Единственный шанс

I       В выжженной степи все видно как на ладони. Они едут уже второй час, встречая только чахлые кусты и траву. Лово умеет находить воду, но он бежит спокойно, а вода просто необходима. Дик с тревогой оглядывается. Отряды бириссцев шныряют по степи, не дай Создатель, нарвутся… -Господин оруженосец! — голос у Коннера хриплый, наверное, в горле пересохло. У Дика тоже язык еле ворочается, но воду расходовать нельзя. Её слишком мало и она нужна, нужна Рокэ Алва. Как нелепо все получилось! Они нарвались на отряд из восьми человек. Не очень сложная проблема, когда среди вас такой боец, как Кэналийский Ворон. Семь остались лежать на земле, один сдался на милость победителей. Алва решил, что неплохо взять языка. Коннер схватил пленника и хотел перекинуть через седло, когда тот, чуть обернувшись в сторону Первого маршала, взмахнул рукой. Коннер и Дик остановили кровь и перевязали рану, герцог снова сел на Моро и они продолжили путь. Поначалу Алва достаточно бодро держался в седле, но постепенно стал слабеть. А через час Коннер помог Дику пересадить его эра к себе, ехать сам Алва не мог. -Пить! — губы Алвы чуть шевелятся, но Дик понимает. Воды осталось чуть-чуть на дне его фляги, но отказать монсеньору он не может. Есть правда ещё немного какой-то огненной жидкости у Коннера, но ей можно промыть рану, а вот утолить жажду –вряд ли. Коннер оглядывается и вдруг его лицо расплывается в улыбке. — Ещё минут двадцать, господин оруженосец! Я енту дорогу знаю, она чуть длиннее, но тут деревья есть. И может, колодец найдем. Действительно, через несколько минут Лово садится у двух достаточно высоких кустов и начинает усиленно нюхать землю. Вода! Коннер и Дик вдвоем снимают каменный круг и наконец-то вволю по-ят Алву, пьют сами и поят лошадей. Затем Дик поудобнее устраивает монсеньора в тени, протирает его лицо и запястья холодной водой и осматривает повязку. Она набухла кровью, но сделать новую им все равно не из чего. К тому же, если Коннер прав и ехать двадцать минут, ничего страшного случиться не должно. Да и герцог снова в беспамятстве, поэтому не чувствует боли. — Ну, кажись все! — на лице адуана расплывается счастливая улыбка. –Теперь дойдем! Дик сердито дергает его за рукав, но тот лишь машет рукой. Эти бар-ские суеверия. И застывает: во весь опор к ним мчатся всадники. Пятеро. То, что барсы, видно издалека. Им не уйти. Если бы Алва не был ранен, это было бы не страшно. Но так надежды никакой. Дик с отчаяньем оглядывается. Что? Что делать? Попасть в плен к бирисцам? Лучше застрелиться сразу. А дать им возможность захватить Первого Маршала, после такого и Заката покажется мало. Коннер смотрит на него как на сумасшедшего, когда на его глазах оруженосец герцога стаскивает с себя колет. -Вы чегой-то, господин. Но Дик в ответ лишь шипит: Помоги! И начинает развязывать на Алве рубашку. Понял Коннер или нет, но бросается помогать.  — Повязку! — командует Дик и Коннер стаскивает с головы Алвы черный платок. -Надень на монсеньора мои вещи! — шепчет Дик. -Только быстрее! Сам Дик торопливо затягивает ворот. Черная, пропитавшаяся кровью ткань неприятно холодит кожу. -Повязку не так! — Коннер уже понял, что замыслил оруженосец. — Ниже завязывайте! Туже! Волос, волос не должно быть видно. Это правильно, всем известно, что Первый Маршал брюнет. -Сами сумеете? –Дик кивает на коня и адуан понимает его с полуслова. –Не сумневайтесь, подниму. Поперек седла, ежели что. Дик встает и идет к Моро. Черный мориск косит глазом, но подпускает к себе. Дику страшно, но он берет коня за повод. И даже касается шеи. — Надо, это надо, -шепчет он.- Ну пойми же меня, пойми! Конь очень внимательно смотрит на навязывающегося ему наездника и позволяет сесть в седло. Все. Коннер стоит рядом и молчит. Хорошо, что молчит, ну что можно сказать? Что это опасно, что его наверняка схватят или убьют? Он и сам это понимает. -Дождитесь, пока из вида скроемся! -говорит Дик и пытается ободряюще улыбнуться. Получается плохо. Ему страшно, очень страшно. А если он не сумеет отвлечь, увести за собой? Адуан кивает, и смотрит ему прямо в лицо: Вы уж постарайтесь, господин оруженосец. Постарайтесь отвлечь или постарайтесь выжить? Наверное первое, но он прав. Главное –жизнь Первого Маршала. Дик натягивает повод: Ну, Моро, давай! Всадник в черной рубашке и повязке, на вороном мориске стремительно вырывается навстречу отряду. Барсы несколько секунд рассматривают незнакомца, так неосмотрительно выехавшего им наперерез, а затем старший поднимает руку: Вперед! Дик оборачивается назад — все пятеро. Теперь самое трудное — не дать им отвлечься. Он чуть придерживает Моро и дает рассмотреть себя издалека, чтобы не было заметно различий, рассчитывая на то, что, как выглядит Кэналийский Ворон и его конь, противнику прекрасно известно. До него доносятся гортанные крики и команды. Кажется, поверили. Ну Моро, не подведи, ведь ты знаешь, что надо отвлечь от монсеньора, правда? — шепчет Дик мориску и ему кажется, что тот кивает в ответ. Они несутся по степи и Дика охватывает чувство восторга. Моро не скачет, летит и это ощущение полета опьяняет, несмотря на опасность. Через несколько минут отряд сильно отстает и Дик придерживает коня. Вдруг они подумают, что этого всадника догнать невозможно и вернутся к колодцу. Несколько минут они стоят с Моро и пережидают, пока снова не слышат шум погони. –Вперед! *** — Это неразумно! — Вейзель сдвигает брови и сердито смотрит на Эмиля.- Это мальчишество! Он Первый Маршал, а не теньент. — Почему бы вам это не сказать ему самому? — зло бросает Эмиль. Курт конечно, прав. Не дело командующего носится по степи, разведывая обста-новку, но Рокэ это ведь не докажешь. Вейзель вздыхает и неторопливо отодвигает от себя бокал. Так и не выпил. Конечно, если с утра командование пьет, то что можно ждать от среднего состава. Между прочим, уже не утро. И Рокэ с его Окделлом и адуаном давно пора прискакать обратно. Где их Леворукий носит? Может, приехал и отдыхает, не считая нужным даже заглянуть? От него и такого можно ждать. — Узнайте, не прибыл ли Первый Маршал! –бросает Савиньяк порученцу и тоже отодвигает бокал. Ну совсем не хочется. А вот кулаком по столу очень даже хочется, когда слышит сообщение, что Первого Маршала и его спутников ещё нет. Вейзель пожимает плечами/ Мальчишкой был, им и остался! Потом он посылает порученца каждый час, потом полчаса. Потом сам идет к палатке Рокэ. Тяжелый, липкий страх поднимается откуда-то изнутри и заполняет все существо. — С ним не может ничего случится! –уговаривает он сам себя. Ничего. Он же заговоренный. Курт идет за ним молча, и Эмиль благодарен ему за это молчание. К трем часам дня ожидание становится нестерпимым. -Возьмите отряд и прочешите окрестности! –приказывает он одному из офицеров, мечтая, чтоб вот сейчас, сию минуту возник Росио и распек его за нелепое приказание. Первый Маршал — не перчатка, чтоб теряться неизвестно где. Отдав распоряжение, Эмиль возвращается к своей палатке. -Пойду к себе! — произносит Вейзель. — Сообщите, когда вернется. И Эмиль благодарен ему за это «вернется», а не «найдут». Но уйти далеко артиллерийский генерал не успел. -Господин генерал! Господин генерал! –голос порученца звенел, как натянутая струна.- Смотрите! Конь Коннера шел медленно, очень медленно. -Окделл! — изумленно прошептал Эмиль, глядя как завороженный, как бережно прижимает к себе адуан бесчувственное тело в черно-синем колете. –А где Рокэ? — У него черные волосы, -каким-то чужим, глухим голосом произнес Вейзель.- Это не… Но Эмиль его уже не слушал, бережно принимая Рокэ из рук Коннера. -Мальчишку, мальчишку…-прохрипел адуан, почти падая с лошади.- Пропадет! Несколько минут спустя, убедившись, что жизни Алвы ничего не грозит, Савиньяк хмуро слушал отдышавшегося адуана. История выглядела фантастической. — Выдал себя за Алву? На Моро? Господи, об Окделле ли они разговаривают? — Так вот, господин генерал, — голос Коннера звучал хрипло. — Выручить оруженосца надо бы… Убьют, ежели догонят. -Если уже не убили, — подумал Эмиль, но вслух не произнес. Еще через несколько минут из лагеря выехали поисковые отряды. А Эмиль пошел в палатку к Алве. Врач заверил его, что, к счастью, ничего страшного не произошло. Рана глубокая, но кость не задета. Просто герцог потерял много крови, да к тому же ещё жара. Хорошо, рану догадались промыть вином или какой-то виносодержащей жидкостью, поэтому она не воспалилась. Сейчас герцог спит. Эмиль кивнул. К утру он надеялся что-либо уже знать об оруженосце. Но утром поисковые отряды вернулись. Они прошли по дороге, указанной адуаном, но следов Окделла и Моро не обнаружили. *** Даже молнии могут уставать. Моро уже не несется, как ветер, а скачет тяжело, оглядываясь на седока. Дик гладит потную шею. –Прости, я знаю, ты устал. Уже все. Мы возвращаемся. Почти два часа бешеной скачки. Оторваться от погони, затем дать себя почти догнать и снова уйти. И так несколько раз. Под конец Дик решил, что прошло достаточно времени и можно прекращать игру. Отряд остался где-то далеко позади, а они с Моро повернули на восток, к лагерю. Моро идет все медленней и все чаще оглядывается по сторонам. Лошадь хочет пить, но вокруг только пожухлая трава и редкие кусты. Глаза у коня становятся какими-то просящими.- Сейчас! Дик тяжело спрыгивает, достает флягу и наливает воду на ладонь. Моро не привычно, но он пьет. И они снова продолжают путь. Бириссцы появляются как и тогда, неожиданно. Расстояние совсем не-большое и первоначально отряд застывает как вкопанный, а потом молча бросается вперед. Моро скачет из последних сил, Дик прекрасно понима-ет, что далеко они не уйдут. Да, у него есть пистолеты, но барсы держаться на безопасном расстоянии, так что они бесполезны. –Пожалуйста, ну пожалуйста! — просит он обессилевшее животное.- Быстрее! Отряд выстраивается подковой, слышна гортанная команда и у Дика все холодеет внутри. Они не пытаются стрелять или метать ножи, значит, хотят взять живым. -Моро! Воздух разрезает свист летящей веревки, какая-то сила вырывает Дика из седла и последнее, что он слышит, это дикое ржание и топот копыт. –Неужели ушел? –это последнее, что мелькает в сознании, прежде чем он погружается в темноту. Сверху льется холодная вода, а потом что-то тяжелое ударяет под ребра. Ричард стонет и открывает глаза. Чья-то рука грубо вздергивает его и ставит на ноги. Дик оглядывается по сторонам. Это напоминает что-то типа походного лагеря. Несколько сооружений, напоминающих палатки, привязанные кони, котел над костром. — Кто ты, как тебя зовут? — вопрос звучит на хорошем талиг и Дик с изумление смотрит на своего собеседника. Но изумление тут же сменяется ужасом: у стоящего рядом с ним человеком нет носа и пальцев на одной руке. Увидев его реакцию, человек криво усмехается: Тебе лучше начинать говорить… Сам он без стеснения его рассматривает, скользя неторопливым взглядом по лицу, грязной рубашке, рукам. Последние чем-то привлекают его внимание. -Кто он? — за последний месяц Дик освоил местное наречие и может по-нимать простейшие фразы. Узнает он и человека, задавшего вопрос. Это он командовал отрядом. Барс также с интересом смотрит на пленника, затем оборачивается к безносому и что-то говорит быстро и гневно. — Кто ты? Зачем убегал от отряда? Почему у тебя была лошадь командующего? Отвечай. — От встречи с вами нельзя ждать ничего хорошего, поэтому и ускакал. А насчет лошади- показалось. Она –моя. Барс усмехается и резким ударом бьет под ребра. — Не ври, -тихо говорит переводчик. — Ты об этом очень пожалеешь. Дик сгибается от боли. Конечно, он очень пожалеет. О том, что попался, о том, что остался в живых. –Интересно, — приходит вдруг в голову неожиданная и явно нелепая в этой обстановке мысль, — кого Алва возьмет в оруженосцы? Он морщиться от боли, медленно распрямляется, стараясь не дышать, и проводит рукой по лицу, стирая воду, грязь и пот. -Стой! — переводчик подходит к нему вплотную и хватает за руку.-Стой! Покажи мне кольцо. Родовое кольцо Окделлов! Впрочем, какое теперь это имеет значение. Для них это просто дорогая безделушка. Но переводчик с интересом вертит кольцо в руке, потом подходит к барсу и что-то достаточно долго ему говорит. Бириссец с изумлением смотрит на пленника, потом походит к Дику и, медленно подбирая слова, говорит: Ты пошел на службу к убийце своего отца? Вместо того, чтобы зарезать его? Почему? Откуда интересно ему известна эта история? Дик внимательно пригля-дывается к безносому. Если внимательно присмотреться, то он достаточно молод — лет 25-30. Как он попал сюда? — Говори! Дик пожимает плечами. В глазах бириссца презрение. Но переводчик снова начинает что-то торопливо ему говорить. Несколько минут они о чем-то беседуют, потом безносый снова подходит к Дику: Ты был одет, как герцог Алва, у тебя был его конь, зачем? — Я просто выехал прогуляться. А что касается одежды… у нас так многие ходят. Подражают монсеньору. — Ну что ж… я тебя предупреждал! На него наваливаются с двух сторон, заламывают руки, срывают повязку и рубашку. Переводчик внимательно рассматривает грязные тряпки, потом что-то снова говорит бириссцам. -У тебя рубашка в крови, а ран на теле нет. Откуда кровь? — Хорошо служишь новым господам, — выплевывает Дик.- Как пес цеп-ной, Только вот что-то они тебя не жалуют! И он кивает на его изуродованное лицо. Лицо переводчика искажается ненавистью. -Не бойся, ты будешь слу-жить не хуже! — Да я лучше умру, чем так пресмыкаться, как ты! — Смерть, герцог, здесь ещё надо заслужить! –цедит безносый сквозь зубы, и Дику становится страшно. *** Первый, кого увидел герцог Алва, когда открыл глаза был Эмиль Савиньяк. — Ты что, так и сидел около меня, как заботливая матушка? –поинтересовался Первый маршал и попробовал приподняться. Голова слегка кружилась, плечо дергало, но, в общем, могло быть и хуже. -Видел бы ты себя, когда вчера привезли! — огрызнулся Эмиль. –Правильно Вейзель говорит. Мальчишка! Алва примирительно улыбнулся. — Ну, ничего же страшного не случи-лось! -Не случилось? — начал кипятиться Эмиль. -Не случилось? Это когда командующего на руках как трепетную девицу в обмороке привозят? Когда Проэмперадор как безголовый корнет по степи без охраны скачет? А если бы случилось? Рокэ, ну ты в своем уме? Алва недовольно поморщился — Ладно. Не буду больше, не горячись. Кстати, о корнетах. Прикажи позвать Окделла. -Не могу, — Эмиль отвел глаза в сторону.- Хочешь, пришлю своего порученца. — Что с ним? Ранен? Эмиль все также смотрел в сторону: Нет. -Убили? –голос у Алвы был хриплый. -Нет. -Так что случилось, Леворукий тебя забери? Где мальчишка? -Его нет, — Эмиль тяжело вздохнул и принялся рассказывать. — В общем, мы их не нашли, как сквозь землю провалились, — невесело заключил он. Он поднял глаза и столкнулся взглядом с застывшей мраморной маской.  — Квальдэто цера, — очень тихо произнес Рокэ. –Позови Коннера. Через полчаса новый отряд под командованием адуана вышел на поиски. *** — Мы обыскали все, монсеньор, — Коннер старался не встречаться глазами с Алвой. –Как сквозь землю провалились. Да и то следы-то коня Вашего отряд бириссцев затоптал, они следом шли. Как исчез малец. — А отряд? –холодно интересуется Алва. -Куда делся отряд? -Мы прошли, значит, их путем, монсеньор. Так ведь более суток прошло. Трава-то примятая поднялась, да и ветер песком все присыпал. Только вот мне думается, лагерь у них должен где-то быть. Далеко от поселений они своих ушли, стало быть. Без стоянки никак нельзя. -Так почему полковник, Вы, командир разведки, не нашли эту стоянку? — очень тихо произнес герцог, но Коннер сжался как от окрика.- Или для этого нужно мое особое распоряжение? — Нет, монсеньор, — Коннер опускает голову, — не нужно, опростоволосились. — Опростоволосились, — с какой-то горькой насмешкой повторяет Проэмперадор, — Коннер, как Вы думаете, где мы бы сейчас все были, если бы он не увел барсов за собой? Адуанский полковник разворачивается и буквально вылетает из палатки. — Зачем ты с ним так? — спросил присутствовавший при разговоре Эмиль. — Он же действительно старался найти. — Стараться и найти — разные вещи, — лицо Алвы вновь превращается в маску. –Ты хоть понимаешь, что значит попасть к ним в плен? Эмиль понимает. Он видел тех, кто уцелел после плена у бириссцев. Вряд ли они радовались тому, что выжили. Ему нечего сказать Рокэ. Сам он не верит, что мальчишка жив и про себя радуется тому, что не ему придется писать Мирабелле Окделл и отсылать в Надор коня и оружие Дика. *** На ночь связанного Дика бросили в палатку. В степи ночью холодно, а дать ему что-то взамен отобранной рубашки Алвы никто не озаботился. Под конец Дик свернулся клубком, насколько позволяли веревки, и забылся тяжелым сном. Утром ему развязали руки и дали воды и кусок лепешки. Отказываться он не стал, хотя вода горчила, а лепешка отдавала плесенью. Впрочем, кто особо заботиться о пленниках? Его никто не трогал до середины дня, а потом вытащили наружу, предварительно вновь связав руки. У костра сидел тот же бириссец, а рядом стоял переводчик. — Эта рубашка герцога Алвы, -вновь заговорил безносый. Он был ранен? Советую не упрямиться. Дик пожал плечами. Упрямиться и впрямь не имело смысла. -Да, он был ранен. Барс снова что-то быстро заговорил, из потока слов Дик разобрал «зачем» и «кровник». — Ты переоделся и взял коня командующего, чтобы отвлечь отряд? Говори, иначе тебя будут бить! — Да. -Значит, когда ты выехал нам навстречу, герцог Алва был рядом? -Да. -Ты не многословен, — безносый усмехнулся и что-то быстро стал гово-рить командиру отряда. — Как он получил раны? Дик снова пожал плечами. Вряд ли им понравится, если он расскажет, что они уничтожили их отряд. -Говори! Рядом с Диком возник ещё один барс. Первый удар пришелся по реб-рам, второй под дых. Дик застонал и упал на землю. Но барс поднял его и поставил на ноги. -Я тебя предупреждал, — тихо сказал безносый. Несколько минут Дик хватал ртом воздух, пытаясь справиться с болью, потом прошептал: Мы нарвались на отряд. Один из нападавших ударил герцога ножом. — Какова рана герцога? — Кость не задета, так что ничего страшного. -Зачем же ты тогда бросился нас отвлекать? — Герцог не мог драться в полную силу. Барс снова что-то быстро заговорил, безносый кивал, его слушая, но только он начал переводить, как бириссец встал и, подойдя к Дику, сам спросил, также медленно подбирая слова: Он- твой кровник, зачем ты его защищал? — Я давал ему клятву. — Зачем? Как можно клясться убийце отца? — в голосе барса звучало искренне недоумение. — Ты знал, что можешь погибнуть. — Я клялся, — упрямо повторил Дик.- Мне тебе больше нечего сказать. Барс пожал плечами и отошел. Казалось, он потерял к пленнику всякий интерес. Дика оставили в покое, чуть ослабив ремни на руках. Полдня он наблюдал за жизнью лагеря, сидя под небольшим кустом -одним из немногих, что был в лагере. Бириссцы, скорее всего, были разведчиками. Их небольшие группы постоянно находились в движении. Прибывшие заходили в палатку командира, получали задания или докладывали и вновь отправлялись в путь. -Наблюдаешь? — безносый подошел неслышно. Дик пожал плечами: что мне делать? Но у переводчика было, судя по всему, желание высказаться. -Им впервые попался столь знатный пленник, — продолжил он.- Тебя можно обменять, потребовать выкуп, можно показательно казнить, это будет красиво. Красивого Дик тут ничего не видел, что касается остального… -Моя семья не сможет меня выкупить, мы разорены. -Врешь! –зло сказал безносый. –Повелители Скал. -Мой отец-мятежник, — напомнил Дик.-Семью заставили за это заплатить. -И ты им служишь! -А кому служишь ты? Они что, лучше? -Это все из-за вас, таких как ты! — в голосе безносого звучала неприкрытая злоба. -При чем тут я? –Дик пытался двигать связанными руками, чтобы они окончательно не затекли. — В вашем мятеже не только знатные господа, вроде твоего отца да Эпинэ участвовали, — произнес переводчик. -Но и такие дураки, как мы. Ду-мали, лучше будет, а вышло… Наслушались красивых речей, да пошли. А результат… Мы с братом после поражения в Варасту пробрались — у него тут зазноба была. Батюшка не позволял с дочкой торговца дело иметь, ну, а тут.Словом, поженились они, ребенок родился… Я с ними остался –идти все равно некуда. А потом мы с братом в плен к этим попали. -А брат где? — тихо спросил Дик. — Убили, — неохотно ответил безносый. — А тебя, значит, оставили? Переводчик отводит глаза в сторону и Дика внезапно осеняет: Ты согласился, а он нет? Так? — Что ты понимаешь, мальчишка? Что? После мятежа, поднятого твоим отцом, мои родители нищими остались, все отобрали, все! Мы с братом их тайком подкармливали, денег посылали, а теперь? Седуны кое-что дают, я и теперь помогаю. — А твои барсы помогают кагетам разорять твою землю, — огрызается Дик. -Так? Безносый бледнеет так, что даже губы кажутся серыми. — Ты, мальчишка! Чем ты лучше? Я за кусок хлеба для родителей, а ты за что к убийце отца пошел? За должностями? Таких как ты, барсы к ло-шади привязывают да по полю пускают! Да и твой отец! Продался он Дриксен и Гаунау, может и за идею, а продался! Чьи войска у границ Талига стояли, когда он против своей страны пошел? И чьи офицеры по улицам Олларии расхаживали бы, удайся мятеж? Молчишь? Только ты бы сейчас дриксенским офицерам в ножки кланялся, да Гаунау в верности клялся! Так что не воображай о себе много, ты –сын предателя, готового за помощь врагов на свою землю пустить. Седуны, оно конечно, дикие, да ведь все равно, как с тебя шкуру спускать будут, куртуазно или не куртуазно. — Ты! -Дик забыл, что руки связаны, попытался вскочить и упал на землю. — Что ж ты за моим отцом пошел? Он честным человеком был! Он хотел… -Мало ли что хотел, — усмехнулся переводчик.- А что сделал… Сколько народу погубил, сколько бежали из родной-то страны, сколько таких как я… -Таких, надеюсь, не много, — Дик, лежа на земле, смотрел прямо в страшное безносое лицо. — Ты такой же, такой же! — прошипел переводчик, даже не делая попытки помочь подняться.- Только тебе и тут повезло, Повелитель Скал. Последние слова он выплюнул. — Кагетам ты нужен. Приедут за тобой. Будешь им служить, снова на коне окажешься. Через час Дика развязали, дали умыться, вернули кое-как выстиранную рубашку и повязку. Кагет оказался черноволосым и черноусым мужчиной, владевшим талиг в совершенстве. –Моя нянька была из Талига, пояснил он Дику, встретив его удивленный взгляд. В палатку принесли еду, вино, даже фрукты. -Ешьте, дорогой друг, Вы намучились в последние дни! — ласково сказал кагет. -Мы так рады, что можем помочь сыну Эгмонта Окделла. Сейчас в Кагете находится соратник Вашего отца, Робер Эпинэ, я думаю, Вы рады будете его увидеть, как и он Вас. Маркиз Эр-При –ближайший друг Альдо Ракана. Уверены, Вы захотите продолжить дело Вашего отца и мы готовы предоставить такую возможность. — Я оруженосец Проэмперадора, Вы не забыли об этом? –прервал его Дик. -Конечно, Ваша помощь будет неоценима, уверен, ваши знания обста-новки, приближенность к герцогу Алва, знание его окружения… — Уходите, — тихо сказал Дик.- Уходите. Я никому и ни в чем не стану помогать. *** Тренировки в лагере талигойских войск шли полным ходом. Хотя сам Первый маршал не мог принимать в этом полноценное участие, он целыми днями следил за ними и нещадно гонял солдат. Люди буквально падали с ног, но герцог Алва был неумолим. За два дня он сильно осунулся, побледнел, что все списывали на последствия ранения, стал особенно резок и раздражителен. Только несколько человек в лагере объясняли такое поведение маршала исчезновением его русоволосого оруженосца. Дика искали. Вновь и вновь Коннер прочесывал степь, но безрезультатно. Казалось, оруженосец и Моро буквально растворились в воздухе. Вечером Эмиль зашел в палатку Проэмперадора. Алва, заслышав шаги, стремительно повернулся, глаза его сверкнули, но, увидев Эмиля, лицо мгновенно превратилось в маску: Что-то случилось? –Да, нет, все нормально. -Извини, -голос Алвы стал скучающим.- Я собирался отдохнуть. Если у тебя ничего срочного… -Срочного ничего, — Эмиль набрал в грудь воздуха, как перед прыжком, — но Рокэ, так нельзя. -Что именно? –так же лениво поинтересовался Алва.- Так тренировать? Это война, генерал Савиньяк, а не прогулка по королевскому парку. Вам должно быть известно. -Я не о том! И ты это прекрасно знаешь! — О чем же? — голос Алвы стал вкрадчиво-опасным.- Я что-то делаю не так? — Все так. Ты знаешь, о чем я. Глаза Алвы темнеют. — Не знаю и не хочу знать. Иди, Эмиль. — Он сделал то, что должен был сделать. Он твой оруженосец, принес-ший тебе клятву верности. Если бы он это не сделал, вы бы не ушли, уж это он понимал! — Эмиль! — в голосе Алвы отчетливо звучало предупреждение, и Савиньяк понял, что практически перешел черту. Но остановиться уже не мог. — Или мог сам уйти, тебя с Коннером бросив. Только если бы он это сделал, я бы его собственноручно повесил, так и знай! — Граф Лекдеми! — такого голоса он у него никогда не слышал.- Вы. Говорите. О том. Чего. Не. Понимаете. Но Эмиль прекрасно понимал. Если бы мальчишку звали как угодно, но только не Ричард Окделл. Если бы Рокэ не выбрал его в насмешку над Людьми Чести, слишком внимательно прислушивавшимся к словам кардинала Сильвестра, если бы не он разбил войска мятежного герцога Окделла и не убил его на дуэли, если, если, если. Но именно сын мятежника, мечтающий о Великой Талигойе, явно не питающий особых симпатий к собственному эру, отвел от него опасность. И вот теперь Рокэ, ненавидящий всякую зависимость, не выносящий быть обязанным хоть кому-то в самой малости, наверняка видит одну и ту же картину: мальчишка в черной рубашке и повязке, верхом на мориске выезжает наперерез отряду барсов. Было от чего сходить с ума. — Завтра к вечеру поиски будут прекращены, как бесполезные, — бесцветным голосом произнес Алва. –Вы удовлетворены? Но это завтра. А пока… — Монсеньор, монсеньор! — адуан влетел в палатку, забыв о всякой субординации.- Моро, там Моро! Алва и Эмиль выскочили из палатки. Моро подбежал к хозяину, ткнулся мордой ему в плечо и жалобно заржал. В лице Проэмперадора что-то дрогнуло, и он молча прижался к шее мориска. II Эта ночь прошла для Дика мучительно. Его снова связали, затянув ве-ревки как можно туже, и бросили в палатку. На земле было достаточно хо-лодно, руки-ноги занемели, и он периодически пытался переворачиваться с бока на бок, дергать связанными руками и ногами, чтобы хоть как-то со-греться и утишить боль во всем теле. Но плакал он не от боли. Хуже сапога барса по ребрам били слова безносого о том, что его отец фактически продал страну Дриксен и Гаунау, что удайся мятеж, он бы сейчас кланялся чужим солдатам. –Он не такой, не такой, -шептал сквозь слезы Дик, — он хотел как лучше, он хотел справедливости! Талигойя испокон веков принадлежала Раканам, так было завещано. Он хотел восстановить справедливость… Но после начала военных действий в Варасте он начал слишком хорошо понимать, что такое чужаки, грабящие страну. От этого становилось ещё горше. Странно, но он почти не думал о том, что сделал. Почему-то жила твердая уверенность, что Коннер довез Алву до лагеря и, следовательно, с Первым Маршалом все в порядке. Значит, долг оруженосца он выполнил. Утром в палатку зашел переводчик.- Мы уходим, — угрюмо сообщил он.-Тебя с собой не берут. Дику понадобилось несколько секунд, чтобы понять истинный смысл этих слов. Безносый не смотрел ему в лицо и от этого становилось ещё страшнее. –Когда? –ему хотелось говорить твердо, но голос предательски дрогнул. -Перед уходом, — переводчик неожиданно присел рядом, развязал ему веревки на руках, а потом протянул кружку: Пей. Дик благодарно кивнул и жадно прильнул к воде. — Почему ты отказался? — с любопытством спросил переводчик. — Сейчас бы ехал себе спокойно к своим друзьям. -Там у меня нет друзей, — ответил Дик. -Около лагеря кружат ваши отряды, — неожиданно сказал безносый. –Такое впечатление, что они кого-то ищут. У Дика дрогнуло и лихорадочно забилось сердце. — Но лагерь хорошо замаскирован. Раз до сих пор не нашли, значит и не найдут, — тихо сказал безносый, — а через несколько часов это будет все равно. Второй раз он появился в палатке через несколько часов. В руках у него была крошечная бутылочка. — На, пей, — он поднес её к губам Дика. -Что это? -Они используют это при ранении, чтобы человек впал в беспамятство и не чувствовал боли. Это облегчит тебе смерть. Ты будешь умирать долго. Дик глубоко вздохнул и выпил до дна. *** Первый маршал осматривал Моро. Видимых ранений, следов крови не было видно. Были целы седельные сумки и пистолеты. Более того, из них никто не стрелял. -Они, значит, держаться на расстоянии выстрела, когда догоняют и хотят взять живым, — негромко сказал незаметно подошедший Коннер. — Бесполезно палить. Алва кивнул, продолжая осмотр. Конь выглядел усталым, но не изнеможенным до крайности. -Он скакал не более нескольких часов, — заметил Эмиль, наблюдая, как Рокэ бережно гладит шею мориска и что-то шепчет ему на ухо. Вдруг герцог вздрогнул и ещё раз осторожно провел рукой по шее лошади. –Такие следы остаются от веревки, -негромко сказал он. — Скорее всего они сняли Дика лассо и потом пытались словить Моро, но он убежал. Он мог попасть к ним живым. Коннер отвел глаза в сторону. *** Безносый не обманул. Перестали болеть затекшие руки и ноги, не ныли избитые ребра. Всего его охватило какое то-то безразличие к собственной судьбе. Голова кружилась все сильнее, ноги подгибались. Он практически не чувствовал, что с ним делают. Все равно, теперь все равно. Главное, чтобы не очень долго. Как сквозь туман он видел глубоко вырытую яму, стоящих рядом с ней людей с кнутами, наблюдавшего за всей этой картиной командира отряда. Дика поставили перед ямой, барс взмахнул рукой. Он услышал свист и почувствовал, как резко обожгло спину. Раз, другой, третий. По спине текло что-то горячее и липкое. Боль была какой-то приглушенной, терпимой. Барс что-то резко крикнул и удары удвоились. Дик застонал и рванулся из держащих его рук. Но держали крепко и как Дик не извивался и не пытался вырваться, у него ничего не получалось. Он упал на колени, но кнуты продолжали со свистом опускаться на спину, пока он вообще не перестал ощущать что-либо. Очнулся он оттого, что ему плеснули в лицо холодной водой. Дик мотнул головой, пытаясь губами поймать несколько капель, но чья — то рука резко за подбородок рванула его голову вверх. Окделл открыл глаза и встретился взглядом с барсом. — Ты сейчас умрешь, — он говорил очень медленно и четко. -Ты так решил сам. Возможно, ты жалеешь, но уже поздно. Дик молчал. Боль медленно растекалась по телу, в голове мутилось и больше всего ему хотелось упасть и не двигаться. Не все ли равно, жалеет или нет. Скорее бы, скорее… Он не сопротивлялся, когда его столкнули в яму и последнее, что он почувствовал, как на него посыпалась земля. — Молитесь, сын мой, — отчетливо произнесла Мирабелла Окделл. –Молитесь, и Создатель смилуется над Вами. Эгмонт Окделл вынул шпагу из ножен и чуть улыбнулся, глядя на золотящие землю рассветные лучи: Умирать не страшно, сын мой, если веришь в то, за что идешь на смерть. — Никогда не следует жалеть о содеянном, — черноволосый синеглазый всадник поднял руку, подавая отряду сигнал к бою. Мне не страшно, — пронеслось в голове у Дика, прежде, чем его окутала темнота.- Мне не страшно. И я не жалею. Вариант 1 *** Родовой перстень Окделлов в палатку герцога Алвы принес один из адуанов. И теперь Первый маршал в упор смотрел на седуна с кое-как перевязанной головой. -Как он умер? Пленник пожал плечами. -Это была обычная казнь. Его закопали в землю. Он, не скрывая интереса спокойно рассматривал синеглазого воина, принесшего смерть на его землю. — У тебя был хороший оруженосец, — медленно подбирая слова произнес он.- Он отказался уйти к твоим врагам, хотя знал, что в противном случае его ждет смерть. Я спрашивал его, почему он так поступил, ведь ты убил его отца. -Что же он ответил? -тихо спросил Алва. -Он сказал, что он поклялся тебе в верности. *** Слава Создателю, угомонились, — произнес Эмиль, когда, наконец, шумная компания придворных, прибывших встречать победителей и хоть в какой-то мере приобщиться к их славе, покинула комнату маршала, остановившегося вместе с генералом Савиньяком в одном из трактиров Фрамбуа. –-Пошли спать, завтра с утра в путь — Оллария ждет своего героя! -Я выезжаю сейчас, — спокойно ответил Алва. -Что касается торжественной встречи, почестей и прочих прелестей, причитающихся на мою долю, тебе придется отбиваться одному. — Куда ты собрался? — Эмиль даже не пытался скрыть своего изумления. — Что случилось? -Я еду в Надор, — спокойно произнес Алва.- Родные герцога Ричард Окделла имеют право узнать, как погиб их сын и брат из первых уст. К тому же… Дику это бы было приятно. Он отвернулся к окну и долго рассматривал что-то, видное лишь ему одному. Вариант 2 *** Родовой перстень Окделлов в палатку герцога Алвы принес один из адуанов, посланных в разведку за языком и вернувшихся с тремя пленными. И теперь Первый маршал в упор смотрел на седуна с кое-как перевязанной головой, захваченного разведчиками Коннера. -Где он? Пленник пожал плечами. — Мы казнили его. Нам он был не нужен, а идти к кагетам он отказался сам. Сказал, что клялся тебе. Он должен был убить тебя, а он спас тебе жизнь. Таких, как он, мы привязываем к лошадям и пускаем в поле. Но лошади были нужны нам самим. Мы закопали его в землю. Он будет умирать долго. -Где это? — голос Алвы был спокоен, но пленник вздрогнул. –Где вы его закопали? -Прошло больше трех часов, -спокойно ответил пленник.- Из ямы ему самому не выбраться, а степь кишит ызаргами. — Ты не сможешь ему помочь. — Можно! Он может ещё жить! — хриплый голос заставил вздрогнуть и маршала и барса. -Господин герцог! Я скажу, где он, только пощадите меня! — человек в потрепанной одежде и с изуродованным лицом рухнул на колени. –Пощадите! — Если ты поможешь найти моего оруженосца, я прощу все, чтобы ты не совершил, — четко произнес Алва. –Все, я даю тебе слово. *** Он приходил в себя медленно: болело тело, трудно было дышать, но самое страшное, что он не мог даже пошевелиться. Да, безносый был прав, когда говорил, что смерть здесь ещё надо заслужить. А ему, по всей видимости, предстояло умирать долго, стоя по шею в яме с землей. Если, конечно, в дело не включаться ызарги. От этой мысли стало так страшно, что захотелось кричать. Но из горла вырвался лишь хрип. –Пить, прошептал Дик.-Пить! Вода в реке серебрилась на солнце и манила прохладой. Он тянулся к холодным струям, но они уходили у него из-под рук, извиваясь, как змеи. — Молитесь, сын мой, — отчетливо произнесла Мирабелла Окделл. –Молитесь, и Создатель смилуется над Вами. Эгмонт Окделл вынул шпагу из ножен и чуть улыбнулся, глядя на золотящие землю рассветные лучи: Умирать не страшно, сын мой, если веришь в то, за что идешь на смерть. — Никогда не следует жалеть о сделанном, — черноволосый, синеглазый всадник поднял руку, подавая отряду сигнал к бою. Мне не страшно, — твердо сказал сам себе Дик, прежде, чем его вновь окутала темнота.- Мне не страшно. И я не жалею. — Сейчас, сейчас, — произнес чей-то голос и стало чуть легче дышать-Сейчас. Потерпите чуток, господин оруженосец, сейчас. Он открыл заплывшие глаза и в мареве разглядел смутно знакомое лицо, склонившееся к нему. –Сейчас, мы быстро доедем, потерпите… И Дик снова провалился в темноту. -Пить! –не открывая глаз, он вновь тянется к кружке. Эта-третья, но он все не может напиться. –Пожалуйста! Спекшиеся, потрескавшиеся губы подчиняются плохо, — Больше пока нельзя, Дикон, потерпи, -голос такой знакомый. Странно, а он думал, что больше его никогда не услышит. Дик с усилием открывает глаза, но прохладная ладонь ложится на веки. — Лежи! Он подчиняется привычно-властному голосу. Кто-то осторожно смазывает чем-то прохладным спину, лицо, плечи, аккуратно укладывает на свежие простыни и Дик снова проваливается в темноту, пахнущую морисскими благовониями. Окончательно он приходит в себя рано утром: солнце чуть золотит вход в палатку. Такая знакомая обстановка: походная кровать эра, стол, заваленный бумагами. Ему что, все это приснилось? Ричард пробует подняться и кривиться от боли в спине. Голова кружится, но попробовать встать можно. Возле кровати лежит аккуратно сложенный черно-синий колет, штаны, рубашка. Одеться оказалось достаточно сложно, но с третьей попытки он справился с этой задачей и решительно вышел из палатки. Во всем теле ощущалась слабость, но Дик подумал, что немного прой-тись он сможет, надо же разобраться, что творится вокруг. — Вы не рано поднялись, юноша? Дик вздрагивает и поднимает глаза: Алва в черной рубашке и руке на перевязи смотрит на него со смесью удивления и ещё чего-то непонятного, чему он не может найти названия. — Эр Рокэ? — нет, все-таки не приснилось. Но как его смогли найти? -Все вопросы написаны у Вас на лице, — монсеньор неожиданно мягко улыбается.- Идемте, Ричард, вставать Вам сегодня ещё рано. -А когда не рано? — растерянно спрашивает Дик, но послушно заходит за эром в палатку. — Потерпите хотя бы дня два, — улыбка у эра чуть насмешливая.- Чтобы совершать новые геройские поступки, следует все же набраться сил. Опять! Дик вспыхивает и отворачивается, но прохладная рука чуть ерошит волосы на голове. — Все такой же — в голосе Алвы удовлетворение. –Это хорошо, что Вы не зазнались. — Я, — Дик почувствовал, что закипает.- Я… Я должен был, я же клялся! Я знаю, -голос Алвы становится серьезным. — Я рад, что Вы верны своим клятвам, герцог Окделл. Хочу сказать, что тоже помню свои обещания. Когда кончится срок Вашего служения, я скрещу с Вами шпагу. — Нет, — Ричард опускает голову, разглядывая носки.- Я не буду с Вами драться, эр Рокэ. Алва так поражен, что пропускает без возражения столь ненавистное им «Эр». — Я могу узнать, что так изменило Ваши взгляды, Ричард Окделл? –взгляд синих глаз буквально прожигает насквозь и Дик опускает голову ещё ниже. Это очень трудно, почти невозможно произнести, но именно поэтому он заставляет себя поднять взгляд на Рокэ Алву. –Я очень люблю своего отца, мосеньор, очень…он…- слова даются с таким трудом, но Алва молча смотрит на него и Ричард, судорожно вздохнув, продолжает: он хороший человек, правда, честный. Но нельзя было так… Дриксен и Гаунау, даже для святой цели нельзя… Я понял это там… в плену… Он … Прохладная рука вновь ерошит волосы: Я понял, Дик, не продолжай. Это тяжело, я знаю. Но я рад, что ты сумел разобраться. А теперь — ложись. По-крайней мере сегодня ты проведешь ещё в постели. -Монсеньор, но ведь Вы позволите мне участвовать в операции? — серые глаза смотрят с такой мольбой, что Алва смеется: -Конечно, Дикон. Кто же будет вновь спасать Первого маршала, когда он попадет в критическую ситуацию?