***
Уэйд сам не знал, зачем переехал в Нью-Йорк – город шумный, грязный, неспокойный... город, который никогда не спит. Бесспорно, тут было удобно: множество богатеньких клиентов, готовых заплатить за очередной заказ, шикарные ресторанчики со вкуснейшей мексиканской едой и дорогие бордели, наполненные элитными шлюхами и не менее элитным алкоголем. Уэйд не знал, зачем переехал в этот город, кишащий какими-то супер-героями, которые – он был уверен – были не настолько крутыми – не знал, зачем продолжал носить свой костюм и ночами решетить пистолетами плохих парней, и уж точно не знал, зачем ночью пошёл за маленькой хрупкой девушкой, скрутившей почти в бараний рог трёх высоченных амбалов, приставших к какой-то блондинке. Знал одно – Белый с Жёлтым не зря твердили, что будет весело.***
– Кто ты? – спрашивает у пустоты Паркер, даже не обернувшись. Она продолжает всматриваться вдаль, щурясь от ярких лучей. – Тот, кто убьёт Девушку-Паука, красотка. – отвечает Уэйд, которому и правда заказал эту милашку какой-то помешанный на мести псих, которому Спайди подпортила малину. Хотя о том, псих тот старик или нет, судить явно не Уиллсону. – Убивать-то и некого. – Петра продолжала говорить, не оборачиваясь, на сей раз она наблюдала за людьми. – Девушка-Паук отошла от дел. – с какой-то жуткой лёгкостью на сердце произносит она, глупо улыбаясь. – Лучше сядь сюда, смотри какой вид. Солнце такое красивое... – Оно греет, правда? – не удержался от колкости Уэйд. – Правда... – задумчиво протянула очевидно воспринявшая подстёб серьезно Паркер, подтянув левое колено к груди и поставив пятку на край крыши. – Ты подойдёшь или нет? – Не боишься, что столкну? – Нет. – Зря. – Знаю. Но если столкнёшь, пообещай, что полюбуешься пару минут вместо меня, ладно? – Обещаю... что не столкну. – к собственному удивлению произносит Уиллсон и подходит. Садится рядом и так же свешивает ноги с крыши. – Красивый красный костюм. Рассказывай, друг, как тебя зовут? Что привело тебя в наш замечательный никогда не спящий город? Чем занимаешься? Хотя это очевидно... – Дэдпул. – А дальше? – А дальше я не скажу. – Ну же, Дэдпул, не будь злюкой. – Злюка сейчас вышибет тебе мозги. – Нечего там вышибать. – фыркает Паркер. – У тебя есть суперсилы? Можешь не отвечать. Я знаю, что есть. Регенерация? – Вы наблюдательны, мэм. – Вы мне льстите, сэр. Это очевидно. Я видела позавчера. Тебе попали в голову трижды. Через пару минут ты встал, как ни в чем не бывало. – Единственный и неповторимый Дэдпул. Оживает после всего, что с ним приключится. – А боль ты от этого чувствуешь? – К сожалению. – Но знаешь, это круто. У меня тоже очень быстрая регенерация, но я не могу отращивать части тела. Ты же можешь? – Могу. Я много чего могу. – Это прикольно. – Мне за это пришлось поплатиться лицом. И телом. Недобровольно. – Надеюсь, ты не расплачивался натурой. – фыркает Паркер. – Покажешь моську? – Почему я должен показывать абсолютно незнакомому человеку своё лицо? – Тебе нечего терять? – Допустим. – выдыхает Уэйд и задирает маску до носа. Лицо Уиллсона покрыто мелкими и крупными шрамами, как от ожогов. – Как радиоактивный шарпей покусал. Девчонка, к удивлению Уиллсона, ободряюще и как-то слишком по-доброму улыбнулась и мягко надавила аккуратным пальчиком на его щеку. От прикосновения у Уэйда пошли мурашки. А Петра тем временем, пользуясь его замешательством, сдернула маску до конца. Уэйд бы даже подавился от такой наглости, если бы было чем. – Не парься. Ну похож ты на Фредди Крюгера. Не главное это в жизни. – Тебя не отталкивает это? – Нет. – поводит плечами Петра и сжимает в аккуратных ладошках его лицо, тиская за щечки. – Я видела и похуже. – Сейчас должен быть романтичный поцелуй и страстный секс двух незнакомцев на крыше. – К стати про незнакомцев – я не представилась. Петра Мэй Паркер. – Спайди выдохнула, сняла маску, и Уиллсон залип. На правильной формы чуть детское лицо, на аккуратный маленький носик, на большие карие глаза с длинными завитыми ресничками, чуть слезящиеся от солнца, и на пухлые, влажно поблескивающие розовые губки. В уголке губ виднелась небольшая ссадина с запёкшейся кровью. Уэйду потребовалась минута, чтобы выйти из ступора. – Ты красивая. Типа... очень красивая. Прям супер красивая. Давай встречаться. Нет. Выходи за меня. – Идиот. – Это значит да? – Это значит мне семнадцать. – Ничего. Я терпеливый. Хаттико ждал, и мы подождём. – А ведь изначально ты должен был меня убить. – Я далеко не всегда делаю то, что должен.***
Скоро они будут лежать на диване в квартире Уэйда друг на друге, насилу доедать уже не влезающую пиццу и смотреть Бетмена. Скоро Уэйд с Петрой устроят грандиозный бухыч в честь Паркерового выпускного. Скоро, совсем скоро, они будут сидеть на крышах заброшенных высоток, есть тако и смотреть на звезды и на город, который в три часа до полудня всё равно не будет спать. И совсем скоро позднeй холодной осенней ночью Уэйд поймёт, что это обвивающееся вокруг него сопящее чудо – самое милое и важное из всех, что он встречал. И это чудо выбрало его. Тогда же он заметит – когда миссис Уиллсон – звучит слишком пафосно, но так приятно – зябко поёжится, а он тут же побежит закрывать окно – что он ни за что не уедет из этого города... из города, который никогда не спит.***
– Уэйд. – Паркер проснётся таки от холода, потрёт глаз и потянет к нему ручки. А Уиллсон лишь крепче закутает её в одеяло и поднимет, немного покачивая. – Давай свалим из Нью-Йорка, а? Хорошо. Он никогда не свалит из не спящего города... без неё.***
И потом они вдвоём будут колесить по миру и отправлять мистеру Старку фотки – привет самой плейбойско-миллиардеско-гениально-филантропской подружке невесты – где его почти что дочь счастлива вот с таким придурком. Главное, что счастлива. Пофиг что с придурком. И она точно, пусть и не в Нью-Йорке, но ночами не уснёт... вместе с Уэйдом Уинстоном Уиллсоном – не воспетым в легендах мудаком. И они счастливы. А не это ли главное? Даже если ты так мало спишь...