***
Почему кто-то придумал, что тьма и свет несовместимы? Они противоположны, но это ничего не значит. Ровным счетом ничего. Однажды Ангел полюбил Тень. — Как это так? — спросите вы. Ведь ангел — светлое небесное существо, а тень — это всего лишь тень. Ну да, она была всего лишь тенью, она была демоническим существом, чье сердце было пропитано темнотой и болью. Ангел же был прекрасен в своей добродетели, красоте и чистоте. И все-таки он полюбил ее. Он полюбил ее черные волосы, ее грустные глаза, ее черные одежды, ее грустные мысли, он полюбил даже ее черные деяния и ее грустные размышления о них. Но Тень есть тень, она принадлежала злу. Она смеялась над Ангелом, и, смеясь, говорила: «Подумай сам. Я — всего лишь тень, а ты — ангел. Я — тьма, а ты — свет, я — зло, а ты — добро. Нам не суждено быть вместе». Но Ангел не отступался. Он сам долго мучался, размышляя о том, как он мог полюбить ее, вечную тень, чья жизнь проходит в вечной мгле. «Но может быть, именно поэтому, — размышлял Ангел, — я и полюбил ее, за ее вечные скитания и страдания, за ее войны и поражения с самой собой, за ее грустные глаза и вечно страдающее сердце». Тень, как и все тени, была не дура, и думала, что лишний ангел в друзьях никогда не помешает. Она принимала его дары, знаки внимания, улыбалась ему, гладила по теплой щеке, когда он шептал ей: «Я люблю тебя». Ангел был счастлив, потому что умел быть счастливым. Но вскоре Тени это надоело, и она помахала Ангелу ручкой, сказав, что лучше им расстаться. Ангел долго плакал, хотя знал, что это грех. Он проклинал жизнь и судьбу, хотя знал, что это грех. Он страдал. Тень же опять лишь зло смеялась над ним. Но однажды в сердце Тени проскользнула ослепительно чистая и добрая мысль, эта мысль засела в ней, как заноза, она росла и надувалась, превращаясь в навязчивую идею, и, наконец, Тень, движимая этой идеей сделала роковой шаг — совершила хорошее дело. Теперь ее тело стали покрывать честность и доброта. Теперь от нее стало исходить чуть заметное сияние сострадания. Тень как могла, стала замазывать их дурными делами и плохими поступками. Но не помогло. Ее заметили. Стали проверять. Узнав, что она совершила светлое дело, в темных кругах рассвирепели, а, узнав о ее связи с Ангелом, просто пришли в бешенство. И они решили применить главную меру наказания. Не уничтожить, нет, они решили отправить ее в «Серую» зону, место, куда ссылались лишь глубоко провинившиеся. Место, где твое истинное начало, черное оно или белое, не может проявиться, терзая тебя. Где, если ты темное существо, твое зло будет съедать лишь тебя самого, где, если ты светлое существо, твоя добродетель никому не будет нужна, и от безысходности будет оборачиваться злостью и ненавистью ко всему миру. В «Серой» зоне никому не было покоя, лишь страдания и мучения. Черные слезы капали из черных глаз Тени, когда она слушала приговор. И когда ее спросили о последнем желании, она вдруг неожиданно осознала, что хочет видеть Ангела. Ангел прилетел, как пуля, и даже не удивился, когда Тень тихо спросила, не хочет ли он отправиться вместе с ней в «Серую» зону. Он лишь грустно улыбнулся и ответил так же тихо: «Да, я полечу с тобой». Все ахнули, но запретить ему ничего не могли. Потому что по собственной воле туда мог попасть кто угодно. Хотя желающих, откровенно говоря, не было вообще. Только Ангел, последовавший за своей Тенью. Так они стали жить вместе в «Серой» зоне. Им было тяжело. Но любовь Ангела творила чудеса, собственное зло Тени не съедало ее изнутри, и, в конце концов, чувство благодарности Ангелу, к большому ее удивлению, переросло в ответную любовь. Она впервые кого-то полюбила, ведь чувство любви — светлое чувство — никогда не было присуще теням. Так они жили, и своим странным союзом нарушали все существующие законы и правила. И все-таки, изначальное сердце Тени, теперь окутанное любовью, было червиво, и червь этот был Злом, с которым она родилась, и которому призвана была служить. Она изменила ему. Изменила в ответ на его безграничную любовь, изменила с каким-то несчастным демоном, выгнанным в «Серую» зону еще давно. И он узнал. И он страдал. Он долго молчал и долго думал. Впервые Тень вдруг осознала, что теряет его. Впервые она поняла, что самое страшное для нее не «Серая» зона, а осознание того, что больше никогда не сможет посмотреть в его голубые глаза, никогда больше не услышит его голос. Впервые она плакала, плакала не из-за себя, а из-за любви к другому. Он подошел к ней и хотел успокоить. Что бы она ни сделала, он не мог спокойно смотреть на ее слезы. Он подошел и замер на одном месте. Слезы были не черными и горькими, как у всех теней, а прозрачными и солеными. Это были чистые слезы. Он понял, что изменил ее. Теперь она могла выйти из «Серой» зоны, потому что стала не той, которая входила сюда. Он смог, он простил ее. Она не верила в это, но он простил ее. И они вместе вылетели из зоны. Теперь Тень перестала бояться света. Ее любовь и любовь Ангела совершили чудо: она превратилась в светлое существо, изменив свое начало. И вот, они, держась за руки, летят вместе навстречу солнечному свету и теплу, и дыхание Создателя освещает их путь. А в «Серой» зоне до сих пор толкуют о том случае. Об этом слагают легенды, и каждый раз, заканчивая свое повествование, рассказчик спрашивает своих слушателей: «Почему кто-то придумал, что тьма и свет несовместимы?».***
— Удивительно! Но Билл… К чему этот рассказ? — Мэй нахмурилась. — Просто я много думал… И… Ты бы стала Ангелом для какой-нибудь Тени? Тишина… — Ты бы стала Ангелом для… меня? Нам Не быть вместе. Я знаю это грустно. Дождь бьет по окнам, На душе пусто. Миллиметры и разговор устный. Я твой первый, ты мое шестое чувство POV Билл Я сказал это. Все. Поздняк метаться, назад дороги нет. Но… в прошлый раз что-то пошло не так… Девочка… Смотрит на меня своими удивленными, необычайно красивыми глазенками. Что же ты скажешь? Отвергнешь Демона, или разделишь с ним его темную жизнь, добавляя своего света? Я не могу! — Кхм, забудем об этом, Падающая Звездочка. Скажи, какие пирож… — Билл! Я обреченно вздохнул. Ну что за идиот? — Ты серьезно? — она что, считает, что я шучу? Нееет, милая моя, я не шучу! Ни разу! Похоже, что она увидела что-то в моем взгляде и удовлетворенно кивнула. — Я согласна. Ну вот, она меня отвер… — ЧТО? — Что, что, согласна я! Дурак. — и, не обращая внимания на свои красные щеки, она потянулась ко мне и слегка коснулась моих губ своими. Детский, совершенно невинный поцелуй. Совсем как она… Прости, Мэйбл. Но это не по мне. END Pov Билл Желтоглазый парень, еле заметно усмехнувшись, резко дернулся вперед, сминая чужие губы в страстном поцелуе. Зарываясь пальцами в ее волосы, судорожно прижимать ее к себе, скользя языком по ровному ряду зубов, наконец ощущать ответные, хоть и неуверенные действия. Тихонько цапнуть зубами ее нижнюю губу, а в отместку почувствовать тоненькие пальчики в своей шевелюре, что дергали желтые локоны. Столкнуться своим языком с его, чтобы спустя секунду услышать довольный стон, а затем не сдержаться и самой. Открыть глаза, чтобы видеть ее алые щеки, но столкнувшись со взглядом карих, слегка затуманенных глаз. Может целоваться не слипая век и не очень романтично, но им нравится. Им так надо.***
— Их до сих пор нет… — Форди, успокойся! Даже я уже отошел. — Да, ты прав. Пойду в лабораторию — Какая лаборатория, ботаник?! Ты на природе!