***
В лаборатории Сильвия не появлялась немногим больше недели; благо, что в гвардии Эль всегда можно было найти себе занятие. Работы всегда накапливалось много: недостаток рабочих сил среди гвардейцев не испытывался, но каждый знал — лишняя пара рук в выполнении какого-либо поручения никогда не окажется ни к месту. Котофеи всегда были рады видеть девушку, неважно, приходила ли она с желанием помочь или с визитом для разговоров о природе и погоде. Библиотекари, провизоры, учителя, воспитатели также редко отказывались от помощи; особенно была рада уходу подруги с работы в здании штаба именно Бабетта. После того, как произошло ее назначение в младшую группу так называемого «детского сада», девушка все чаще стала брать с собой на занятия близких друзей, среди которых, естественно, первая в списке значилась Сильвия. Нельзя сказать, что она была в восторге от возни с детьми, но это было, несомненно, лучше, чем возвращение в прохладный кабинет главы гвардии Абсента. Гвардейцы не задавали лишних вопросов. То ли действовало правило неприкосновенности личной жизни, то ли просто Сильвия была недостаточно важным человеком — но шепота за спиной девушка никогда не слышала, и постоянно наблюдающих за ней людей не замечала. Не сказать, что этот факт разочаровал ее; напротив, жизнь в таких условиях казалась ей немного легче. Но, разумеется, после ухода Эзареля, будни потеряли свою былую прелесть. Голос его, обращенный к другим людям, девушка слышала почти регулярно при входе в столовую или на вечерних прогулках. Смех его, жесты, которые Сильвия мельком улавливала по несчастливой случайности, заставляли ее сердце пропускать удар. Чем больше они были в разлуке, тем больше она жалела о той самой фразе, что разорвала крепкую связь, которая устанавливалась годами. Тщетны были попытки Бабетты убедить ее, что все пойдет только во благо, что Эзарель поймет ее чувства и станет мягче к ней — фатализм, здравый смысл, или безумное смешение и того, и другого уверяли ее, что все окончится именно так, глупо и абсурдно. И девушка была склонна верить. Свидетельствами тому служили несколько бессонных ночей подряд, сразу же после произошедшего; многочисленные мысли и нескончаемая тоска по объятиям, поцелуям, словам благодарности и поддержки, которые Эзарель говорил ей с бесконечной теплотой и искренностью. Со снисходительной улыбкой Сильвия вспоминала вечера в ее комнате: голова эльфа покоилась на коленях девушки, и, пока та медленно поглаживала его длинные волосы, он читал вслух очередной сборник поэзии неизвестного ей автора. Из его уст это звучало так прелестно и выразительно, что Сильвия была готова провести так всю свою жизнь, наслаждаясь теплом его тела и речей, которые словно были обращением самого Эзареля, а не автора к его лирической героине. Их прогулки по пляжу также стояли перед ее взглядом в восхитительной точности. Руки ее помнили почти невесомые прикосновения его пальцев, когда он брал ее под руку и накрывал своей, теплой и слегка дрожащей — от волнения, или от ветра, охлаждающего атмосферу между ними. Ей не хватало этих моментов непередаваемой нежности, даже простого присутствия этого эльфа рядом с собой. Ей не хватало даже его дурацких шуточек и ворчания.***
Тем временем близились ночи летнего солнцестояния. Все больше разговоров слышно было о дарах Галорза, все больше пар обсуждали, как было бы здорово воочию наблюдать приход взрослой особи и как бы поскорее собрать как можно больше даров. Волнение усиливалось с каждым днем, заражая всех, словно особо опасный вирус. Котофеи готовили сюрпризы, многие торговцы также решили организовать праздничную ярмарку с космической атрибутикой. Естественно, главные модницы Эль были в полном восторге, выражая это в бесконечных разговорах о возможных расцветках да бесполезных раздражающих советов насчет способов наполнить свои кошельки без особых трудов. Особое восхищение вызывал грядущий к концу праздника фейерверк: слухи ходили, что такого грандиозного магического шоу гвардия Эль не видела со дня своего основания. Неизвестно, откуда и когда взялась эта информация, но казалось, что, переходя из уст в уста, масштабы праздника росли в геометрической пропорции. Сильвия особых надежд не питала — заниматься устройствами больших празднеств по такой малозначительной причине начальство гвардии наверняка не стало. Девушка резонно полагала, что скорее всего, будет парочка пиромантов и волшебников, не более того. Теории ее, однако, Бабетте пришлись не по вкусу. Подруги никогда не упускали возможности поспорить и обсудить эту тему, отдыхая во время послеполуденной сиесты или поздним вечером. Естественно, расписание их было спланировано таким образом, чтобы умудриться успеть абсолютно все. Руководство Эль явно не собиралось устраивать лишние выходные, поэтому поиск даров и изучение богатого ассортимента бутиков приходилось втискивать в плотный график воспитателя. Неизвестно, сколько времени потратила Бабетта на организацию их досуга, но скучать девушкам не приходилось. Как только малыши отправлялись по домам, Сильвия и Бабетта спешили в штаб. Наскоро побросав книги и пергаменты в руки Икар, которая ни разу не одобряла их поспешность и неаккуратность, они спешили на ужин почти на полный час раньше, чем остальные обитатели Эль. Каруто, которого Бабетта каким-то чудом уговорила сместить их приемы пищи, с недовольной миной выдавал сухпаек, не переставая ворчать на них по поводу и без. Поглощая бутерброды и напитки на ходу, они отправлялись разгуливать по округе. Ярмарка была впечатляющей. Многочисленные бутики разложили красочные палатки прямо на мощеной камнем мостовой — решение перенести обычные магазины в чудесные шатры с узорами созвездий было отличной идеей, которую все приняли с одобрением. Почти каждый день появлялось что-то новое. Котофеи торговали немыслимыми по своей сложности костюмами, ювелиры предлагали многочисленные украшения из драгоценных самоцветов в оправе из сияющих металлов. Мастера на все руки предлагали сменить образ: укоротить или отрастить волосы по щелчку пальцев, по-новому подвести глаза или сделать татуировку в виде любого из существующих созвездий. Повсюду витали ароматы еды, люди тратили накопленные средства, покупали и обменивались дарами Галорза, и на оживленных улочках царила атмосфера всеобщего веселья. Сильвию не радовало только одно. Конец фестиваля. Предупреждение Бабетты не застало ее врасплох, но добавило ложку дегтя в бочку меда. Закрытие фестиваля она собиралась провести вместе с Неврой. Третий в паре был бы явно лишним, поэтому Сильвия сразу приняла намек и поспешила заверить подругу, что фейерверк она может наблюдать и в одиночестве. После этой мрачной договоренности между ними сразу появилось некое напряжение — буквально физически ощущая грусть и тоску Сильвии, Баби не могла ни утешить ее, ни обнадежить. Именно эти чувства и мешали Сильвии в полной мере наслаждаться праздником. То затихая, то снова возрастая, сожаление заставляло ее неосознанно искать Эзареля в толпе и концентрировать взгляд на любой синей макушке, виднеющейся вдали. Ей оставалось только лишь надеяться, что все закончится быстро.***
Море штормило. Мелкие быстрые волны накатывали на светлый песок, размывали пляж, словно бы сама природа противилась церемонии закрытия. На землю спускалась тьма. Идеально чистое небо переливалось тысячами оттенков голубого и фиолетового, притягивая взгляд, что впечатляло даже самого прагматичного зрителя. Прохладный ветер временами резко налетал, заставляя людей на пляже зябко поеживаться, и тотчас же успокаивался, затихал, словно жалел о своем внезапном нападении. Однако сколько бы стихия не пыталась разогнать толпу, все действия ее оказались тщетны: сгребая в охапку пледы и палантины, все, кому не лень, шли поглядеть на фейрверки. Сильвии было неуютно здесь этим вечером. Она мельком окинула взглядом пляж, который, словно море, усеянное мелкими островками, был также заполнен покрывалами, и коротко вздохнула. Люди отдыхали, наслаждаясь наступлением прохладной летней ночи. Начинали загораться первые звезды, едва заметные на постепенно темнеющем небосводе, и многие завороженно наблюдали за этим процессом. Кто-то делал предсказания, больше похожие на слепые предположения; кто-то, лежа на спине, водил перед собой пальцем, пытаясь обнаружить в сплетении горящих огоньков знакомые созвездия. Сильвия же искала знакомые лица. Быстро она увидела Мелл с Валькионом, которых было сложно не заметить. Они расположились около скалистого утеса и, открыв бутылку с темно-бордовым напитком, посмеивались и рассказывали друг другу что-то, очевидно, увлекательное. Бабетта с Неврой оказались у воды: девушка лежала в объятиях молодого человека, опустив ступни в воду. Немного погодя она обратила внимание на давно знакомую фигуру, которая издалека двигалась в ее сторону. Конечно же, это был Эзарель. Тот, кто был ей так нужен, и тот, кого она так боялась увидеть этим вечером. Он шел, разумеется, к ней. Глядел по сторонам, под ноги, махнул кому-то рукой, но с намеченного курса не свернул ни на метр. Сильвию бросило в жар: сердце ускорилось, словно девушка только что поучаствовала в марафонском забеге, а мысли, все до единой, беспокойными птицами разлетелись прочь из ее головы, оставив лишь звенящую пустоту. Почти поддавшись панике, она судорожно перебирала и составляла нужные слова в правильные предложения, пока он, наконец, не опустился рядом с ней, как ни в чем не бывало. Ни говоря ни слова, они просто сидели рядом, словно привыкая, выжидая, пока атмосферы их смешаются воедино. — Вижу, ты сегодня одна, — начал было Эзарель, но резко осекся. Голос его дрогнул, будто он на пару мгновений лишился способности разговаривать. — Ты пришел только для того, чтобы снова посмеяться надо мной? Эзарель замолчал, и, казалось, надолго. Холодный ответ Сильвии сразу выбил его из колеи. — Зачем ты пришел? — Я скучал по тебе. Слова эти, полные тоски и сожаления, пустили искры по рукам девушки, которые тотчас же устремились куда-то вглубь тела, к самому ее сердцу. Она знала, что он скучал по ней так же сильно, как и она сама. Этот факт всегда находился в ее голове — но представить себе такого она не могла. Невозможно было, чтобы Эзарель не спал из-за нее; невозможно, чтобы в его голове всплывали картины их прошлого; невозможно, чтобы он ловил взглядом любой ее жест, когда она думала, что он не рядом. — Ты думал, что если придешь ко мне под конец праздника, то я тут же прощу тебя? Девушка удивлялась. Фразы — колкие, прохладные, словно бы сами слетали с ее языка, еще до того, как она успевала продумать ответ. — Я ждал, пока от тебя уйдут все эти дети, все люди. Когда мы сможем остаться наедине, — звучали эти слова очень похоже на правду. Сильвия откинулась назад и устремила взгляд в ночное небо. Огромное желание расплакаться снова застряло где-то в горле, словно огромный удушающий ком. — Я повел себя, как последний идиот. Мы оба знали это, но я понял только после того, как наговорил все те гадости, о которых жалею каждый день и каждую ночь, — он коротко вздохнул. — Я очень сожалею об этом, и, надеюсь, ты сможешь простить меня. Я не имел права ставить под сомнение твою верность, ведь ты являешься единственным человеком в моей жизни, которому я могу доверять. Сильвия не переставая глядела на звезды. Знакомые созвездия упрямо не желали попадаться ей на глаза. Вернувшись в прежнюю позу она заметила, что Эзарель неотрывно и, казалось, даже почти не моргая, наблюдал за ее лицом. Поймав на себе ее взгляд, он ничуть не смутился. — Я хочу…***
Речь ее прервал оглушительный, привлекающий внимание звук хлопушек. Над водой в небо взмыли розовые светящиеся лепестки, и тут же рассыпались на миллионы золотистых крошек, плотным напылением покрыв темную воду. Тут же волны вспыхнули внеземным флуоресцентным светом, и вверх поднялся вихрь из салютов. Взрывались, казалось, сотни фейерверков, освещая пляж, словно только что солнце вновь поднялось над землей Эль. Хлопушки оставляли после себя очертания немыслимых силуэтов, сладковатый запах чего-то жженого вызывал желание чихать, как от перца. Рассыпаясь в пыль, все сверкало и искрилось, отражая свет пламени, которое низвергалось из самого моря. Зрелище было завораживающим; от него слезились глаза — то ли из-за немыслимости масштабов, то ли от невыносимой прелести происходящего. — Я хочу верить тебе. И я буду верить тебе, если ты пообещаешь мне делать то же самое, — жарко проговорила Сильвия, приблизившись к самому уху эльфа, касаясь кожи губами. От громких взрывов дрожали внутренности, от горячих рук Эзареля, прижимающих ее тело к своему, трудно было дышать. Подчиняясь его воле, она оказалась на его коленях, уставшая от одиночества, голодная до ласки и прикосновений; трепетно положив ладони на его плечи, сил девушки хватило лишь на то, чтобы запечатлеть невесомый поцелуй на лбу молодого человека. Эзарель прижался головой к ее груди — смиренный, признающий свои чувства, свою тоску и скорбь по ее оскорбленному достоинству. Хотелось отвязаться от него, не тонуть в этой пьянящей сладости тяжелого горячего дыхания, обжигающего ее кожу, сбежать, не медля ни секунды. Но Сильвия знала. Не сегодня.