* * *
Игорь стремительно выбегает на большой перемене из школы, не забыв при этом у входа сунуть охраннику купленную с утра шоколадку с коньяком. Быстро спускается по мокрым ступенькам, что некрасивые капли первого осеннего снега пачкают его белые конверсы, и ловко скрывается за старым зеленым одиночным гаражом, в который физрук до сих пор ставит потрепанный жизнью уазик. До начала урока пятнадцать минут, и за это время Игорь должен успеть выкурить две сигареты, остаться незамеченным и умудриться стащить из столовой хотя бы банан. С неба летят противные капли не то снега, не то дождя, неприятно оседая на белоснежной рубашке, а в шею дует прохладный ветер. Игорь воровато осматривается по сторонам и достает из кармана черных джинсов новенькую пачку мальборо голд — нет, он не мажор, просто отец, наконец, прислал алименты, и теперь можно порадовать себя относительно нормальными сигаретами, хотя мальборо в последнее время скатился, и это порядком расстраивает. Впереди контрольная по алгебре, и Игорь, смотря на свои бело-коричневые кеды, думает, что хуже уже быть не может — не сказать, что учеба — это не его, нет, Игорь достаточно умный парень, просто становится обидно от осознания того, сколько времени он потратил в пустую, то есть, на футбол, а мог бы хорошо учиться и закончить школу с золотой медалью, чтобы мама гордилась и перестала плакать по ночам (мам, ну я же не глухой). Игорь всю свою сознательную жизнь играл в футбол: сначала с пацанами во дворе после уроков гоняли чей-то мяч по грязному и пыльному полю, разбивая коленки и зарабатывая все новые и новые ссадины, потом была футбольная секция в школе, которой руководил седовласый физрук, — это было веселое время, пожилой мужчина забавно ругался матом на них в опустевшем учебном заведении и называл кривоногими даже тогда, когда их команда выигрывала на школьных соревнованиях, — вспоминая это, Игорь улыбается, — а в определенный момент его заметили, и понеслась: профессиональный футбольный юношеский клуб, и вот Игорь стоит на воротах, вытирая скользкий мяч о вратарскую форму. Дни летели со скоростью света, и Игорь даже ощущал себя счастливым, когда он и его первая «дрим тим» вырывали победу чуть ли не в самый последний момент, игроки неслись в центр поля, валили Акинфеева на газон, щипали за щеки и уши, крича о том, что он их всех спас; но самым запоминающимся было то, насколько вкусная после изнуряющего матча казалась обычная пицца из ближайшей доставки. И в таком ритме Игорь жил долгие пять лет, спал и просыпался сквозь боль ноющих икроножных мышц, не обращал внимание на вечно голодный желудок и двойки по математике. Когда ты — подающий надежды спортсмен, тебе нет дела до косинусов и арктангенсов. А зря. Игорь делает последнюю затяжку и щелчком отправляет бычок куда-то в другую сторону, он не видит куда летит его окурок, только слышит тихое шипение — знак того, что все полетело в лужу. — Прям как моя жизнь, — усмехается он и достает новую сигарету. Его ждали во взрослом ЦСКА, названивали и до последнего держали место — вот еще два года, Игорю будет восемнадцать, и можно открывать все двери, которые были запечатаны чугунными амбарными замками перед обычным шестнадцатилетним парнем. Экзамены после девятого Игорь сдал, но это была сдача ради сдачи, напоминающее убийство ради убийства. Он был уверен, что ясно смотрит в свое будущее, никто и ничто не сможет встать на его пути. — Да бля, — шепчет Игорь, когда вторая сигарета падает из пальцев, ударяясь о носы кед. До урока остается семь минут. Тот матч Игорь запомнит надолго: игра на домашнем поле, куча болельщиков, которые давно следили за молодым и перспективным Акинфеевым, на трибуне, в чертовой вип-ложе, был даже президент ЦСКА, внимательным взглядом, словно ястреб, наблюдающий за игрой Игоря. Это был его последний и самый успешный шанс показать на что он способен, что он — не просто юнец, игрочишка, а настоящий игрок, может быть, даже мирового уровня. Но все не может быть вечно хорошо и идти по четко выверенному сценарию. Игорь до сих помнит этот свист в ушах, до тошноты доводящий, когда в его ворота начинают бить пенальти. Сначала ему кажется, что это трибуны — шумят и гудят, как огромный пчелиный улей, который не доволен тем, что кто-то посмел нарушить его покой — Игорь думает, что это из-за него; постепенно адреналин отступает и Игорь вскрикивает от жгучей боли, как будто кислотой по плоти, он падает на потрепанный под собой газон, похожий на плешивую лужайку, нежели игровое поле высшего класса, зубами сдирает с себя вратарские перчатки, чувствуя во рту привкус кожи и земли, и хватается ледяными пальцами за колено. Если спортсмен рвет «крест», то уже другой «крест» ставят на нем. Чертова игра в крестики-нолики. Игорь восстановился за рекордные полгода, и, когда вернулся, понял, что его уже не ждут. Такое, знаете, случается. После он спокойно общается с тренером, который растил его все эти пять лет, тот извиняется: «Прости, Игорёк, но в основе другой вратарь» — говорит, что может постараться протащить Акинфеева чуть дальше, чтобы тот не сидел все время на замене, но Игорь отказывается. Он прощается с пацанами, с которыми несколько лет прожил бок о бок, обнимается, хлопает по плечам, и обещает, что обязательно будет заходить. Все понимают, что Игорь лжет, но никто не пытается его остановить — парни смотрят на него с нескрываемой жалостью, как будто увидели маленького щенка под проливными дождем — зверушка вся покоцанная и плешивая, каждый раз вздрагивает, когда особенно крупная капля попадает по носу. Игорю от этого тошно. Он машет всем в последний раз и уходит с поля, под шум чужих аплодисментов. Глаза начинает щипать, в горле зарождается огромный, как будто из камней сделанный, ком, а лёгкие разрывает из-за непролитых слез. Он не заходит в общую раздевалку, дабы не разрыдаться прям там, падая острыми коленями на белоснежную плитку. Игорь на самом деле не знает, зачем раз за разом прокручивает это в голове, вспоминает, будто насилуя собственное сердце, которое реально каждый раз болит, стоит маме упомянуть футбол в разговоре. Если честно, то он уже ненавидит все это. — Курить плохо, — слышит Игорь за спиной и молниеносно выкидывает окурок. Он оборачивается и видит перед собой их новенького, который в начале учебного года перешел к ним в класс: на вид — обычный одиннадцатиклассник-переросток, чертова мечта местного физрука, перспектива золотого значка ГТО, который обязательно после ЕГЭ прибавит несколько баллов, что существенно поможет поступить на бюджет. Игорь о таком может только мечтать. Он осматривает одноклассника с ног до головы, цепляет на себя маску безразличия и выдает: — Как и проебывать уроки. Парень только пожимает плечами. — Уважительная причина, — говорит тот, крепче хватаясь за лямку своего адидасовского рюкзака, — Я бы не пришел, если бы не физра. Игорь вообще не понимает, почему продолжает стоять на месте и позволяет себе продолжать разговор, он не хочет иметь с Дзюбой ничего общего, признаться честно, Игорь его презирает, потому что… — Угу, — мычит в ответ и поворачивает в сторону школы. До урока остается три минуты.…Артём может играть в футбол, а Игорь — нет.
* * *
Из-за колена, Игорю приходится раз в месяц ходить по врачам и проверять, чтобы все его винтики и шпунтики оставались на месте. Не сказать, что это напрягает, просто выматывает и отнимает то драгоценное время, которое Игорь пытается потратить на учебу. Для ЕГЭ он выбрал минимум предметов, потому что уверен — на большее его не хватит — он не знает, что будет делать дальше со своей жизнью, ведь даже перспективу стать обычным учителем физкультуры он просрал. Можно попробовать поступить на какого-нибудь механика, но тогда остаток своего существования точно придется провести за бутылкой водки. Хах, смотрите-ка, прям как его отец. Игорю не противопоказаны физические нагрузки, но он все равно раз за разом пропускает уроки. Клянется себе пойти, называет трусом и не забывает взять перед уходом из дома спортивную форму, вот только стоит ему переступить порог спортивного зала, прочувствовать подошвами резиновый пол, как колено простреливает адской болью. — Чертовщина какая-то, — шепчет Игорь и нащупывает в кармане пачку сигарет. — Что, опять не идешь? — перед глазами, словно из тумана, возникает Артём, уже переодетый в черные найковские штаны и белую футболку, — У тебя может быть неаттестация. Игорь только закатывает глаза. — А тебе ли не поебать? — огрызается, и сам не понимает: за что. Артём ничего плохого ему не сделал и вряд ли когда-нибудь сделает, просто эта почти что необоснованная злость клокочет в Игоре и переливается, будто бы вот-вот выльется за пределы и затопит все к чертям собачьим. — Да, в принципе, поебать, просто… — Артём молчит какое-то время, пытаясь подобрать правильные слова и оценить реакцию Игоря, который так и стоит в дверном проходе, косясь в сторону одноклассников, они разделились на группы и пытаются теперь отобрать друг у друга мяч для мини-футбола, — Мне сказали, что ты футболом профессионально занимался, вот думал, что сегодня удастся поиграть с достойным противником. Игоря передергивает как от самой сильной в мире пощечины. Он поднимает свой взгляд на Артёма, тот не знает всей истории, и винить его за это нельзя — человек просто не в курсе, и это не должно так сильно бить под рёбра. Было бы неплохо сейчас погонять мяч по полю, как в старые-добрые, прочувствовать лёгкими нехватку кислорода и рассмеяться в голос от такого нелепого, но забитого гола. Вот только есть один нюанс: Игорь себе такого позволить не может, поэтому он хрустит пальцами (замечает, как морщится от этого Артём, и почему-то запоминает это), и старается как можно яснее дать понять, что: — Они врут. Артём хочет что-то на это сказать, но звенит звонок, и Игорь линяет вглубь темного школьного коридора, воспользовавшись этим. Игорь впервые благодарен, что начался урок.* * *
На очередной из перемен, перед уроком литературы, Игорь гуглит признаки шизофрении, потому что начинает замечать кое-какие симптомы. Галлюцинации он ловил и раньше, но те были от дикой усталости и после наркоза, когда Игорь отходил от операции на колене, но сейчас ему кажется, что все это — детский лепет по сравнению с тем, что происходит сейчас в его жизни — Игорю начал чудиться собственный одноклассник. Появляется такое ощущение, что Артём ходит за Игорем по пятам, почти как собственная тень, что тот является косвенным спутником его жизни, участвует во всех принятиях решений, вплоть до того, что Игорь хочет сегодня на ужин. На самом деле, Игорь уже ничерта не хочет. Казалось бы, отказавшись от спорта, есть большая вероятность набрать лишний вес, потерять мышечную массу, вот только Игорь наоборот — потерял не только вес, но и веру в себя. Мать смотрит на него с сожалением и только поджимает тонкие губы, Игорь ее не винит, он привык, что женщины почти никогда нет дома, и ее можно понять — она молодая и красивая, и Игорь уже взрослый мальчик, который способен сам о себе позаботиться. Ну, в какой-то степени, да, ведь пока его не выгнали из школы — можно не беспокоиться. Все, что делает Игорь в свободное время — это читает учебники по обществознанию, бездумно пялится в белый потолок и ходит гулять в ближайший к дому парк. Что-то типа ритуала: пройтись перед сном, выкурить сигарету, позалипать на гуляющих парочек и пойти домой, чтобы ночью снова глазеть вверх и пытаться уснуть. Просто комбо настоящего социопата. Артём — полная противоположность. Прошло всего ничего с начала учебного года, а он успел обзавестись друзьями не только в его классе, но и в параллельном, потому что таких, как он, действительно любят. Игорь удивляется, как у Артёма хватает столько сил и энергии, чтобы разговаривать со всеми, общаться, по-настоящему слушать, вникая в болтовню собеседника и даже как-то отвечать со знанием дела. Игорь уже утомился думать о таком, а Артём вот нет — искрится, смеется, так еще и учится, вроде, нормально. По нему сразу видно, парень — спортсмен: высокий, статный, плечи широкие, что Игорь не замечает, как залипает. Но даже слащавая, удивительно, но да, внешность Артёма не затмит то презрение, которое Игорь испытывает к Артёму. Просто это несправедливо: Дзюба не подает надежды в профессиональном футболе, он свободно носится по полю, пасуя и отправляя мячи прямо в ворота, его тело не сковывает каждодневная боль, у него нет мечты — стать главным звеном российской сборной, так почему же все свалилось на хрупкие игоревы плечи? Чем и, самое главное, где он так налажал, что боженька, или кто там на верху сидит, решил так его подставить? Гадство. Игорь хватает с тумбочки ключи, сует их в карман старой клубной олимпийки с гербом Российской Федерации, которая осталась еще с тех времен, и выходит из дома. На небе проглядываются сине-серые тучи, поэтому Игорь ставит себе мысленно оценку «отлично», что додумался нацепить на себя черные кроссовки, надо будет по возвращении домой не забыть закинуть конверсы в стиралку. Асфальт черный, пестрит лужами, но атмосфера на улице какая-то умиротворяющая, поэтому Игорь только глубже вдыхает и направляется в сторону парка, проходит мощеную дорожку и останавливается на дальней детской площадке, с которой открывается неплохой вид на противоположную сторону парка — посередине что-то типа водоема. Вообще, детской эту площадку назвать трудно, ибо все «развлечения» ржавые и отнюдь не похожи на то, с чем бы позволили играть родители своим детям. Иногда на этом месте можно заметить старичков, которые на старости лет трясут собственными костями, пытаясь вернуть себя к жизни. Игорь вот давно уже ничего не пытается, и даже не жалуется, а может просто убеждает себя в этом. Сегодня тут свободно, что не может не радовать. Он проходит к жалкому железному подобию «шведской стенки» и облокачивается спиной, доставая из кармана сигареты. Игорю кажется, что, будь у него отец, тот бы обязательно его выпорол за курение, потому что каким бы ловким Игорь не был — все равно бы спалился. Он помнит, как некоторых за курение гонял тренер, особенно на каких-нибудь сборах, когда вечером выходить из гостиницы нельзя, и единственный способ — это курить в туалете номера, пока кто-то из команды стоит на стреме. Тогда табак считался какой-то высшей степенью шалости, разбавляющей кровь адреналином, заливающей голову туманом. Сейчас Игорь только ухмыляется, подкуривая. Да уж, были времена, ничего не скажешь. Единственное, что он до сих пор не воспринимает — алкоголь. Слишком сильны воспоминания в голове, как отец, напившись, превращался во что-то такое с копытцами вместо рук и бомжатской рожей, заменяющей когда-то бритое и молодое лицо. Игорь ёжится, и непонятно: от холода или от воспоминаний. Хотя нужно отдать отцу должное: именно он разглядел в Игоре задатки футболиста, подарив тому его первый в жизни футбольный мяч. Разглядеть-то он разглядел, но давать деньги на операцию отказался, сославшись на то, что «спорт калечит, а физкультура делает фигуру», так оно и есть, если честно, вот только из-за заминки с баблом Игорь сейчас не может нормально заниматься даже физкультурой. Так что у него есть адекватные причины ненавидеть этого мудака. Когда стрелка часов переваливает за девять часов вечера, Игорь решает, что надо потихоньку двигаться в сторону дома, ибо сегодня мать не в ночную смену, и она по-любому будет волноваться и названивать, если Игорь не вернется к десяти. — Хэй, привет! О нет, Игорь узнает этот голос из тысячи. — Привет. — Ты что тут делаешь? — какой-то глупый вопрос со стороны Артёма, потому что, ну, как бы, Игорь живет в этом районе. — Гуляю? — Игорь нетерпеливо косится в сторону тропинки, которая начинает покрываться темными разводами — с неба опять капает дождь, — А ты? Боже, это просто парад необоснованной тупости. Артёма, видимо, ничего не смущает, поэтому он вынимает из ушей наушники и надевает на голову капюшон. — Пробежка и все дела. — дружелюбно отвечает он, легко улыбаясь, как будто находится на приеме у английской королевы, ну реально, — А ты почему один? — Разве я похож на человека, который является душой компании? — Игорь делает акцент на последних словах, потому что хочет, чтобы Артём принял это как укор на свой счет, и у Игоря это получается, потому что он замечает, как у Артёма дергаются уголки губ. — Понял, — тушуется он, — Глупый вопрос. Какое-то время они молчат, Игорь достает из пачки сигарету и поворачивается к Артёму спиной, чтобы нормально подкурить, ибо ветер дует прямо в лицо. — Ты говорил, что они врут, — снова начинает Артём, и Игорь не до конца понимает, что тот имеет в виду, поэтому только удивленно вскидывает брови и выпускает изо рта облако дыма, — Твоя олимпийка. Молодежка, или я не прав? — Они врут, — не теряется Игорь, — Я играл в футбол, но никогда не был профессионалом, иначе бы меня не поперли. Артём в ответ качает головой и сжимает губы, чувствуя, что потревожил ту кровавую рану, которая никогда уже не затянется и даже не оставит от себя воспоминанием уродливый рубец. — Дождь начинается. — Угу. Артём выставляет перед собой раскрытую ладонь, ловя подушечками пальцев крупные капли. — Пойдем домой? — Погнали. Игорю уже нечего терять.* * *
Выходные не отличаются чем-то особенным от дней рабочей недели, потому что Игорь не прекращает судорожно готовиться к экзаменам и заниматься самобичеванием. Единственное, что меняется — так это непрекращающиеся сообщения от Артёма в вк, который, кажется, никогда не затыкается, даже когда Игорь начинает откровенно его игнорировать. Он кидает музыку, которая по его мнению, обязательно понравится Игорю, не зная о том, что в последнее время тот слушает какой-то дикий вичхаус, под который и просыпается, и засыпает. Иногда Игорь отвечает, и это порождает новый поток каких-то неконтролируемых мемов, с которых, признаться честно, Игорь иногда смеется. В благодарность он отправляет: «улыбнуло», и Артём взрывается десятком нелепых эмоджи. Но они не друзья, поэтому это — максимум, что может подарить Артёму Игорь. На самом деле, он не против вот так общаться, но только без разных привыканий, потому что сам Игорь уже давно не верит судьбе, которая сука еще та, и он не хочет быть снова брошенным, и терять каких-то других важных в жизни людей он не хочет. Лучше уж жить так — затворником, одиночкой, которой на все и на вся не плевать, но ровно определенно. Сквозь черные шторы пытается пробиться холодное осенне-зимнее солнце, трогает своими пальчиками подоконник, будто бы спрашивая разрешение войти, Игорь только хмурится и плотнее завешивает ткань. Он не любит свет — он напоминает ему о софитах, которые ослепительно освещали футбольный стадион. Мама тихонько входит в комнату, хмурится и ставит на кофейный столик большую кружку с чаем. — Сынок? — зовет она, чуть слышно, — Может ты сходишь погулять? Смотри, какая погода хорошая… — Игорь не понимает, почему она разговаривает с ним, как с душевно больным: тихо и крайне аккуратно, будто он в любой момент может взорваться и разнести всю квартиру. Игорь поднимает свой взгляд от очередного учебника и смотрит на женщину. — Мне не с кем. И это отнюдь не оправдание. Он сидит поперек кровати и бедром чувствует, как разрывается вибрацией от сообщений его телефон — Артём все никак не успокоится. Мама косится на темное покрывало, на котором пробивается тонкая полоска света от дисплея телефона и кротко кивает в его сторону. — Я так не думаю, — улыбается она, присаживаясь рядом с Игорем, — А как же тот парень, с которым ты тогда ходил? — невесомо касается ладонью его колена, и Игорь вздрагивает. Игорь всегда ненавидел то, что окна его квартиры выходят во внутренний двор, и каждый может видеть, кто проходит возле подъездов. Никакого личного пространства, это раздражает. — Он просто новенький, я показывал ему, как пройти к бассейну, — хмурится Игорь и отодвигает пальцы женщины от ноги, — Мам, не надо. Она согласно кивает и складывает руки на собственных коленях, сжимая фартук. — Если он новенький, то он, наверное, чувствует себя очень одиноко. Игорь просто не переносит, когда начинают мало того, что давить на жалость, так и обвинять в этом самого Игоря. Но если так подумать, то, несмотря на свою болтливость, Артём и правда всегда один. Он хоть и ведет себя дружелюбно по отношению ко всем, но приходит и уходит из школы в одиночестве. Телефон жужжит в последний раз, и Игорь, наконец, берет его в руки. — Ладно, — вздыхает он, — Почему бы и не прогуляться. Женщина победно хлопает в ладоши. — Вот и славно, — улыбается она, поправляя выбившуюся прядь волос, — Я приготовила печенье, так что пригласи его потом на чай, — она целует Игоря в лоб и встает с кровати, — А я пошла собираться на работу. Игорь закатывает глаза и отвечает Артёму, что будет его ждать в том самом парке. Спустя секунду ему кажется, что сквозь десятки бетонных стен он слышит победный клич Артёма, и как тот падает с кровати, запутавшись в одеяле.* * *
Их прогулки не пестрят чем-то таким экстраординарным. Игорь водит Артёма по району, показывает разные торговые центры и кафешки, в которых можно взять кофе по-дешевке; Игорь удивляется, что Артём любит читать и неплохо разбирается в литературе. Артём больше не заводит разговоров о футболе и крайне напряженно косится на Игоря, когда они проходят мимо соседнего футбольного поля, на котором в хаотичном порядке пинают мяч ребятишки, Артём хочет сказать что-то о стратегии и неверном построении команды, но он молчит, потому что…уважает Игоря? Наверное, так. Он хочет обсудить новые футбольные новости, типа того, что Роналду все-таки переходит в Ювентус, и показать крутые фотки, как Буффона приняли в ПСЖ, но он молчит и только глубже кутается в теплое худи. Погодка на улице с каждым днем становится все морознее и морознее. Несмотря на понижение градуса цельсия, Игорь как будто начинает оттаивать: все чаще за ним можно заметить разные шутейки и слова-паразиты, что-то наподобие: типа или короче. Также Артёму нравится, как Игорь ругается матом и курит, зажав сигарету меж красивых губ, хотя с его образом это никак не вяжется, да и Артём запрещает себе об этом думать больше, чем тридцать секунд в день. Он не знает, что так сильно притягивает его к Игорю, потому что тот, если честно, не представляет собой ничего интересного, на чем можно было бы зациклиться — просто Игорь правда красивый, и, по идее, это самый малый фактор, на который Артём обратил внимание. Они сидят у Игоря на квартире и лениво играют в НХЛ, потому что, как оказалось, тот любит хоккей. Когда Игорь подключал плойку, то Артём заметил, что у того также имеется фифа, но она старая, две тысячи шестнадцатого года, о чем можно сделать вывод, что Игорь давно не играл в футбол не только на реальном, но и на виртуальном поле. За окном валит первый в этом году снег, фонари освещают пустые дворовые дороги и где-то там слышится, как лает чья-то собака. Артём больше наблюдает за Игорем, который пропускает шайбы и двигается по льду крайне расслаблено — его пальцы медленно нажимают на кнопки джойстика, больше от скуки, нежели от усталости; он не злится на Артёма за то, что тот ломает его хоккеистов, кажется, что Игорь совсем не следит за игрой, погруженный в свои мысли, и это действует Артёму на руку, потому что так можно без стыда смотреть на Игоря. — Ты вообще за экраном следишь? — неожиданно спрашивает тот, и Артём тушуется. — Да, — неуверенно отвечает Артём и возвращает свой взгляд на дисплей, — Да, я слежу. Игорь на это только хмыкает, доставая из-за уха припасенную сигарету. Артём наблюдает за его махинациями как будто в слоумо, смотрит, как Игорь немного приподнимается, вытаскивая из заднего кормана джинсов розовую крикетовскую зажигалку, чиркает пальцем по кремню, и его лицо, приглушенное синим светом монитора, загорается оранжевым свечением. У Артёма перехватывает дыхание. В воздух поднимается облако табачного дыма, что Артём, кажется, забывает как дышать. Острые скулы Игоря сводит от напряжения, когда он видит, как Артём на него смотрит, Игорь перехватывает сигарету из правой руки в левую и поворачивается в сторону Артёма, отставляя ладонь чуть дальше. — У тебя аллергия на табак? — спрашивает, ибо он не хочет, чтобы Артём откинулся прямо тут, — Я могу уйти на балкон. — Нет, — Артём хватается пальцами за чужую кисть и сам пугается своих же действий, — Все в порядке. — Точно? — говорит Игорь, затягиваясь. — Да. — судорожный ответ, потому что Артём снова смотрит, как напрягаются челюсти Игоря, как двигается его кадык, и вены вздуваются на шее. А сразу так не скажешь, что сам Игорь также напряжен. — А ничего, что ты дома куришь? Как же мама? — Она на сутках, — отмахивается Игорь и стряхивает пепел в кружку с остатками утреннего чая, — К ее приходу все успевает выветриться, к тому же, — снова затягивается, — Я думаю, что ей все равно. — С чего ты это взял? — почти что шепчет Артём, но руку с конечности Игоря не убирает, начиная невесомо поглаживать ледяную кожу под рукавом домашней темно-зеленой толстовки. — Мы слишком многое с ней прошли, чтобы она еще отчитывала меня за курение. Я не лезу в ее жизнь, она старается не ограничивать меня. Все просто. Между ними пара сантиметров, поэтому Игорь косится на вытянутую руку Артёма, но ничего против не говорит, наоборот, двигается немного ближе — какой-то чертов миллиметр, но это действует на Артёма как самый четкий призыв к действию, и он решается. — Игорь? — М? — Одевайся, пойдем играть в футбол.* * *
Игорь точно не знает, что движет им в этот момент, но он только поправляет на себе шапку и подходит ближе к Артёму, который чеканит мяч плавными движениями ноги. Игорь видит, как вырываются клубы пара из приоткрытого рта, и большие снежинки, кружась, приземляется на его нереально длинные ресницы. — Я так-то был вратарем, — тихо говорит Игорь, лелея последнюю надежду на то, что Артём передумает. Он задирает лицо к черному небу, на котором не видно ни одной звезды, ведь это Москва — тут подобное — обычное дело. — Какая разница, ты все равно знаешь правила, — Артём поднимает мяч, — Даже лучше меня, поэтому один на один и в одни ворота, давай же, — показывает рукой в сторону сетки и ставит мяч на середину поля, — Обещаю, поддаваться не буду. Еще бы ты поддавался, думает Игорь, и соглашается на условия этой игры. Еще год назад Игорь представить себе не мог, что подобное может случиться с ним: он был на вершине, купался в лучах славы и всеобщего обожания, радовался и потихоньку ловил звездную болезнь, которая медленно, но верно накрывала его с головой. Тогда он не думал, что будет вот так бегать холодной осенней ночью по дешевому искусственному газону открытого школьного стадиона и радоваться забитому мячу в пустые ворота. Артём, действительно, не подыгрывает, он видит в Игоре достойного противника, и это правда делает Игорю хорошо, потому что впервые он чувствует, что не боится. Игорь несется по полю, мастерски отбирая у Артёма мяч, он быстро перебирает ногами, пасует в совершенно другую от себя сторону, чтобы пробежать большую дистанцию, прочувствовать легкими тот жар, который выжигает все нервные окончания, когда не хватает дыхания. Такая далекая мечта становится почти что реальностью, когда Игорь понимает, что все меняется: холодный ветер больше не дует в шею, а наоборот, приятно охлаждает разгоряченную кожу; Игорь останавливается и поворачивается вокруг своей оси, не веря собственным ощущениям. С виска стекает капля пота, и она настолько приятная, что Игорь на мгновение прикрывает глаза и разводит руки в стороны. Ему хочется кричать во все горло, что вот оно — то самое чувство, о котором он мечтал всю жизнь, но боялся. Боялся той боли, которая сопровождала его на протяжении нескольких последних лет, с каждым разом все сильнее и сильнее ковыряясь в его конечностях. Он обещает себе, что никогда отсюда не уйдет и не отвернется от того, кто настойчиво протягивает ему руку помощи. Артём, красный и разгоряченный, тащит Игоря на ступеньки школьного крыльца, минуту копается в своем вечном рюкзаке и достает бутылку воды. Он дрожащими пальцами откручивает крышечку, пока Игорь продолжает смотреть на темно-изумрудное футбольное поле, которое медленно покрывается белой поволокой свежего снега. Отголоски прошлого больше не тревожат Игоря, и он на все сто процентов уверен, что сегодня будет спать самым крепким и спокойным сном. Колено больше не болит, и Игорь не может поверить своим ощущениям, единственное, что он ощущает точно, так это дыхание Артёма на своих губах, а потом……Игорь встает на ступеньку выше, чтобы было удобнее целоваться.