Внутренние демоны

      Когда Тассариан впервые увидел Кольтиру после Андорала, то сперва подумал, что стал живым – такая гамма эмоций захлестнула его. Такая же была лишь тогда, когда он встретил Лериссу: чувство радости от встречи, от созерцания того, что всё в порядке – и чувство бесконечной вины. Перед Лериссой хотелось извиниться за убийство матери, за предательство своего же народа, а перед Кольтирой – за все те громкие слова о том, что найдёт, спасёт и так далее. Кто же знал, какая крупная кампания развернётся дальше? Да, Тассариан понимал, что это всего лишь отговорки. Тут вина перед самим собой: Кольтире рыцарь в лицо ни о чём не говорил. Однако чувство вины всё равно накатило.       Эльф, казалось, почти и не изменился – но только для тех, с кем он не сражался плечом к плечу. Тассариан, мельком знавший его ещё со времён его жизни, заметил, насколько паршиво стал выглядеть Кольтира. Его серо-зеленоватая кожа ещё больше посерела, осунулась, делая гримасу рыцаря страшнее. Волосы поредели и теперь больше походили на тонкие белые нити-пряди банши. В глазах Кольтиры по-прежнему пылал голубой огонь, доспех его был по-прежнему тёмный и прочный, в ножнах по-прежнему покоился рунический клинок Замороз, однако в движениях эльфа чувствовалась какая-то особая жестокость. Раньше в бою Кольтира обрывал жизни жертв быстро, не делая лишних движений, сейчас же Замороз весь был обагрён чужой кровью, а лязг доспеха становился почти постоянным. Эльф лез на передовую как и всегда, но теперь ему было плевать, ранят его или нет. Не то чтобы раньше его это сильно заботило, но сейчас он словно потерял чувство самосохранения. Во время остановок Кольтира стоял в стороне от всех, лишь слушал, не влезая в разговоры. Тассариан пытался с ним поговорить, но тщетно – тот отвечал односложно или же просто жестами. Этого было достаточно, чтобы сделать вывод: с Кольтирой не всё в порядке.       Не то чтобы и тогда, во времена памятной встречи с призраками у Часовни Последней Надежды, Кольтира сильно походил на Тассариана. Он не разговаривал ни с кем в те минуты, даже странно, что сразу поддержал Могрейна с его идеей о свободных рыцарях смерти. Об этом ослеплённый своей реальностью Тассариан даже не задумался, но позже тщательно обдумал всё. Рыцари встречались после Часовни, бесспорно, и Тассариан задал вопрос на этот счёт во времена одной из таких встреч. Ответ был исчерпывающим: «Я хочу отомстить за смерть своего брата и за свой народ». Было очевидно то, что Кольтира лжёт: он ни разу не заикнулся о брате с момента его смерти и не думал об отмщении даже тогда, когда вышел на неравный бой в Кель'Таласе. Едва жизнь Фальторы оборвалась, Кольтира сразу взял в цель Тассариана и поставил себе задачу – сразиться с ним. Ничего особенного. После воскрешения они были вместе потому, что Кольтира допрыгался со своей инициативностью на родине, а Тассариану спихнули едва ли не единственного тогда не-человека в рядах рыцарей смерти. Решивший помахать Заморозом самостоятельно и показать, чего стоит, Кольтира вскоре оказался на поводке у Алого Ордена, откуда был спасён одним из рыцарей по просьбе Тассариана. Потом случилась Часовня – и всё.       Человек остался целью Кольтиры даже после освобождения от влияния Короля-Лича. Сам же Тассариан переступил волю Короля мёртвых настолько, что вернул себе утраченную в подчинении индивидуальность – разве что некоторые абсолютно воинские замашки остались, и эгоизм, но он скрашивался. Поэтому все перемены эльфа Тассариан поначалу смахнул на Сильвану и Подгород. Однако, чем дольше рыцарь пытался поговорить с Кольтирой, тем сильнее ему казалось, что проблема не только в этой банши. Проблема была куда ближе, чем кажется, но почему-то он не мог её увидеть сам, а эльф помогать желанием не горел. Кольтира вообще не считал должным обращаться к нему за помощью, как и помогать ему: вспомнить хотя бы тех смутных призраков в Драконьем Погосте, которых изгонял из сознания рыцаря какой-то мимо проходивший представитель Орды. Кому-либо ещё эльф не заикнулся даже о своей проблеме. Тассариан тогда предпочёл отмахнуться, мол, времени для личной встречи не было, разные стороны баррикад и прочее...       Однажды они и впрямь очутились лицом к лицу, а не просто на одном континенте. Несмотря на это, Кольтира был холоден. Он не ждал помощи и не обращался за ней – если, правда, не бывал загнан в абсолютный тупик. Как тогда. Он позволил помочь себе проходимцу, и это долго волновало Тассариана: насколько же сильно сходил с ума Кольтира, раз решился на такое? Может, эти духи и повлияли? Отвечать эльф не торопился, с тех пор видимых слабостей не испытывал, а после и вовсе был утащен в лапы «союзника». Как коробило Тассариана равнодушие со стороны Кольтиры к их связи! Рыцарь был твёрдо уверен в том, что Кольтира считал их братьями по смерти так же, как и он сам.       Тассариан не раз задумывался над ситуацией в целом. Мысли помогали ему вернуть себе человеческое мировоззрение. Раздумывая над мотивами Кольтиры, рыцарь однажды понял: всё было хорошо ровно до момента последней их минуты в Акерусе тогда. Человек, вдохновлённый и очнувшийся от власти, рассказывал о том, как попытается жить на свободе и как сильно он дорожит своим братом, Кольтирой. Эльф тогда ни слова не сказал и улетел. Может, что-то пошло не так раньше? Перед Часовней сражались, бесспорно, самые разные рыцари, но... Может, те, кто не видели своих родных перед Часовней, посчитали победу и освобождение лишь тем, что их попросту выгнали? Что они изгои теперь? Даже Чёрный Клинок не смог сплотить всех рыцарей смерти после того инцидента. Что уж говорить об остальном...       Кольтира был холоден, жесток и держался от всех на расстоянии. Тассариан протягивал ему руку, но она оставалась без ответа. Рыцарю было непонятно, почему, а эльф и не собирался что-то говорить. Всё вернулось к тому, с чего началось. Изменились только они сами. В частности, Кольтира. Такие мысли посещали Тассариана очень часто, ибо была возможность – эльф был или в Акерусе, или компаньоном на задании. Глава оплота зачастую отсутствовал, рыцари расходились по заданиям и миссиям, Кольтира – что странно! – втянулся во всё это. Тассариан наблюдал.              Однажды ему дала знак та самая судьба, которую он в своё время успел возненавидеть. Это была случайность, простое совпадение, но от этого её важность ни капли не уменьшилась. Рыцарь шёл к складскому помещению по просьбе главы оплота. Знакомую ауру Замороза он уловил быстро. Шла она почему-то из самого дальнего закутка, где клубились тени. Не то чтобы весь оплот рыцарей смерти был сильно ярким, но то место было особенно тёмным. Замороз находился там и, судя по тому, что владелец почти не расставался с клинком, Кольтира тоже был там. Среди тьмы.       Тассариан был безоружен, его выдавал лишь шум при ходьбе. Кольтира сидел на полу, не двигаясь, но рыцарь был уверен, что о его присутствии уже знали. За ним наблюдали, и он наблюдал.       – Мучители вернулись? – задал первый пришедший на ум вопрос Тассариан.       – Они никогда не исчезали.       Голос был странно изломан даже для рыцаря смерти, поэтому не сразу Тассариан понял две вещи: что Кольтира, наконец, ответил ему внятно хоть на один вопрос, и что те самые призрачные мучители всё ещё с ним.       – Я могу помочь тебе избавиться от них.       – От этого нельзя избавиться.       Возможно, суть их появления действительно была в тайной магии и отсутствии оной. Это бы многое объяснило. Тассариан не знал, что бы ещё сказать такое, чтобы эльф не замкнулся опять. Тот пошевелился. Достал из ножен Замороз и положил его на колени, разглядывая руны.       – Когда-то я думал, что это из-за голода Замороза. Потом думал, что из-за Солнечного Колодца. Потом – что это галлюцинации или ошибки Короля-Лича, отголоски его смерти. Но я всё-таки смог узнать истинную причину вашего существования.       Тассариан затаил дыхание. Казалось, Кольтира говорил скорее сам с собой, нежели с ним, однако прерывать его не хотелось.       – Причина всего – предательство.       Сказав это, эльф фыркнул. Гравировка Замороза вспыхивала пульсирующими волнами. Кольтира провёл пальцами вдоль этого света.       – Замороз хотел вас убить, но умирать ещё раз я не желаю, – продолжил монолог для себя эльф. – Предательство близкого. Я достаточно хорошо обдумал эту ситуацию, и теперь тьма вокруг заполнена вами, тварями, порождениями душевной пустоты.       – Довольно, – оборвал Тассариан.       Эльф поднял голову, но проигнорировал его фигуру в тени. Тогда рыцарь пошёл вперёд и встал перед Кольтирой. Тот смотрел на него – и сквозь него.       – Что, решил снова поиздеваться надо мной? – эльф склонил голову и оскалился, всё ещё глядя куда-то в пустоту. – Даже выполз из ряда себе подобных. Услугу оказываешь?       – Кольтира, очнись! Это я!       Тассариану не нравилось то, что эльф не видит его. Из его речи он понял, что вокруг Кольтиры по его ощущениям сейчас находятся те самые духи, и именно за одного из них он и принимает Тассариана. Эльф нахмурился, человек же опустился на колено рядом с ним и помахал ладонью перед его глазами. Затем похлопал ладонью по щеке. Кольтира замер и непонимающе смотрел вперёд.       – Сегодня вы неожиданно странные, – заговорил он. – Касаться меня...       – Эй, приди в себя! Это я, Тассариан.       Эльф вдруг дёрнулся и зарычал, а руны на Заморозе вспыхнули. Он перехватил клинок и вскочил с пола, и только реакция спасла Тассариана – там, где находилась мигом ранее его рука, просвистело зазубренное лезвие.       – Что ты такое? – медленно произнёс Кольтира, направив меч прямо на человека. – Что происходит?!       – Услышь меня, чёрт побери, – прорычал Тассариан. – Я не дух, не твоё воображение, я реальный человек! Открой глаза, слепец!       Его глаза вспыхнули от злости, он поднялся на ноги и, коснувшись лезвия Замороза, направил в него свою энергию. Руны на мече вспыхнули. Эльф отшатнулся, неожиданно выпуская из рук клинок. Тот с лязгом упал на пол. Тассариан сделал шаг вперёд и оттолкнул Замороз в сторону ногой, а затем протянул Кольтире руку.       – Дай мне руку и позволь убить тех созданий, что живут в твоём сознании.       – Хватит! – Кольтира схватился за голову. – Вы, твари!       Эльф неловко осел на пол, глядя на Замороз. В момент, когда рука Тассариана коснулась металла и влила силу, Кольтира ощутил слабую волну знакомой энергии. Когда эти твари научились делать такое? Что, чёрт побери, происходит? И почему... Почему у этого иллюзорного мучителя материальная рука?!       – Уходите! – зарычал эльф, судорожно оглядываясь по сторонам. – Уйдите прочь! Хватит!       Тассариан сильно хотел, чтобы его клинки сейчас были с ним. Эти два меча были словно продолжением его самого, такие же, как и Замороз. Рунический меч Кольтиры сиротливо лежал на полу, пока хозяин не сводил глаз с руки Тассариана. Кажется, он что-то начал понимать, но всё ещё был поглощён своим «видением» этих призраков. Человек стянул латную перчатку, поднял чужой меч с пола и провёл пальцами по рунам.       – Если ты не можешь услышать меня, то, может, услышишь Замороз, – рыцарь стал напитывать меч силой льда, и его лезвие начало покрываться тонким слоем изморози. – Я не хочу тебе зла. Я не твоё видение. Я настоящий. Я Тассариан.       – Прекратите... – эльф зажмурился – парящая в воздухе рука была слишком необъяснимой. – Не трогайте меч, твари...       Замороз был опьянён силой льда. Пусть изначально клинок принадлежал адепту нечестивости, он всегда заряжался всеми тремя рунами – как и всё оружие рыцарей смерти. Понемногу ауру Кольтиры стала перебивать аура льда Тассариана. Такое подделать невозможно: в отличие от сильных аур магов или чернокнижников, эта исходила из самого тела, а не была подчинена или излучалась мощными предметами чар.       – Тассариан? – Кольтира начал озираться по сторонам. Потом он со смесью непонимания и шока посмотрел на Замороз. – Ты стал мечом Тассариана? Но...       Внезапно эльф весь сжался на некоторое время, будто от сильного спазма, а затем медленно, словно боясь, открыл глаза. Тут же, помотав головой, недоверчиво взглянул на человека.       – Ты?       – Очнулся? – сердито буркнул Тассариан, прекращая напитывать Замороз своей силой. – Забирай, он мне не по вкусу.       Меч был возвращён на пол, а рыцарь смерти отряхнул руку от изморози. Кольтира всё ещё смотрел на него, словно на приведение, и человек прошёл вперёд, опускаясь перед эльфом на колено, и положил руку на его плечо.       – Я был здесь с самого начала. Думаю, сам понимаешь, что я хочу услышать объяснение.       Воцарилось молчание. Эльф смотрел на него удивлённо и непонимающе, Тассариан же смотрел на того с явным напором. Кольтира вдруг фыркнул и оттолкнул от себя человека, а после встал и подобрал Замороз.       – Сегодня ты не уйдёшь, как тогда, – чётко произнёс Тассариан, вставая на ноги. – Я хочу услышать твой рассказ.       – С какой стати я должен рассказывать тебе об этом? – Кольтира разозлился, и человек не понял, почему. – Заявился без приглашения и что-то требуешь. Наивное дитя.       Физически Кольтира, возможно, и был старше Тассариана, но тот не считал, что между ними такая же разница моральная, о чём и сказал вслух, становясь перед эльфом и не давая уйти.       – Мы братья по смерти, Кольтира.       Рыцарь смерти скривился.       – Эти слова перестали иметь смысл уже слишком давно, – зло прорычал он и поднял Замороз, направляя его прямо в грудь Тассариана. – Для твоей же наивности уточняю: или ты уйдёшь с дороги, или я тебя убью.       – За то, что видел тебя слабым?       – За то, что мешаешь пройти.       Тассариан почувствовал, как изнутри поднимается злость. Кольтира в его глазах бесновался с пустого места. Эти громкие слова! С каких пор он толкает такие речи? А как же Андорал? Как же былые клятвы? О чём вообще говорит этот эльф?       – Кольтира, я ничего не понимаю. Почему ты отвергаешь меня? О каком предательстве ты говорил?       Тассариан никогда не боялся эльфа, хоть и следовало. Он помнил те дни под властью Лича, смутно, но помнил, как они звались братьями по смерти. Он помнил, как окружающие говорили о том, что при жизни они были врагами, но всегда отвечал, что смерть сблизила их донельзя. Теперь, глядя на злого Кольтиру, он не понимал ничего и хотел понять, где что-то пошло не так. Что произошло с этим эльфом?       Кольтира уверенно совершил замах и опустил меч. Тассариан скользнул вниз и выбил Замороз из рук владельца простым ударом ладонью, чему удивился: не может хватка рыцаря быть настолько слабой, чтобы от удара не удержать меч. Даже если и двуручный. Больше промахов эльф делать не стал, наступая в рукопашном бою, и рыцари схлестнулись в нестандартном для них спарринге. Тассариан ощущал в движениях Кольтиры жестокость, что сопровождала обычно рыцарскую жажду крови.       Непонятно, почему, но так же быстро, как спарринг начался, он и завершился. Вновь странной слабостью Кольтиры, который пропустил очевидный удар, выбивший его из равновесия, а дальше Тассариан заблокировал его тело своим.       – Что с тобой происходит?! – почти выкрикнул человек, ощущая, как дрожит от гнева. – Кольтира!       Ещё секунду назад тело эльфа было напряжено, но тут же он обмяк. Тассариан зарычал от бессилия. Он решительно не понимал многое и до этой слабости, теперь и вовсе запутался. Если бы эльф хотел, он бы давно ударил в это слабое место, но почему-то он оставался на месте.       – Ты всегда был слишком мягок, – закрыв глаза, произнёс Кольтира. – Отпусти меня.       – Рассказывай.       – Я сказал, отпусти, – с нажимом. Эльф взглянул на человека и перехватил странный взгляд.       – Просто расскажи, чёрт побери. Просто возьми и расскажи, что за ересь творилась тут и происходит сейчас. Я не прошу ничего больше.       – Я не стану...       – Да, знаю, Тассариан глупый рыцарь, который помешался на людях в попытке вымолить прощение за свои грехи перед ними, на своей сестре, которая осталась у него как возврат в другую жизнь. Пойми, Кольтира, я хочу услышать, почему ты ведёшь себя так, не потому, что слишком глуп, чтобы понять это, а чтобы узнать, правда или вымысел все мои рассуждения за последнее время, – рыцарь смерти вздохнул и закрыл глаза. – Я буду бить лбом пол, но хочу хотя бы удостовериться в правильности своих выводов для этого действия.       Кольтиру очень удивили такие слова Тассариана. Всю свою жизнь как «свободного» рыцаря, начиная от Акеруса, он считал, что тот никогда не будет способен понять, почувствовать что-то с иной стороны. Со стороны другого живого, или не очень, существа. Он ошибся? Человек действительно что-то придумал? Почему-то захотелось ударить Тассариана и закончить этот странный разговор, но эльф пересилил себя.       – Я расскажу. Отпусти меня наконец.       И Тассариан отпустил. Даже Замороз чуть ли не в руки отдал. Кольтира уже подумал забрать слова обратно, но честь не позволила. Хотя, какая может быть честь перед ним? Эльф сел на пол и положил меч на колени, принимаясь методично смахивать тонкий слой подтаявшей изморози с лезвия.       – Всё началось с Акеруса. Помнишь битву за Часовню? – Кольтира сказал это с таким отвращением, что человек удивился. – Вы, люди, видели там своих близких, родных. Тех, кто полёг в справедливых боях с нежитью. А я не видел. Пока вы все трепались с ними, я не понимал, почему все стоят, разинув рты. А потом случился Могрейн, – ухмылка. – Его поступок я расценил как предательство. Личное.       Люди услышали своих близких, которые показали им неправильность их пути, дали силы для сопротивления, указали верный путь – и показали, что с ними всё хорошо сейчас. Кольтира был меж двух огней: остаться на службе у Лича не позволит воскрешение, а действовать под эгидой Могрейна он не мог потому, что у них абсолютно разные обстоятельства. Кольтира выбрал свободу. Он был уверен, что так поступили многие из тех, кто не принадлежал к бывшим членам Альянса. Единственным вариантом, указателем пути, был Тассариан, но тут эльфа ждало разочарование: человек был вдохновлён встречей и выбрал службу своему прошлому. Кольтира же, оставшись без этой привилегии, без родного королевства – Кель'Талас пал после его смерти – и без единого возможного варианта, почувствовал себя преданным. Даже после смерти его оставили ни с чем. Улететь тогда без лишних слов не казалось ему выходом, но было вариантом. Присоединиться к Орде... Когда стоял его Кель'Талас, эльфы в Орду не входили. Чувство отвращения к происходящему и полной безысходности почему-то не отпускало, а если хочешь быть ближе к Альянсу – стань членом Орды, более простой истины нельзя было представить. Никому не нужный – это уже проходили. Неприязнь – тоже. Единственный путь закрылся сам по себе. Тогда Кольтира впервые увидел тени, тянущие к нему руки из другого мира.       Рыцари смерти не нуждались в плече для слёз, да и в Молоте Агмара, как и в целом во всей Орде, кроме эльфов, рыцарей смерти скорее побаивались, чем ненавидели. Кольтира не собирался быть сторожем для кого-либо, и к нему никто не навязывался в подручные. Он и орки сработались как воины против общего врага. Только вот с каждым днём Кольтира всё чётче ощущал, что мучителей становится сложнее контролировать. Когда он совсем потерял над ними контроль, то под руку подвернулся искатель приключений, который сперва выполнял за него его работу, а после, когда тот зарекомендовал себя, попросил избавиться от этих мучителей. Нехорошие подозрения подтвердились – смерть от рук наёмника лишь уменьшила их количество, и на место павших пришли новые, но хотя бы на время их получилось взять под контроль, что впоследствии помогло при управлении Молотом Оргрима. Когда Кольтира узнал, что Тассариан находится на Усмирителе Небес, то испытал двоякое чувство: некоторую радость от этого и вместе с ней липкое ощущение потерянности. Но у рыцарей совпадали интересы, и Кольтира смягчился – может, человек изменился. Может, они снова могут назваться братьями. Две стороны баррикад и важные должности мешали встрече, а после и не получилось встретиться – Король-Лич Артас пал. Кольтирой заинтересовалась Сильвана, найдя свою прелесть в таком же мёртвом, как и она, воине. Что случилось с человеком, эльф уже не узнал, его почти сразу отозвали в Подгород. А потом – Катаклизм.       Андорал. Кольтира не знал, это ирония судьбы или простое совпадение, но его противником должен был стать Тассариан. Эльфом управляла королева банши, но пока она сидела в Подгороде, рыцарь решил, что контроль над Андоралом будет захватывать по своему желанию. Отрекшиеся не испытывали страха перед рыцарем смерти, но лишний раз предпочитали с ним не спорить. Кольтира знал, что ему нужно хитрить, но если бы по нему ударили – он бы ответил. Однако удара не было. Тассариан тоже не сильно желал с ним драться. Разница была только в одном: за человеком не стояло столь сильной «верхушки». Поэтому он и позволил Кольтире взять Андорал без лишних стычек, но их план раскрыли. Чёртова Сильвана. Когда она объявилась, это почувствовали все. В тот момент эльф уже знал, что она отметит его пассивность, и уже собрался передать Тассариану послание, чтобы поднял войска, но решил немного подождать – и просчитался. Королева банши утащила его в Подгород.       Он был один на территории тех, кто видел в нём лишь подопытного кролика. С ним обращались как с собакой, которая обязана была слушаться хозяина. Замороз изголодался быстро и действовал на Кольтиру, ослабил его настолько, что иллюзорные мучители взяли над ним верх. Никто не собирался его освобождать, и эльф медленно, но верно сходил с ума.       То, что его выпустили, было невероятно странным. Оплот, великий рыцарь смерти, что перековал саму Ледяную Скорбь в свои клинки... Заточение не прошло бесследно для Кольтиры. Эльф закрылся от всего мира, теперь не различая врагов и союзников, большую часть времени видя вокруг себя одних лишь мучителей. Рядом был Могрейн, Тассариан пытался выспросить что-то, но эльф молчал и сильнее закрывался. Где-то внутри что-то очень сильно хотело, чтобы его открыли вновь, вырвали этих фантомов, но мучители есть порождение предательства, и Кольтира не представлял, чем его можно покрыть и что сделать, чтобы избавиться. На этом он и закончил свой рассказ.       Сейчас, глядя на Тассариана, эльф хотел, чтобы он нашёл ответ на этот вопрос. Избавил от фантомов и ощущения предательства. Конечно, большая часть его считала, что этот глупый человек не додумается, но что-то внутри отчаянно верило... Верило, что однажды Тассариан найдёт способ заполнить рану. Эльфу было противно от самого себя, но он доведён до грани этими призраками – если в перспективе замаячила хоть какая-то свобода от них, он жаждал заполучить её. Даже если и гордость душит.       – Уже второй раз ты страдаешь от этого, а меня не позвал. Я бы обязательно пришёл на помощь, – сказал Тассариан.       – Откуда ты узнал про мучителей? – поинтересовался Кольтира.       Откуда человек мог достать об этом информацию? Она была скрыта, а единственный, кто знал, телом и душой принадлежал Орде.       – Свои источники, – пожал плечами человек. – Где-то после падения Артаса и до Катаклизма. Я тогда ещё хотел тебя найти, но служба отрывала.       Кольтира скривился и отвёл взгляд. Опять Альянс, опять борьба за своё имя. Терпение таяло, хотелось врезать Тассариану и уйти. Двоякая ситуация. Эльф покачал головой.       – Кольтира. Всё время, пока ты думал, что я бросил тебя ради Альянса, я ни разу не переставал вспоминать о тебе. Но ставил Альянс немного выше тебя. Поначалу у меня было две цели – Артас и служба, и уже между ними я разрывался, забывался в них. В свободное время я не мог отлучиться, поэтому много думал. Переосмыслил свою жизнь. И тебя. Тогда я и стал догадываться, что было причиной твоего поведения тогда. Но события вертелись так, что, даже находясь на кораблях в Ледяной Короне, мы не могли встретиться и нормально поговорить. Хотя, как я понял потом, это было хорошо: за тобой постоянно наблюдали. Позже ситуация повторилась в Андорале, где я старался быть осторожным, но нас всё равно раскрыли – тогда я ощутил свою вину. Ведь за тобой наблюдали, а мои воины были только под моим контролем. Андорал был нашей единственной возможностью встречи, и я потерял бдительность, подставил тебя, зная, что ты под Ордой. Не знал, что Сильвана может поступить так. Я сорвался в Тирисфаль, но...       – Служба, – прервал его Кольтира. – Понятно. Дальше, думаю, я знаю всё сам.       – Не знаешь, – резко произнёс человек. – Меня словно специально посылали в самые удалённые места мира. Однажды я встретил Могрейна. Тому явно не понравился мой рассказ о тебе и Сильване, но он не был настолько мотивирован, чтобы лезть на королеву банши, и объяснил, что та заимела слишком сильных союзников. Потом случилась Пандария, и я уже тогда понял – спасать тебя, кажется, приду, когда будет слишком поздно. Я даже не полез на передовую, рассчитывая, как бы подобраться к Орде, пока она занята Гаррошем и Пандарией...       – Хватит, – махнул рукой эльф. – Твои оправдания слушать тошно. Сейчас мне уже это вряд ли поможет: фантомы за время твоей службы успели очень сильно заклевать мне голову.       – Как избавить тебя от них?       – А смысл? Появятся ещё.       – Не появятся, – решительно заявил Тассариан. – Мы снова вместе и я больше никогда тебя не покину. Если ты ощутишь в этом уверенность, они уйдут?       Кольтира нахмурился.       – Возможно. Но как ты это сделаешь?       – Дай мне возможность преподать им урок. А дальше я всё сделаю, вот увидишь.       Тассариан казался слишком честным. Слишком убеждённым в том, что осуществит задуманное, даже если и кажется оно абсурдом. Он словно бы источал уверенность в том, что всё будет хорошо, стоит лишь ему попасть в мир теней. Кольтира на своей памяти никогда в подобное не верил, и чужая уверенность была для него предметом насмешек. Он не считал, что от этих призраков можно избавиться навсегда, и подозревал, что после долгой консервации в Подгороде и, как следствие, очень тесного знакомства с этими тварями в течение продолжительного времени он с ними так просто не расстанется.       – Кольтира, – обречённо вздохнул Тассариан, а потом запустил пятерню в волосы и прикрыл глаза. – Ты всегда был редкостным безумцем. Неужели всего один раз тебе так тяжело поверить в то, что мир вокруг немного добр к тебе?       – Я уже верил, и не один раз. Почему-то оправдал моё доверие лишь один проходимец. И – частично – кор'кронские орки.       Тассариан мрачно посмотрел на эльфа и пожалел, что отпустил его и отдал Замороз. Этот рыцарь даже слушать его не хочет, убеждённый в собственных решениях. Но в чём-то Кольтира прав, хотел бы прийти – пришёл бы. Оба хороши.       – Просто дай мне избавиться от твоих духов. Мне хватит силы искоренить их. А если не хватит – хуже тебе не станет.       – Что, и даже без речей о том, что это навсегда? – Кольтира, кажется, решил иронизировать.       – Кольтира.       Эльф хмыкнул, а затем вздохнул и коснулся рукой головы Тассариана. Человек погрузился во тьму.       Вокруг была абсолютная тьма, лишь глаза да обострённое чутьё уловили что-то нечистое. Тассариан убедился в том, что Кольтира успел тесно пообщаться с духами: тот «герой» бы ни за что не победил их, если бы была такая темень. Однако слово есть слово, и Тассариан привычным жестом закинул руки, чтобы достать из ножен мечи...и вспомнил, что безоружен. Захотелось засмеяться. Кольтира должен догадаться об этом. Но тут ладонь словно обхватила что-то массивное, и в руке медленно, словно материализуясь во тьме, появился Замороз. Эльф явно успел посмеяться, но он не собирался отказываться от помощи. Один двуручный меч это не стиль Тассариана, но выбирать не приходится. Тем более, недавно меч был почти облит силой льда, так что будет попривычнее. Осталось лишь найти цели, которые надо им разрубить.       Их сила явно намекала на то, что эльф не просто так не видел Тассариана немногим ранее. Они ошеломляли своим количеством. Рыцарю смерти пришлось сражаться более чем серьёзно и перестать считать этих тварей: их было гораздо больше десяти. Началась резня: мучители слетелись на Тассариана, словно мотыльки на свет ночью, отпускать просто так не хотели и постоянно что-то шептали со всех сторон, давили на сомнения. Однако они с самого начала были обречены на провал – Тассариан сдаваться не собирался.       Бой шёл полным ходом, когда внезапно Замороз исчез из его рук, и на его месте очутился один из парных мечей Тассариана. После появился и второй. Рыцарь пропустил несколько атак от фантомов, но, ощутив привычное и знакомое, превратился в истинную машину для убийств, кроша всех вокруг. Своя стихия была всё-таки удобнее и функциональнее. Число нападающих начало сокращаться.       Сражение прекратилось внезапно: когда последний иллюзорный мучитель исчез, Тассариана резко выбросило в настоящий мир, и от перемещения он временно потерял ориентацию в пространстве. Некоторое время рыцарь ничего не слышал и не видел, а, придя в себя, заметил сидящего напротив Кольтиру. Эльф внимательно смотрел ему в глаза.       – Вернулся, – констатировал Кольтира. – Хм, а тот вояка появился не настолько подбитый и довольно быстро.       – Потому что едва ли он сражался с теми и в тех условиях, где сражался я сейчас, – выдавил Тассариан, а затем весь встряхнулся, оглядывая свои доспехи.       Несмотря на иллюзорность фантомов, они атаковали его тёмной магией. На доспехе остались вмятины от ударов, а кожа на руке, которая была без перчатки, покрылась тёмно-фиолетовыми пятнами. Мечи Тассариана лежали по обе стороны от него: выронил, когда перенесло в реальность. Кольтира, видимо, был очень заинтересован в победе человека, раз сходил за его оружием.       – Ты вообще тот ещё идиот. А ещё меня зовёшь безрассудным психом, – хмыкнул эльф. – Двинулся в обитель зла без оружия. Силён герой.       – Но ты же мне одолжил Замороз, а после предоставил мои мечи. Видимо, ты всё же был заинтересован в моей победе, в какую бы цену она ни обошлась.       Кольтира кивнул, а после провёл рукой над лезвием Замороза. Руны мягко мерцали, и подобное мерцание подействовало на Тассариана как успокоительное.       – Спасибо, – вдруг сказал эльф. – Я не чувствую их присутствия в своей голове.       Тассариан кивнул, а затем вздохнул.       – Кольтира, прошу, постарайся переосмыслить своё мнение хотя бы насчёт меня. С остальным разберёмся позже.       – Наша песня хороша, начинай сначала? – недовольно спросил рыцарь.       – Ты их видел и слышал, и привык к ним. А я с ними сражался. Слышал их со стороны здравомыслящего человека, который с этим не сталкивался. Мне тяжело принять то, что ты испытаешь подобное ещё раз.       Кольтира продолжал гладить мерцающие руны, медленно вливая в клинок собственную силу нечестивости. Он молчал, молчал и Тассариан. Человек думал о разном: о том, что говорил эти слова совершенно искренне, о том, что Кольтире нужно отдохнуть от этого. И о том, что этот глупый эльф опять влез во что-то, пока его не было рядом. Братья по смерти... Тассариан вдруг подался вперёд и положил руку на плечо рыцаря смерти. Повторил жест второй рукой, чуть подумав. Кольтира, что странно, не стал возникать, лишь непонимающе посмотрел на него.       – Кольтира. Ты и твоя жизнь никогда не были мне безразличны ещё с тех времён, как ты появился передо мной живым напоминанием о моих «заслугах» в Кель'Таласе.       – Тогда я уже не был живым, – хмыкнул эльф и отбросил его руки.       Тассариан ощутил что-то, похожее на надежду. Ведь Кольтира прокомментировал его слова только из-за гордости, вцепившись в самое глупое и очевидное. Потому что остальное он принял.       Эльф поднялся на ноги и закинул в ножны Замороз. Взглянув на сидящего на полу Тассариана, он махнул ему рукой и пошёл обратно по коридору. Глядя Кольтире в спину, рыцарь смерти заметил, что тот шёл, расправив плечи, хотя буквально на прошлой миссии Тассариан заметил, как тот слегка сутулится, словно ему тяжело идти. Человек хмыкнул. Всё-таки то, что испытывает этот эльф по отношению к нему, не передаётся словами и означает какую-то странную связь. Кольтире всегда было плевать на себя, и чаще всего окружающие говорили, что и на Тассариана тоже плевать – если, конечно, они не работали в паре. Тассариан же всегда странно беспокоился о Кольтире ещё со времён начала Артаса. Человек хмыкнул и, подобрав мечи, встал и пошёл дальше, к складу. Надо бы после зайти к целителю: даже если с тёмной магией он хорошо знаком и часто работал, её разрушительность от этого не изменится.