Любовь - это ...

      Дорогой Дерек Хейл, нет, просто — Дерек, ты, конечно, можешь переспать со всеми свободными девушками в Бикон Хиллс, но позволь мне доказать, что любовь — это не только секс.       Любовь — это терпеть твою бесцеремонность, даже когда хочется врезать, что есть силы. Когда ты садишься в мою машину и говоришь куда ехать, не спрашивая, хочу я того или нет. Твой взгляд действует на меня магическим образом, дело даже не в том, что я боюсь физической расправы, нет, я просто не могу отказать такому взгляду. Тогда я слушаю тебя и молча жму на газ.       Любовь — это слушать твоё «он, что, тоже едет с нами?» и огрызаться в ответ, хотя я же знаю, что ты волнуешься. Скотт часто говорит мне, что слышит запах твоего волнения и страха, когда мы вместе идём на дело. А ты, друг мой, не похож на того, кто боится сверхъестественного и тем более ты вряд ли боишься меня, тощего болтливого подростка, разве что я могу уговорить тебя до смерти. Но только через время до меня дошло, что боишься ты не меня, а за меня.       Любовь — это умение двигаться дальше, даже когда хочется остаться навечно в твоих объятиях. Помнишь, как мы чуть не утонули в бассейне, когда напала кэнома и обездвижил тебя? Ты бы знал, как сильно я тогда не хотел отпускать тебя, но другого способа не было. Помнишь я попросил довериться мне, а ты всё твердил, что это плохая идея? Ведь ты никому не доверяешь. Мне тогда было больно, но я понимаю тебя.       Любовь — это слушать твоё устало-раздражённое «Заткнись, Стайлз!» и не переставать разговаривать, ведь я знаю, что ты ничего не сделаешь. Я вижу это, Дерек.       Любовь — это отсутствие возможности отвести взгляд, когда ты надеваешь мои футболки. Нет, серьёзно, ты вообще видел насколько ты горячий в них?       Любовь — это терпеть не только моральную боль, но и физическую. Не особо приятно, когда тебя бьют головой о лобовую панель, или когда чуть не ломают руку ударом с десяти сантиметров. Постарайся исправиться, Дерек.       Любовь — это умение прощать, когда ты крутишь романы с психованными дамочками, которые пытаются принести в жертву моего отца. Прямо скажу, ты не умеешь выбирать себе любовниц.       Любовь — это улавливать настроение по взгляду, ведь ты никогда не говоришь о том, что у тебя на душе. Ты вообще почти ничего не говоришь словами, все показываешь глазами. Они у тебя красивые, я не про ярко-голубые, а про твои настоящие — тёмно-карие.       Любовь — это смирение с твоим вечно угрюмым выражением лица, будто у тебя все рыбки в аквариуме сдохли. Правда, как можно быть таким безнадёжным пессимистом? Давай я научу тебя хоть иногда улыбаться?       И ты знаешь, я мог бы ещё долго продолжать этот список, но, кажется, чернила уже кончаются, да и Скотт ждёт за дверью. Я не жду взаимности, но подари мне хотя бы ручку, а то писать совсем нечем. Хорошо, мистер самый-хмурый-волк-в-этом-городе?

Стайлз.

      — Стайлз! — в своей обычной, слегка раздраженной, манере крикнул Дерек.       — Нашёл что-нибудь? — отозвался Стилински, отрываясь от документов тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Ребята взялись за расследование очередного дела, в которое их не очень вежливо попросили не лезть. Но знаете, как сложно отказаться от соблазна в очередной раз впутаться в какую-нибудь идиотскую историю? Тем более, что в этом может быть замешан кто-то из семьи Хейлов, и ребята согласились помочь хмурому волку. Но время уже подходило к двенадцати ночи, поэтому Скотт настоял на том, что пора расходиться по домам, завтра же контрольная по математике. Стайлз сказал, что ещё немного задержится, в итоге они с Дереком остались одни в его лофте. Стайлз сидел за столом, копаясь в уголовных делах, а Дерек изучал страницы Бестиария, развалившись на диване.        — Нашёл, и ты должен будешь объяснить мне, что это такое, — Хейл резко встал с дивана, зажимая между пальцев листок бумаги.        — Вряд ли я помогу тебе с Бестиарием, я в этом новичок, — крикнул Стайлз, не поднимая взгляд от стола.        — Я про другое, — Дерек подошёл вплотную к стулу, на котором сидел Стилински.       Подростку пришлось поднять на него затуманенный взгляд, когда он понял, что к чему, то резко вскочил со своего места и отошёл на пару шагов назад.        — Слушай, я… ты… ну, чёрт… — казалось, впервые за долгое время Стайлз не мог найти слов, он медленно пятился назад, но Дерек шёл за ним, не позволяя сократить расстояние. Когда Стилински ударился затылком о стену, то понял, что дело — дрянь. — Слушай, только сильно не бей, ладно?        — Что это такое? — медленно, с расстановкой прошипел Дерек, показывая письмо, которое Стайлз прошлым вечером вложил между страниц книги, которую читал Хейл.        — Клочок бумаги, — попытался отшутиться подросток. — Ты же знаешь, что такое бумага, да?        — Стайлз, — прорычал Дерек, кулаком ударяя в стену, в нескольких сантиметрах от лица виновника всего происходящего. Стилински перевёл взгляд на руку и нервно сглотнул. Следующую минуту, которая тянулась бесконечно долго, он старался смотреть куда угодно, только не в глаза оборотню, оказалось, что люстра в лофте очень интересная, а какой пол… — Посмотри на меня.        — Я понимаю, ты злишься, но… — второй кулак ударил с другой стороны от его лица. Тогда пришлось поднять глаза, и их взгляды встретились. — Слушай, я написал всё так, как оно есть. Мне не за что извиняться. Если тебя что-то не устраивает, то бей, или уже отпусти меня наконец. Знаешь, я не умею так хорошо владеть своим языком и мимикой, как ты и не умею скрывать все свои чувства, поэтому прими это.       Дерек несколько минут внимательно изучал лицо подростка, потом принюхался, проводя носом прямо по шее, от чего по телу Стайлза побежали мурашки, затем глубоко над чем-то задумался и наконец выдал:       — Поцелуй меня.       — Что? — опешил Стилински.       — Если ты этого хочешь, то действуй, — с обыкновенной уверенностью произнёс оборотень.       И Стайлз медленно прикоснулся губами к его губам, шумно выдохнул и слегка смял нижнюю губу Дерека, ожидая ответа. Оборотень быстро перехватил инициативу в свои руки и притянул Стайлза ближе, надавив ладонью на загривок. Оба задержали дыхание, прислушиваясь к своим ощущениям. Их первый поцелуй был со вкусом горького кофе и ментоловой жвачки.       У Стайлза первого закончилось дыхание, и он отстранился, смотря на оборотня испуганно-влюблёнными глазами.       — Позволь я покажу тебе, что такое любовь, — прошептал Дерек на ухо подростку, затем слегка прикусил мочку и влажными поцелуями стал спускаться всё ниже.