хотелось, чтобы было иначе, поверь, — кончиками пальцев Хосок обводит скулу, такого родного так давно лица. Они три года занимаются здесь, и у него было много времени, на всё обдумывание и осознание своих чувств. — Я неправильный или ты — не знаю, но хочу тебя до одури… И если ты меня не возненавидишь, то я дам тебе реванш. Путешественник во времени сам знает, что глупо вот так рассказывать обо всём сейчас. Любое слово воспримется, как оправдание. Но ему необходимо облегчить душу, только после этого он может впиться жадным поцелуем в пухлые, красивые губы. Руки Вонхо сразу принимаются за снятие одежды с лежащего под ним. Делать это неудобно, тело Сона страшно напряжено. Это потрясающее мускулистое тело, что сводит его с ума столько времени. Будь он омегой… Простое соблазнение, и у них не возникло бы непонимания, как и если бы Хёну не был альфой. Но судьба распорядилась иначе, и теперь приходится стягивать вещи со всё ещё сопротивляющегося тела. — Расслабься… Я не могу включить это в своё желание, но хотел бы, чтобы ты получил удовольствие, — несмелое прикосновение губ к острой ключице, и младший с удивлением отмечает, что напряжения едва ощутимо становится меньше, ему даже удаётся стащить верх одежды. Шин садится на чужие бёдра и скидывает верхнюю часть тобока с поясом сперва с себя, а затем с партнёра. Взгляд после этого скользит по кубикам пресса, по рёбрам и груди, задерживается на ключицах и, наконец, поднимается до лица. Шону тяжело дышит и смотрит на стену, отвернув голову вбок. Ему невыносимо от происходящего. Вся его натура твердит броситься на нахала, что так с ним обращается, и уничтожить того. Но связан своим проигрышем и согласием с условиями, которое так необдуманно дал. Внезапное, резкое движение, и вот — сбитое дыхание касается щеки Хёну, который не может подавить тяжёлый выдох, сжимая кулаки, а те уже напряжены до предела, немеют, короткие ногти оставляют кровоточащие бороздки в коже. Старший немного елозит и ощущает, что тело неприятно липнет к кожно-виниловой поверхности, так как они оба взмокли ещё во время тренировки. — Хён… — осторожное прикосновение губами к щеке, а затем к скуле, после чего с удовольствием вдыхает пряный запах Сона, такой непривычный и, в тоже время, такой прекрасный. Тот реагирует — хмурится, ведь не чувствует отвращения. Щемящая нежность, с которой его касается другой альфа, рушит какой-то барьер внутри. Нет, он не становится податливым и не жаждет отдаться кому-либо, но внутри зреет непонятное волнение и тяга к этому придурку, что смеет себя так вести. Самое обидное, пробирающее до дрожи — Шону сам себя не раз ловил на мысли, что если бы вечный соперник был омегой, он бы завладел телом и душой того, не колеблясь ни секунды. Эти глупые мысли всегда задвигались в самый дальний уголок сознания, а сейчас всплывают мутными и тревожными вспышками. Пока старший думает и пытается пересилить себя, Вонхо медленными поцелуями покрывает его шею и плечи, заставляя тело реагировать. Организм как будто не понимает, кто ему доставляет удовольствие, потому тёплые волны наслаждения расходятся по нему. Или… понимает? Стоит младшему альфе провести языком за ухом у Сона, как того слегка выгибает, он прикусывает нижнюю губу. Лишь бы не заметил… — Так вот где, — шепчет горячо и принимается вылизывать чувствительное место партнёра, который начинает терять над собой контроль. Он даже не замечает, что его мышцы, напряжённые до предела вплоть до этого момента, становятся более расслабленными. Ладони сидящего сверху теперь не просто поглаживают рёбра, они исследуют чужое тело, касаются груди почти невесомо, в противовес этому скользят ощутимо по поджарым мышцам живота. Влажный язык Вонхо следует вниз по шее, а его руки начинают избавляться от хаый. Приходится временно прекратить ласку, чтобы полностью лишить Хёну одежды. Не проходит и минуты, как проделывает тоже самое с остатками своей и вновь склоняется над соперником, что теперь, как и он, абсолютно обнажён. В первый раз с момента озвучивания желания их взгляды встречаются. Шин легко читает недоверие и страх в глазах обожаемого альфы, но также он видит в них едва заметный огонёк любопытства и желания познать запретное. Запуская пальцы в короткие пряди, Вонхо льнёт всем телом и целует так, чтобы хоть отчасти передать своё состояние Шону. Он не хочет сломить и унизить, только желает обладать им, присвоить его себе, выразить чувства, что тлеют внутри. На этот раз, к удивлению верхнего, Сон отвечает на поцелуй. Нехотя и медленно поперву, но не проходит и пары секунд, как их языки сплетаются в борьбе за первенство. Младший позволяет выиграть эту маленькую войну, спускаясь ладонями в это время вдоль боков к бёдрам. Стоит только Хосоку коснуться ягодиц, как альфа под ним весь свой мало-мальский ответ прекращает. Губы его смыкаются в тонкую полоску, и голову снова отворачивает. Впрочем, младший и не думает возвращать поцелуй, медленными прикосновениями изучающе ласкает шею, отмечая про себя небольшую родинку на ней, а затем грудь парня, пока пальцы немного сминают и поглаживают непредназначенную для таких действий часть тела. Обвести кончиком языка сосок, втянуть губами и пососать, отвлекая старшего от непривычных и чуждых ощущений, потому что в следующее мгновение его половинки раздвигают, и он ощущает прикосновение к напряжённому колечку мышц. Длится это всего пару мгновений, а затем руки Шина тянутся к карману хаый, за что он не то чтобы совсем себя ненавидит, но однозначно недолюбливает. Однако, крайние меры в их ситуации можно применять, так он рассудил. Откручивается крышка, на ладонь выливается вязкая масса. Вонхо растирает ее по кистям обеих рук и добавляет ещё. Мокрые пальцы возвращаются к тугому входу и начинают его массировать, а свободная рука оказывается у паха, который, что невероятно, напряжён. Удивление Хосок старается сразу подавить, на смену ему приходит довольный взгляд сытого кота, и он уже думает, что, может, и не пригодилась бы ему смазка с возбуждающим эффектом. Хёну жмурит глаза и кусает щёку изнутри, пока терзают противоречивые ощущения — нездоровое возбуждение и желание продолжения в противовес тому, что его естество не хочет принимать то, что происходит. Его чувства поняты, но остановиться — совсем не вариант. Один палец проникает внутрь девственного отверстия и начинает разминать тугие мышцы, пока другая ладонь оглаживает член Сона, не прекращая практически ни на миг. Вонхо смотрит снизу-вверх на партнёра, который закрыл с силой глаза и сжал кулаки до побеления костяшек. Но, помимо этих признаков сопротивления, младший видит и то, что Шону то и дело облизывает губы, что не пытается вырваться или уйти от прикосновений. Ни один проигрыш, никакая сила воли не помогли бы ему побороть естественное желание уйти от нежелательного вторжения, если бы… Если что? Если бы он сам не хотел происходящего, хотя бы частью своей души. Вонхо думает сказать хоть что-то, чем успокоит любовника, пока мучительно долго и осторожно готовит, но не может придумать — что. Он опускает свою голову и продолжает целовать старшего, проходясь губами по рёбрам, на которых есть едва заметные следы их соревнования той недели, и животу, в очередной раз удивляясь — Хёну не так зажат, как в самом начале. — Давай уже быстрее покончим с этим, — хрипло выдыхает Сон, надеясь, что Хосок не услышит в его голосе лёгкую дрожь. — Не хочу делать тебе больно… — как-то беспомощно и бестолково произносит, поскольку они оба знают — в любом случае будет больно и физически, и морально. Тем не менее, Шин ещё лелеет мысль, что всё пройдёт не так ужасно, как можно предположить, и его не возненавидят. — Тогда не нужно было всё это начинать, — карие глаза уставляются в чёрные со злой усмешкой. — Почему я тебе не верю? — уголки губ Вонхо слегка приподнимаются, и в этот момент пальцы одной руки проникают глубже, задевая точку внутри, вызывая неожиданную реакцию, вследствие которой Хёну слегка подбрасывает от удовольствия, а пальцы другой поглаживают его твёрдую плоть, что уже колом стоит. Прежде Шин никогда этого не видел — смущённый и краснеющий Шону, который, впрочем, не отводит взгляд и даже при таких эмоциях смотрит с вызовом, отвечая: — Давно никого не было. Вот тело и сходит с ума, — в этот момент Сон очень надеется — блеф пройдёт и будет принят за чистую монету. Он, конечно, и правда, давно ни с кем не был, но очень сомневается, что смог бы возбудиться с каким-либо другим альфой, кроме того, который сейчас так бесстыдно готовит его узкую задницу и надрачивает член. — Вот как… — Хосок хмыкает, очевидно — верит. Чуть подтягиваясь на локтях, парень оказывается лицом к лицу со своим невольным любовником, склоняет голову и мягко целует того в губы, на что не получает никакого сопротивления. Старший решает, что хочет, чтобы всё быстрее закончилось, врёт себе, что не желает продолжения, но, противореча сам себе же, закидывает на младшего ноги и немного прижимается к нему. Шин не комментирует ничего из происходящего и не собирается указывать "жертве" на очевидные признаки того, что тот сам хочет. Вместо подобных глупостей он начинает целовать его более страстно и через пару секунд уже приставляет головку к тугому отверстию, в которое с трудом проникает с третьего толчка. Несколько секунд, и Вонхо продвигается глубже, помогая себе рукой. Видимо от шока, Хёну не произносит не звука, только замирает. Однако, стоит продолжить, и из горла его вырывается глухое рычание раненного зверя. Снова сильно жмурит глаза и стискивает кулаки, которые только с минуту назад расслабил. Хосок ловит ладони чужие и переплетает пальцы, чтобы Шону вредил ему, а не себе. Так и происходит — Сон настолько сильно сжимает, что раздаётся хруст, не предвещающий ничего хорошего. Вонхо краем сознания только отмечает — сломано два пальца, однако, боль сейчас не ощущает, а потому продолжает и делает ещё несколько толчков, оказываясь внутри хёна уже на всю длину немаленького члена, за что ему тут же ломают ещё один палец, хоть и неосознанно. Каково же удивление его, когда старший отпускает руки пострадавшие и закидывает свои ему на шею, царапая теперь короткими ногтями шею и плечи, сразу до крови. Шону же прекрасно понимает, что делает. Пусть и не сразу, а до сознания доходит, что он ломает нежеланному партнёру хрупкие, самые уязвимые во всём организме, косточки. Удивляясь реакции парня, который должен испытать невероятную боль, он быстро принимает решение вымещать свою по-другому и подвергать нападению кожу Шина, которая восстановится легче. Следующие несколько минут не доставляют удовольствия ни одному из них — у Хёну всё болит внутри, хотя он и думает о том, что ожидал большего дискомфорта, нутро не желает принимать член альфы, расслабиться не выходит ни на миг, даже чтобы облегчить собственное положение; Вонхо же ощущает только постоянное болезненное сжатие чужих мышц на плоти и едва может двигаться, перед глазами мелькают странные красноватые пятна. В какой-то момент он добавляет смазки, что обладает многими полезными качествами, в числе которых не только возбудитель, но ещё и анестетик. После этого становится немного лучше, поскольку скользить легче, а неприятные ощущения Сона уменьшаются. И только сейчас понимает — пальцы не так сильно болят в том числе из-за обезболивающего эффекта средства, что он применяет для растяжки. Шину удаётся вернуть их обоих в поцелуй, в который рычат и в котором находят странное наслаждение. Теперь толчки выходят плавнее, а та рука, у которой повреждён всего один палец, опускается вниз и поглаживает член партнёра, на удивление быстро добиваясь отклика, вторая же сжимает немного бедро. Теперь уже звуки, что издают оба, больше походят на нечто удовольственное. Вонхо постепенно набирает темп и утыкается старшему в шею, вдыхая усилившийся мускусный и пряный запах альфы. Он не думает о том, что потом ему может быть стыдно или о том, что неправильно вот так кайфовать от их неправильного секса. Шин позволяет себе погрузиться полностью в неадекватное счастье, что переполняет всё существо. Шону, как ни старается сдержаться, начинает издавать всё громче звуки такие неуместные, так явно говорящие, что происходящее ему нравится. Вдруг рот наполняет металлический привкус, и через едва приоткрытые губы течёт тонкая струйка крови. Прикусывает губу изнутри слишком сильно. Хосок почти сразу замечает, что произошло, и его правая рука с бедра Хёну взлетает к лицу того. Осторожно вытирает красный след, а затем, что неожиданно для обоих, облизывает испачканные пальцы, два из которых сильно опухли. В этот же миг Шону отвлекается от очередного извращения на результат собственных действий и только усилием воли избавляется от странного чувства вины. В этой ситуации — это ещё малая цена от младшего — так он пытается думать, хотя на самом деле это неискренне. Шин возобновляет быстрые толчки, темп которых он потерял пока отвлёкся. Его партнёр запрокидывает голову назад и чуть ли не бьётся ей о пол, поскольку находится рядом с краем мата, издавая некую смесь рыка со стоном. Его партнёру нравится услышанное, и он больше не останавливается и не медлит, что заставляет ощутить приближение развязки. Вонхо не забывает ласкать член старшего альфы, двигая рукой немного неловко из-за повреждения. Хёну совсем, кажется, теряет голову, ведь в следующий момент сам опускает ладонь к своей же плоти и самостоятельно доводит себя до пика, так как прикосновения партнёра, хоть и безумно приятны, являются недостаточными. Не проходит и двух десятков секунд, как Сон издаёт особенно громкий рык, и его тело подбрасывает от удовольствия, а он изливается себе на живот. Вонхо опускает на это взгляд, и экстаз не заставляет себя ждать, едва удерживается, чтобы не кончить внутри, и заставляет себя более работоспособной рукой извлечь член и пролить сперму на бёдра и пах старшего. Тяжело дыша и пытаясь прийти в себя, парни не смотрят друг на друга. Хёну медленно опускает ноги с бёдер младшего и снова закрывает глаза. Вроде хочется побыстрее сбежать отсюда, с места своего позора, как с места преступления, сбежать от человека, что так опустил и унизил его, но… Много разных «но» — болит поясница и спина, сводит немного ноги от непривычной позы, в которой пришлось провести бесконечные минуты, а ещё Сон старается не врать себе — в итоге и он получил удовольствие. Такое неправильное и безмерно извращённое. Шин падает на мат рядом и смотрит в потолок, а затем укладывается на бок и притягивает вплотную почти не сопротивляющееся тело. Он устраивает альфу спиной к себе, сжимает в стальных объятиях, не собираясь отпускать. Тот пока и не делает попыток вырваться, поскольку в голове хаос, а организм переполнен адреналином. Только спустя пару минут Хёну пытается уйти от прикосновений младшего, что целует его плечи и поглаживает здоровыми пальцами живот, на котором следы недавнего акта. Шону морщится и шипит сквозь зубы: — Пусти. Неудобно. Хосоку не хочется выполнять то, о чём говорит Сон, однако, приходится разомкнуть руки. Каково же удивление младшего, когда альфа рядом с ним переворачивается на другой бок и утыкается носом ему в шею. Сказать что-то желательно, но слов нет, только эмоции — чистый непередаваемый восторг и сильнейшее удивление. Несмотря на непонимание ситуации, снова прижимает к себе старшего. Им не хочется вставать, не хочется даже шевелиться. На разговор первым обретает силы Вонхо. Поглаживая по лопатке, спрашивает осторожно, но с ощутимым любопытством: — Ты не ненавидишь меня? Ответом ему — тишина, поскольку Шону сам ещё не решил. То, что произошло выходит за рамки… За любые рамки. Быть с другим альфой — неправильно и омерзительно, но почему тогда ему так хорошо в конечном счёте? Почему у него есть эта странная тяга к этому придурку? — Прости, что всё так… — начинает было Хосок, но на губы ложится горячая ладонь. — Не надо, — уверенно. — Хорошо, понял, — лёгкая усмешка, а после целует парня в макушку и вдыхает аромат, что стал нравится ему ещё больше. Это так неправильно и так мучительно прекрасно — наслаждаться чем-то столь запретным, ведь, по сути, этот аромат должен привлекать и будоражить какую-нибудь омежку, который по природе своей стремился бы привлечь. Но вместо такого разумного расклада — обнимает его другой альфа. Они сами не знают, сколько ещё проводят времени в такой позе, в этом зале. Сон только может радоваться своей предусмотрительности, что заставляла его бронировать зал под ночь, и всегда позволяла им тренироваться неограниченное количество времени. Дымка удовольствия и поднятых нервов рассеивается, заставляя обоих парней в полной мере ощутить боль. Хосок нехотя отнимает одну руку от старшего и извлекает какой-то тюбик из складок тобока, чем вызывает понятную реакцию: — Ты спятил? Мне первого раза хватило, — Хёну слегка шокировано смотрит на Вонхо, думая, что тот совсем оборзел из-за такой мягкой реакции после секса. — Это не то, о чём ты подумал, — внутренне смеётся, но на лице позволяет только лёгкой улыбке проскользнуть. — Обезболивающее. Потерпи минуту. Он ложится обратно и за спиной Шону выдавливает спасительное средство на здоровые пальцы, которыми сперва натирает поясницу любовника, а затем осторожно проникает в нутро и смазывает пострадавшие стенки. Старший только немного дёргается при очередном вторжении, но не сопротивляется, поскольку спина уже не болит, что ему кажется чудом. Стоит закончить с лечением, и младший в каком-то восхитительно беспомощном и невинном жесте протягивает лекарство Шону, при этом смущаясь и прося: — Не мог бы ты, — едва заметное шевеление пальцами, — помочь мне. Хёну думает мелко отомстить и сказать, мол, сам виноват — сам и лечи, но видит, что три пальца его соперника сильно распухли и посинели. Он закусывает губу, понимая, что точно сломал их, ему не показалось. Приходится взять тюбик и помочь, осторожно втирать гель в кожу и с удивлением наблюдать, как прямо на глазах расходятся следы недавнего увечья. До конца не проходит, но видно, что уже всё не так страшно. — Хорошее средство… — растерянно шепчет Сон. — Не то слово. Ещё и баснословно дорогое. Даже в наше время… — парень осекается и молча забирает препарат, кидая его к остальным вещам. Когда взгляд встречается с карими омутами, в тех явно читается любопытство: — А ты мог бы забрать меня туда…тогда? Не знаю, как правильно спросить, — почти шёпотом. — Нет, прости, — Вонхо поджимает губы, и его выражение лица становится несчастным. Если бы он только нашёл возможность… Сделал бы это не раздумывая. — А у вас там-тогда, — условное движение рукой, которое, видимо, должно без слов обозначить время, в котором живёт младший, — нормальны отношения… Кхм… Между альфами? Любопытство сквозит в каждом вопросе снова и снова, в каждом жесте и в мимике, Шин видит всё. Отвечать на этот вопрос он бы не хотел, но не отводит глаза и приходится медленно признать: — Нет. Это извращение во все времена. — Почему-то я так и думал, — хмыкает Шону, который, кажется, совсем забывает, о чём именно они говорят. Его партнёр быстро смотрит на часы и произносит с лёгким, но нарастающим с каждой секундой, ужасом: — Я опаздываю. — Что? Ты ограничен по времени? — удивлённый вопрос, и вскинутая бровь. — Да, что-то вроде того, — смазанный и неловкий поцелуй в щёку, после которого Хосок вскакивает и начинает лихорадочно искать одежду, затем сразу её натягивая. Причём половину вещей — задом наперёд или шиворот на выворот. Видя эти метания, Хёну осознает — происходит что-то очень нехорошее. Садится, краем сознания отмечая, что ничего не болит, и спрашивает: — В чём дело? — Нам всем запретили сегодня пользоваться часами. Но я не мог не прийти. Выбрал подходящее окно — перезагрузку отслеживающих устройств в моём районе, но она закончилась полчаса назад, — налёт ужаса не уходит из чёрных омутов, и липкий страх подбирается даже к сердцу Хёну. Он не может возненавидеть этого парня и знает, что захочет увидеть его снова. А сможет ли теперь? — Прости, что ухожу так резко. Всё ужасно невовремя. Шин падает на колени рядом с любовником и мучительно сладко целует в губы, после нажимая заветную кнопку, из-за чего, когда глаза старшего открываются, тот уже находится в одиночестве. Два чувства борются за право овладеть целиком и полностью — грусть и злость. Ведь ещё столько всего не сказал и не высказал своему сопернику. Но альфа старательно отключает их оба, подхватывает свою одежду и быстро оказывается в ней. Затем убирает тренировочные костюмы — свой и Вонхо. Спустя полчаса Сон Хёну покидает зал, в котором успевает прибраться. Уходит из места, в котором провёл три года, сражаясь с тем, кто вызывает теперь совсем непротиворечивые чувства. Уходит опустошённым и с тяжёлым сердцем, ведь не может знать и быть уверенным, как это было раньше, что на следующей тренировке к нему обязательно присоединится его партнёр.***
Шин Хосок падает посреди своей квартиры, стоит ему воплотиться в своём времени. Колени больно ударяются о непокрытый ничем кафель. Однако, сейчас данное обстоятельство не беспокоит. Он не встаёт, даже просто рукой не шевелит, замирает статуей самому себе. Проходит каких-то десять минут, во время которых пытается собрать свои мысли в кучу, а в квартиру уже врывается Служба Безопасности Времени. Сопротивления не оказывает — во-первых, бесполезно, а во-вторых, нет ни физических, ни моральных сил на это. Словно со стороны, видит, как его окружают, рывком сажают в кресло и срывают часы с руки. Боль, что остаётся в месте, где находилось устройство, скорее фантомная, потому что вместе с этой пропажей исчезает возможность снова отправиться в прошлое, а значит и увидеться с Шону. Быстрый выговор, строгие и осуждающие взгляды сотрудников не самой приятной из организаций, а затем выдача предписания, после чего чужаки в чёрном покидают квартиру, а Вонхо устремляет безжизненные глаза то на одну фразу, то на вторую:«Рекомендуется запретить прыжки… явиться на разбирательство…»
Альфа прекрасно понимает, что это уже второе предупреждение и очень сомнительно, что ему вновь сделают поблажку. Его губы трогает грустная усмешка — в прошлый раз он тоже проштрафился из-за встречи с Хёну. Листок падает на пол, а Вонхо отправляется на кухню — варить невозможный по вкусу кофе и думать, что ему делать теперь.