Я, ты и депрессия.

Их связывает только одно. Она.       Я просыпаюсь от шума внизу. С удивлением смотрю на дверь, присев в спальном мешке. Тяну шею и вижу, что на кровати Саманты, нет. Черт, черт, черт. Эти единственные мысли заполняют голову, когда я представляю, что мама встретилась с Сэм. И почему же это плохо? Потому что, я не хочу этого, не вижу смысла в этом. Шанс, который был у Саманты Купер, больше не действителен. Да, блин, мне без неё тяжело. Но я упряма. Мне просто даже тяжело на неё смотреть, как и на остальных. Им не понять, пускай Кэти и была их подругой, для меня она в первую очередь сестра. И потеряв её, мы с мамой потеряли семью. Конечно, я злюсь. Когда мне хотелось с кем-то поговорить, Сэм избегала меня. И, наверное, уехать было одним из лучших шансов для меня. Или иначе я просто бы сошла с ума от горя и боли. С трудом вылезаю из мешка и тут же встаю на ноги, и выбегаю из комнаты, быстро оказываясь на кухне. Но там вижу только Сэм. От этого облегчено вздыхаю, опуская верхнюю часть тела, касаясь руками коленок — С добрым утром, Габби, — Купер улыбается так, будто вчера я не встретила её пьяной около своего дома. — Моя мама тебя видела? — не здороваюсь и немного удивляю Сэм своим вопросом. — Ага, она пошла в душ... А я решила приготовить завтрак в знак благодарности, — Саманта улыбается искренне, что ей хочется верить. Но я не могу. Она знает почему. — Серьезно? — закатываю глаза, вздохнув, — Я думала ты уйдешь, когда проснешься. — Я твоя подруга, а не парень на одну ночь, — непринужденно ответила мне Купер, и я прыснула. Сэм перестала нарезать помидор. — Мы больше не друзья, Сэм, — уверенно говорю, положив руки на островок столешницы. — Габби, — Купер посмотрела на меня внимательно. — Я не хочу больше врать или делать вид, что ничего ужасного не случилось. И я заметила, что Саманта Купер верит в то, что говорить. Как-то самой собой я ей улыбнулась и больше ничего не сказала. Для меня это странно. Для меня странно снова видеть тут Сэм, видеть, как они с мамой мило болтают, будто всё хорошо. Но с другой стороны я скучала по своей подруге, и даже могла бы всё оставить в прошлом. Ведь это Сэм. Та самая Сэм, что помогла, когда порвалось моё платье, когда Кэти не отпускали на вечеринку, когда нужно быть не засыпать и заниматься, когда Кэти пошла на танцы с Майклом. Моргаю, несколько раз, понимая, о чем я думаю. Все мысли опять о сестре. И конечно о Майкле Коллинзе. Но по правде, я думала о нём после того как перестала его видеть. Было неловко спрашивать об этом сестру, потому что ей не хотелось делиться, тем как прошли те танцы. Мне запомнилось, как мы поссорились из-за этого. Снова смотрю на маму и Сэм. Они спокойно разговаривают, едят приготовленный Самантой омлет, а я смотрю на свою подругу и только и думаю о том, что она соврала. Так странно пытаться поверить её словам. Но они звучат честно, правдиво и искренне. От этого мне трудно. Я опускаю глаза и стараюсь не смотреть на Саманту Купер. Мама сделала аккуратный хвост и уже при полном параде, прошла на кухню. По её улыбке, я поняла, что Кэролайн Томас рада видеть тут Сэм. Чего по правде не скажешь обо мне. Мама даже толкнула мою ногу под столом, чтобы я улыбнулась. Так странно, что на кухне опять есть какая-то жизнь. Но даже это ненадолго происходит. — Это был потрясающий завтрак, Саманта. Большое спасибо, — благодарит мама, Сэм. — Я оставлю вам рецепт, мисс Томас, — Купер улыбнулась доброй и радостной улыбкой, от которой мне тошно. Но омлет и правда хороший, пускай мне и трудно поверить девушке. Это неё вина в каком-то смысле. Дело во мне. Не смотря на то, что уже прошло какое-то время, все равно трудно видеть друзей, знакомые места, школу, её комнату. — Удачного дня, мам, — натянуто улыбаюсь, но зато мама всё равно остается радостной. Мне кажется, она даже счастлива, видеть рядом со мной Сэм. — Пока девочки, — женщина помахала нам рукой и сразу же удалилась к двери. Я всё ещё смотрела ей вслед. Вот мама открыла дверь, а перед этим оглядела своё отражение в зеркале. Она всегда кажется мне такой спокойной, уверенной в себе. Меня это действительно поражает. Когда мама вышла за дверь, мне показалось, что я в ловушке. Но это же совсем не так. — Мы могли бы попробовать снова общаться, Габби. А я обещаю тебе всё рассказать, — услышать эти слова от Саманты Купер, я мечтала давно. Раньше, чем оказалась в центре, котором мне пытались помочь пережить моё собственное горе. Оно действительно только моё, и, наверное, поэтому всем остальным до этого дело нет. Они справились с тем, что творилось у них на сердце. Но не я... Возможно, поэтому я чувствовала себя странной, раз просто не могу оставить всё как есть. Да, мне не безразлична судьба моей сестры. И в том, что она сделала, есть причина. Кэти было плохо, одиноко, люди от неё отвернулись, когда были нужны. Она делала вид, что всё хорошо, по крайней мере, при мне. — Да, — кратко произнесу, и даже сознательно не смогу поверить в то, что я сказала. — Можем попробовать, Сэм, — добавлю и поворачиваюсь к ней лицом. Девушка улыбается радостно мне. А меня это и удивляет, и даже не, сколько не трогает. — Я просто хочу присутствовать в твоей жизни, Габби. И оставить нашу дружбу без секретов, — сказала Купер, закрадываясь этими словами мне в голову. — Тогда пойдем вместе в школу? — спрашиваю, вставая со стула и беря тарелку. — Хорошо, — Сэм делает тоже самое, что и я и подходит ко мне. И самое странное мне нравится её общество, мне нравится, что я могу что-то ей сказать, и что Сэм не хочет больше врать. Но всё равно ощущаю напряжение между нами. Я не знаю, как это назвать. Может быть я просто такая. Не могу радоваться жизни. Понимаете? Просто во всем вижу что-то плохое. Могу лежать и представлять, что может случиться. То чего никогда не случится. Например, я открываю дверь, и вижу свою сестру. Но это невозможно. Потому что она мертва. Девушка смотрела прямо в окно. Они проезжали похожие друг на друга дома. В голове крутилась одна мысль «это увидят все. и что тогда? всё окончательно сломается под тяжестью сомнений». Они едут вместе в машине, будто две тени. Будто на улице такая противная дождливая погода, но это не так. Слабый вдох сорвался с губ и девушка с кудрявыми волосами, даже повернула лицо и улыбнулась блондинке, что сидела за рулем. Как мне жить с этим? Особенно, когда я знаю, что они в чём-то виноваты. Как смотреть им в глаза? Я не знаю… Это так сложно. Будто стоит это сделать, и я знаю, что ничего хорошего не случится. В один миг разрушится все воспоминания. А мне хочется их сохранить. Я злюсь не просто так. А потому что мне больно. Купер тоже улыбается подруге, потому что ей легче дышится. Девушке хочется улыбаться и радоваться солнечной погоде за окном. Чего не скажешь о её пассажирке. Она молчаливая и просто задумчиво смотрит в окно, будто может там найти ответы на свои же вопросы. Но это не так. Саманте хочется рассказать Габриэле, что она запомнила, то, что въелось в память и пугает девушку по ночам. То, что мешает, полностью доверится Крису. Габби не права. У Сэм Купер не всё так радостно. Никто не знает. Никто не понимает меня. Моя жизнь бессмысленна. На самом деле, я где-то на дне. В самом дне, откуда никто меня не видит. Кэти тоже так себя чувствовала, когда сделала это с собой? Кого это покончить с собой и принять такое решение? Я никогда от неё не слышала об этом. Возможно, она просто держала всё в себе. как и я сейчас. * * *       Майкл смотрел на проходящих людей мимо своего дома немного с грустью. Но эта грусть была привычной. Коллинз привык быть один, привык к какой-то пустоте, к задумчивости даже рядом с Лукасом. Ему нравилось наблюдать за Кэти и остальными людьми. Парень видел их настроение или мог задумчиво смотреть и просто ничего не думать. Майкл отдыхал от своих же мыслей о жизни, которой у него не будет. Не только он застрял тут, но и его отец и даже Лукас. Он не держал их, просто хотел дать им больше свободы, когда. Коллинз отвел глаза от окна. Почему-то он не хотел говорить правду Габриэле. Наверное, всё ещё хотел быть нормальным. Темноволосый не хотел, чтобы его жалели, тем более сестра Кэти. — Это хорошая фотография, — неожиданно раздался голос отца за спиной. Майкл опустил глаза на фотоаппарат, лежавший на подоконнике. — Ты не говорил мне об этой девушке, ничего, — продолжил мужчина, продолжая этим давить на сына. — Её звали Кэти Томас, — как-то спокойно произнес парень, наконец, бросая грустный взгляд на фотографию. Но очень быстрый взгляд. Всё ещё трудно. Хотя он не показывал этого никому. Тем более отцу из-за того, что тот посветил свою жизнь сыну после смерти жены. — Оу, — произнес мужчина, оставляя фото на столе, где оно и лежало, — Это не вызовет проблем? Майкл всматривался в фотографию. Вроде обычный кадр, но ему он казался особенным. Коллинз поймал хороший момент, когда Кэти смотрела в сторону. Фото было черно-белым и это его дополняло. Парень и забыл, что оставил его на видном месте. И неожиданно зашедший отец, тоже не делал лучше своим же вопросом. — Нет, — решительно ответит парень, глядя на отца. — Конечно же, нет. Они обе разные. И мне просто хочется помочь, — Майкл улыбнулся. Уилл Коллинз даже поверил в слова сына. Но, наверное, за этим скрывалось большее. Высокий, темноволосый мужчина понимал, что сыну плохо из-за болезни. Каждый новый день — это прожитый день. Сам отец Майкла, хмуро глядел на фотографию, которую сын и не прятал. Он и Кэти на танцах, до всего того, что произошло. Между ними не было секретов, потому что это было правило номер один в жизни семьи Коллинз. Просто сказать всё как есть, и принять этот факт. Но даже Уиллу Коллинзу, который только и жил сыном было трудно. Мужчина знал, что смерть девушки повлияло на него, пускай они и не говорили. — Мы можем поговорить об этом, если ты захочешь, — аккуратно предложил Уилл, осторожно посмотрев на сына. — Спасибо, — кратко ответил Майкл, и Уилл решил оставить его одного. — Попробуй немного поспать, — проронил он перед тем, как покинуть комнату Майкла. И Коллинз младший сразу же направился в кровать, залезая под одеяло. Но в его голове было очень-очень много мыслей, которые требовалось куда-то деть. Беря телефон, Майкл подключил наушники и вставил капельки в уши, снова включая видео Габби, которое он слушал, закрывая глаза. «Я не знаю, что делать. Всё кажется бессмысленным. Я не понимаю… Почему она это сделала?» Майкл нахмурил темные брови. «Многое не ясно. А она больше ничего не скажет. Она замолчала навсегда. Я устала от всего. А главное от себя. Это так не честно, что она ушла. Я так не могу. Простите». Коллинза напугали эти слова. Но он понимал всю боль потери Габриэлы. От лица Калеба. Оглядываясь через плечо, вижу, как к шкафчику напротив меня подошла к Габриэла. Она болтала с Самантой Купер, самой популярной девушкой школы. И это последний год, когда мне уже просто хочется вытерпеть весь этот ад. А все, потому что я не люблю популярных людей. От них ничего хорошего нельзя ждать. Придерживаю дверь шкафчика, и подмечаю, что Габриэла перестала улыбаться, когда эта блондинка, наконец, ушла. Не зря она мне понравилась. Есть в ней некая аура, которая притягивала. — Плохой день? — спрашиваю и Габби повернулась ко мне. — Могло бы быть получше, — ответила она, прижимая к груди два учебника. — Думаю, я просто устала от всего, понимаешь? Такое бывает, иногда. Ты чувствуешь это внутри, — слабая улыбка озарила её лицо. — Кажется, я твой должник, — говорю неожиданно, снова замечая улыбку. — Можем прогуляться, у меня как раз был последний урок, — девушка аккуратно запихнула в шкафчик большой учебник, а второй продолжала держать. — Я не против, — легко толкаю дверцу и шкафчик закрывается. Габби сделала так же, и мы вместе пошли по коридорчику, и, поворачивая налево, спешили к выходу. Выйдя на улицу, я почувствовал радостную энергетику рядом с девушкой. Появилось настроение и силы пережить этот день. Она говорила и говорила, будто ей было, что мне рассказать. Но когда Габриэла сказала, что шкафчик, который теперь мой, раньше принадлежал её сестре. Я понял причину её грусти. — Она покончила с собой, — объяснила девушка, и прищурив глаза. — Нельзя знать, что творится в голове и в душе человека, — кратко говорю, то, что думаю. — Ладно, откуда ты такой сюда перевелся? Тем более почти под конец школы, — в её голосе слышу любопытство, проскальзывающее в словах. — Мы просто переехали в дом по проще, — объясняю, улыбаясь, — Раньше жили тут же. Но пришлось всё сменить. И я даже рад. Мне не нравилось в той школе. — Вау, — теперь она удивлена такой откровенности. — А ты интересный человек, Калеб Сноу, — Габби внимательно смотрела в мои глаза. — Мне стоит тебя бояться? — со смехом, спросила Томас, превращая этот вопрос в шутку. Я по-доброму улыбаюсь, потому что не хочу делать хуже. Не хочу всё портить. Никогда ещё так не было хорошо рядом с другим человеком. Так и открыто и честно, просто с кем-то говорить, и не боятся осуждений. Люди не знают меня… Вот прямо полностью не знают. А значит и не имеют право осуждать. — Нет, не стоит, — я подмигиваю ей, и снова эта улыбка. Такая улыбка, что пробирает до мурашек и завораживает. Такое возможно? Кажется, да. Хотя я и не верил. Но вот вижу эту девушку с грустными глазами перед собой, но она всё равно улыбается. Но сейчас, сейчас она улыбалась по-настоящему. И по правде, если честно мне хотелось верить, что благодаря мне Габриэла Томас улыбалась искренне и по-настоящему. Мне хочется узнать её всю, будто в жизни нет ничего интересного, как она сама… * * * От лица Майкла.       Сегодня она пришла, и настроение казалось совершенно другим не как раньше. Габриэла улыбалась и даже казалась, что она о чем-то задумывалась. Но и так же резко девушка поникла и заплакала. Чем поставила меня в тупик. Я присел ближе, и пытался понять, что делать. Мысли были где-то далеко, но я решительно положил руку на спину девушки. Она вздрогнула, но тут же накинулась на меня, и я сдался, обнимая её. Тут не нужны были слова или какие-то слова утешения. Это и странно, и мрачно, и необычно. Но у нас была связь. Этой связью была Кэти. Не представляю, что чувствовала Габби в тот миг, когда поняла, что Кэти больше нет. Просто не могу представить. Особенно, когда представляю, что это случится с моим отцом. Что внезапно я умру и ничего не оставлю после себя. От этого мне плохо. Реально плохо. Томас медленно отходит от рыданий и отстраняется. — П-п-прости, — произнесла она дрожащим голосом. — Ничего, — говорю кратко и взволновано, — Такое бывает. Всё в порядке, Габби. — Н-нет, не в порядке, — Томас резко встала и со слезами посмотрела на меня, — Это страшно... И трудно... Теперь её шкафчик больше не её. Будто моей сестры, даже и не было. Я встаю и кладу девушки на плечи руки, немного встряхиваю её и смотрю, вглядываясь в глаза. — Это сложно... Для всех. Я уверен, Габби, но ты жива. Это твоя жизнь и ты должна либо сдаться, либо жить дальше. Никак иначе, — говорю строго, но уверенно. Габриэла Эва Томас слабо кивнула головой. Её губы всё равно дрожали. Ей было плохо, грустно и страшно. Я всё это понимал, потому что чувствовал всё то же самое. Сейчас мне бывает иногда грустно и страшно. Но я привык к своей жизни. К своей болезни. Но смотря ей в глаза, сердце немного таяло. Будто было раньше холодным. — Что тебе хочется знать обо мне? — взволновано спросила девушка. — Ты не обязана говорить, пока не будешь готова, Габби, — говорю спокойно, и улыбаюсь. — Спасибо... Но я вообще могу тебе доверять? — тихо задала вопрос Габриэла. Я лишь кивнул. И мы просто сидели некоторое время в тишине. И мне это нравилось. Просто сидеть и разделять с кем-то эту тишину. Мои же мысли были так беспорядочны, разбросаны и даже иногда просто пугали меня. Мне думалось «а зачем я вообще всё ещё живу?» и есть в этих мыслях что-то важное. Потому что я не смогу выйти на улицу и спокойно куда-то поехать. Мне и страшно, и не понятно, зачем вообще тратить время, если считаешь свою жизнь бессмыслицей. Я не знаю. Просто хочу, чтобы с папой всё было хорошо, как и с Лукасом. Кому угодно будет страшно умереть. И я не исключение. С Майклом спокойно, он не требует от меня ответов, пускай и сам может всё знать. Сегодня, я даже поговорила с Калебом, и прониклась им. На самом деле мне очень одиноко, я не любить перемен. Пускай и вижу в них смысл, но теряется какой-то шарм от привычных вещей, деталей. Когда ты что-то теряешь, то приходится привыкать к новому. Так же будет и сейчас. И это очень-очень трудно. — Думаю, я дам Сэм шанс. Мы хотим встретиться позже на пляже, — открыто говорю, но смотрю в окно. Мы снова на этом диванчике. Снова чувствуется эта нитка, которой связала нас моя сестра. — Людям нужны люди*, — неожиданно произнес Коллинз. Это вызвало мою улыбку. — Боже, ты смотрел Скам*, — говорю и тут же заливаюсь смехом. Майкл же смеётся со мной. Мне это нравится, нравится ощущать себя с ним комфортно. Потому что стоит мне подойти к школе, как я чувствую дрожь во всем теле. Иногда, я думаю, что в моей жизни никогда ничего не поменяется. Всё будет однотипным. А я просто не достойна даже любви. Ведь после случившегося с Кэти, Майкл и Калеб, единственные люди с кем я могу чувствовать себя нормальной. Не считая Лукаса, с которым мне хочется показать свои странности. Уилл Коллинз улыбнулся, когда услышал смех, доносившийся с первого этажа. Сегодня он не думал о том, что смех когда-то перестанет быть гостем в этом доме. Сегодня Уилл просто радовался, что у его сына есть кто-то рядом. Он не одинок. Всё будет хорошо, пока он не выйдет на улицу и солнце не коснется его кожи. Пока всё хорошо. А Уилл будет рядом, сколько бы не потребовалось. — Не представляю, что она мне расскажет, — смех пропал, и осталась какая-то легкая тень грусти. — Хочешь, я пойду с тобой? — предложил Майкл. Мой взгляд тут же упал на пол темно-коричного цвета. — Это в девять часов на пляже. Ты не будешь против? — слышу собственное волнение, и сама ему удивляюсь. — Тебе будет легче, когда кто-то будет рядом. Тем более я знал твою сестру, — ответил Коллинз, снова улыбаясь. — Что же случилось на тех танцах? — спрашиваю, вспоминая расстроенную Кэти. — Это уже было так давно. Но вы все равно общались. Я даже и не знала. — Это были танцы начальной школы, — со смехом ответил брюнет, — Думаю, Кэти расстроилась, что я не сделал того, чего нужно было. У меня были такие мысли. Но сейчас даже хотелось показать, что я злюсь на него из-за этого. Пускай тогда придется встретиться с Самантой одной. — Забавно, она не говорила о тебе. То есть я думала, что тебе так же плевать на танцы, как и мне, — крайне серьезно объясняю. Эти слова заставляю вернуться в прошлое. В последний миг, когда я видела Майкла в своей жизни. — Я удивлен, что ты помнишь. Уже думал, что популярность тебе голову вскружила, — со смешком произнес Майкл, взъерошив свои темные волосы. — Это невозможно, — уперто говорю, совсем расслабляясь в его компании. Может, нужно было столько выждать, чтобы снова вернуть в свою жизнь Коллинза? Или просто это случайность. Из огромных возможностей, моя мать решила, что именно с ним мне будет лучше всего разговаривать о своей жизни и её проблемах. Может мама и помнила про Майкла, а может, и нет. Просто прямо сейчас и каждый раз в это время, я буду раскрываться ему как человек, открывая свои секреты и страхи. И что же будет потом? Если бы я знала. Просто приятно снова быть немного собой, что ли. — Странно.. Но мне нравилось с тобой общаться, Габриэла, — начал говорить Майкл, словно затерялся в воспоминаниях. Я тут же сажусь немного удобнее к нему лицом. Внимательно очерчиваю контур лица, и неожиданно Коллинз поворачивается ко мне лицом. Мы взрезаемся глазами друг в друга. Его взгляд и расслабляет, и даже немного пугает. Сразу почему-то вспоминается небо, когда только начинало вечереть. Где-то небо уже было, темно синим, где-то просто синим. Красота. Ой. Это же не про самого Майкла? Ха-ха-ха. Смешно Габби, смешно. Тебе сейчас уж точно не до парней. — Думаю, у нас всё получится, — как-то не осознано скажу, вздохнув. — Будем держаться вместе, — продолжаю, и вижу хитрую улыбку. — Мы теперь друзья, Томас? — спросил брюнет, и некоторые пряди волос создавали тени на его лице. Магнетический взгляд. — Всё может быть, — отвечаю загадочно, снова подмечая улыбку, — Можем пойти уже сейчас. Раз уже почти восемь вечера. Как время летит. Майкл кивает головой. Он сказал, что оповестить отца о том, что скоро вернется. Всё это заняло минут восемь. А я уже стояла около двери. Никогда тут не было. А тут Майкл Коллинз снова вернулся в мою жизнь. Не верю я в знаки или в то, что люди приходит в нашу жизнь не случайно. Но может быть в этот раз это не просто так. * * *       Ветер ласкал волосы, задувая их назад за спину. Было и приятно, и немного трясло из-за холодного потока воздуха на пляже. Но так уж и быть, всё равно жду Габриэлу. Мне немного страшно что-то говорить ей, а терять дружбу ещё хуже. Кутаюсь в кардиган ещё сильнее, прикрывая, потому тут под вечер не так хорошо, как днем. Замечаю Томас и рядом с ней кого-то. От этого немного тревожусь, но я узнаю его. Майкл Коллинз. Кэти с ним общалась долгое время, даже когда об это не знала Габби. Интересно он рассказал ей об этом и о своем заболевание? Удивительно, но Томас улыбается и на ходу завязывает хвост на затылке, чтобы волосы не запутались. Подойдя ещё ближе, вижу, что и она нервничает. — Надо же, а тут красиво, — как-то спокойно срывается с моих уст. Спокойно, Сэм. Всё хорошо. Габби твоя подруга. — Саманта Купер, — представила меня Томас, — Майкл Коллинз. — Рад, наконец, познакомится с тобой, Сэм. Кэти говорила о тебе, — с улыбкой отвечает Майкл. — Думала ты придешь одна, — растерянно отвечаю без всяких обид. — Не ожидала вас увидеть вместе, ребята, — добавлю, замечая, что Габби не понимала моей нервозности из-за простой болтовни. Но всё не так просто. — Майкл был другом Кэти, он имеет право знать, то же что и я, — сердито произнесла Томас. А я нервно улыбнулась и посмотрела на них печальным взглядом. — Кэти говорила, что ей плохо. Она, можно сказать, начала давать сигналы об этом. Хотела с кем-то поговорить, но как назло никого не было рядом. Да и трудно говорить о таком, — решилась начать говорить я. — Мне казалось, что у неё все хорошо. Кэти даже не хотела говорить со мной, — вспомнила Габби и посмотрела на воду. — Я кое-что помню, — начинаю, и мой взгляд врезается куда-то на пляж между плечами Габби и Майкла, — Это был очень дождливый весенний день. Было так приятно и хорошо. По началу даже душно, но пахло в воздухе букетами цветов. Очень приятный запах, играющий с твоими чувствами и эмоциями. Я тогда немного простыла, и шла под зонтиком. Как увидела двух людей, которые стояли под одним зонтиком. Это было так неожиданно, и странно одновременно. Темный поздний вечер и в воздухе пахнем цветами, все зеленое, рядом фонарь, видно как по лужам капает дождик. Вокруг так влажно, что это ощущается всем телом, но я застыла с улыбкой наблюдая за этими двумя. Но когда заметила, что это Кэти и Майкл, даже поразилась. Это же правда был ты и она, да? Никогда не видела её такой спокойной, радостной и веселой после случившегося. После моих слов Габриэла взглянула на Коллинза, прищуренным взглядом в котором читалось не понимание. Её грудь поднималась и опускалась так быстро, было понятно, что девушка разозлилась. А значит, она не знала об этом. И это неожиданностью стало и для меня, когда Томас просто решила взять и уйти, не желая больше ничего слушать. Мне даже было радостно, что не на меня злилась моя подруга. — Габриэла! — позвал её Майкл. — Не надо. Она никуда не уйдет. Ей просто нужно перевести дух, лучше не трогай Габби сейчас, — мягко советую ему. — И зачем ты только рассказала? — немного ворчливо спросил меня Коллинз. Но я лишь от этого улыбнулась. — Может, потому же, что и ты не сказал ей про своё заболевание, — напоминаю, — Из-за того, что для Габби это будет трудно. Мы замолчали и смотрели туда, куда ушла девушка. И даже видели темную фигуру, бродящую по пляжу. Томас сняла кроссовки и шла босиком по песку, она махнула ногой, и песок поднялся в воздух. Габби запустила пятерню в свои волосы, убирая их с лица, потому что мешали. И вздохнула, но как-то тяжело. Будто её что-то беспокоило и тяготило. Было понятно что. Любимая сестра покончила с собой, а люди, которые остались рядом не могли сразу помочь ей, и рассказать обо всем, что творилась в жизни Кэти. Единственное, что осталось эта связь между нами. Связь с Кэти Томас.