Пожалуйста, произнесите команду без слов

      — Слушай, я просто вынесу тебе эти материалы, — с усталым недовольством проговорил Итачи, поправляя высокий ворот пальто и нажимая кнопку открытия дверей в его машине. Только вместо того, чтобы открылась лишь одна, вверх на гидравлическом приводе медленно поползли обе. — Орочимару, — хмуро процедил Итачи, явно обозленный упрямостью коллеги. Мужчина лишь насмешливо оскалился:              — Всегда мечтал хоть краем глаза увидеть твоё жилище. Ради этого не жалко намокнуть, Итачи-кун, — его довольный хриплый голос под конец реплики слился с шумом городского дождя, и оба полицейских вышли из аэромобиля в черноту грязной индустриальной улицы, пестрящей изредка зелеными неоновыми огнями.              Итачи хотел лишь разделаться с этим поскорее. Посвящать чужих, особенно такого человека, как Орочимару, в своё личное пространство, он не имел никакого желания. Он просто быстро прошмыгнет в свой кабинет, схватит папку с делом и всучит назойливому коллеге, после чего бескомпромиссно выставит за дверь. Вот и всё.              Наконец, преодолев несколько мрачных коридоров с мерцающим тусклым светом, бликующим на облупленной краске множества труб, Итачи добрался до двери своей квартиры и нажал на кнопку идентификатора сетчатки, сразу же подставляя свои глаза. Луч света прошёлся сверху вниз по его лицу, и вскоре маленький динамик хрипло прокряхтел компьютерным женским голосом: «Добро пожаловать домой».              Только отворилась дверь и Итачи сделал торопливый шаг внутрь, как громкий голос будто облил его ушатом воды:              — Нии-сан!              О, нет. Только не это. Итачи так надеялся, что сегодня Саске будет сидеть в своей комнате, как обычно, и заниматься своими делами, но нет. Конечно нет. Именно сегодня, когда ненужно, он выбежал в коридор, лишь заслышав шаги Итачи вдалеке.              — Я дома, Саске, — бесцветно проговорил Итачи, поскорее стягивая мокрые ботинки. Позади него в квартиру бесцеремонно протискивался Орочимару.              — Чудесно, чудесно… — довольным голосом шипел он, оценивающе оглядываясь по сторонам и особенно пристально вглядываясь в парнишку напротив. — Ну надо же…              — Тебе лучше молчать, Орочимару.              — Кто это, Итачи? — вопросил подросток, угрюмо кося взгляд на мужчину.              — Мой коллега по работе. Я быстро передам ему папку с делом, и он уйдет, — уверенно процедил Итачи, вешая на крючок тяжелое влажное пальто.              — Ты так и оставишь меня в коридоре? — с притворным недоумением обидчиво поднял бровь мужчина.              Итачи раздраженно вздохнул.              — Проходи и садись на диване.              Орочимару довольно оскалился и принял приглашение с радостью, скорее проходя внутрь дома.              — Тесновато, но уютно…              — Итачи, давай я найду эти документы, — немного обеспокоенным голосом вдруг предложил Саске, складывая руки на груди и сминая в пальцах ткань белой рубашки на локтях, что идеально на нем сидела. Понятно. Он не хотел оставаться с гостем наедине, и Итачи был солидарен в этом мнении.              — Желтая, дело номер 207001, — лаконично ответил он, присаживаясь с Орочимару рядом, и Саске торопливо скрылся в коридоре в поисках этой самой папки.              На стене тихо забили старинные антикварные часы.              — Вот уж чего не ожидал так не ожидал, Итачи… — заворковал мужчина, деловито облокачиваясь на подлокотник бархатного бежевого дивана и оглядывая минималистичный уютный интерьер комнаты в стиле восьмидесятых. — Я думал, у тебя здесь будет черно-белый евро-ремонт со шведской мебелью, а не деревянные часы, радио, старое пианино и андроид. Причем такой хорошенький.              Лицо Итачи оставалось холодным и безразличным к диалогу — он лишь положил на колени кожаный портфель и вынул из него документацию, после чего начал её листать.              — Такая старая модель, — задумчиво продолжал озвучивать свои мысли Орочимару, — видно по глазному яблоку. Жаль, хотел бы я такого…              — Это не секс-робот, — ледяным голосом оборвал его Итачи, — вероятно, поэтому ты пропустил его в каталогах.              — Как грубо, — цокнул Орочимару, после чего усмехнулся. — Он назвал тебя «Нии-сан». Знаешь, Итачи, таких фетишистов, как ты, довольно мало.              — Мне подарили его в пять лет.              — О, — мужчина впал в недолгий ступор, после чего поморгал и вскинул брови, — сложного уровня Тамагочи.              — Да, он всё ещё растет, — безразлично бросил Итачи, переворачивая лист в руках.              — Растущий андроид… из младенца, полагаю? Очень дорог в содержании, да?              — Именно поэтому мы ютимся в такой квартирке, — не стал отрицать Итачи.              — И стоило оно того? Он действительно работает корректно?              — Ну… — Итачи достал из портфеля карандаш и сделал в листе какие-то скорые пометки, — да… — медленно проговаривал он, усиленно вчитываясь в текст и обводя какие-то слова. — Хотя, — он вдруг прервался, сменив тон на почти осознанный, — бывали периоды, когда он забывал, кто его хозяин, привязываясь к родителям больше, чем ко мне. Но мы переехали, и проблема решилась сама собой — он быстро от них отвык и сконцентрировался на мне.              — Ого, — скептично поднял брови Орочимару. — И не надоел он тебе за шестнадцать лет? В твоем возрасте пора другого андроида покупать, — с явным намеком проговорил коллега, щуря желтые глаза. — Не советую держать сразу двух вместе, если ты это задумал. Такие дела в моем отделе — самые частые, с жуткими летальными исходами, для хозяев в том числе.              — Мне не нужен другой, — беспечно отрезал собеседник и перевернул страницу вновь.              — С живой женщиной, которую ты приведешь домой, результат будет тот же, — ехидно добавил мужчина. Его голос просто сочился ненавязчивой гордостью за свои опыт и знания, полученные за годы работы в отделе преступлений андроидов. Он как бы и не выставлял это напоказ, но слова и манера речи говорили сами за себя. В любом случае, по факту, он просто действительно хотел помочь. И он был из тех людей, к чьим советам всё же лучше прислушиваться, даже если и слушать их… накаляет. — По твоему юноше сразу видно… вполне распространенный синдром, очень проблематичный, и мы с ним работаем постоянно. Питомец, который считает хозяина своим, — желтые зрачки плавно скосились на застывшего собеседника. — Ты выбрал неудачную версию робота-сожителя. «Младший брат». Это игрушка для детей. Ни к чему хорошему не приведет для взрослого возня с детскими играми в старшего брата.              — Чушь, — легко и уверенно бросил Итачи, складывая документы обратно в папку. — Давным-давно доказано, что андроиды, о которых нужно заботиться и возиться с ними, во много раз полезнее для психики и аналитических способностей человека, чем, скажем, те роботы, что лишь ублажают базовые потребности. Сам понимаешь, они мотивируют развитие многих навыков, в том числе социальных. Ты, как специалист, всё это должен знать.              — Знаю. Это то, что пишут в рекламе таких андроидов, повторюсь: андроидов для детей, — Орочимару собрал кисти рук в замок, делая голос чуть твёрже. — Родители подарили тебе его, чтобы привить тебе навыки ответственности, уверенности, общительности и так далее. Но ты уже не ребенок, Итачи.              — Взрослые люди заводят детей, чтобы заботиться о них, и для них это становится смыслом жизни, — спокойно противопоставлял Учиха, убирая папку обратно в портфель и ставя его на ковер. — Для меня Саске как бы то же самое.              — Детей заводит пара, мой юный коллега, — ядовито парировал мужчина. — Друг с другом они удовлетворяют потребности базовые, а на ребёнке — высшие: забота о ком-то и так далее. А ты в итоге остаешься… или погоди, — Орочимару вдруг замялся и сменил тон, хмурясь в раздумье и после громко усмехаясь. — Только не говори, что!.. Ай да Итачи.              — НЕТ, — отрезал оппонент, угрюмо закрыв глаза. — Нет.              — А он вообще может?..              — Может.              — Ну так это решит все твои проблемы, — легко фыркнул мужчина с улыбкой и вытянул замочек рук вперед, потягиваясь.              Губы Итачи скривились в изогнутой ухмылке, пока руки его неторопливо скрещивались на груди.              — А по-моему, — он перевел на коллегу сощуренный черный взгляд, — есть своя особенная прелесть в том, чтобы не превращать младшего брата в любовника. Никогда о таком не думал?              — Хм-м-м, — собеседник вскинул брови в раздумьях, — ну, возможно. Я, в принципе, догадывался, что ты извращенец тот ещё, но чтоб настолько, — он непринужденно отвел взгляд. — Мда.              — Саске, — громко проговорил Итачи, поднимаясь с дивана. — Хватит подслушивать, я давно тебя заметил, — он перевел взгляд на гостя. — Как и ты, верно?              — Ты проницательный, — довольно констатировал мужчина. — Разглядел суть моих провокаций.              — Да, было заметно, что они направлены не на меня, — с пренебрежительной усталостью бросил Учиха, подходя к появившемуся в проеме смущенному подростку, неловко сжимающему на груди желтую папку. — Давай её сюда.              — Ты не прав, — вдруг обратился Саске к Орочимару, передавая брату документы. — Я не стал бы причинять Итачи вред.              — Ты так думаешь, юное создание, — улыбчиво протянул Орочимару, — потому что пока не знаешь, о чем говоришь. Что у тебя есть, кроме Итачи? Ты сконцентрирован на нём, верно? А значит, если бы тебе пришлось его с кем-то делить… это вызывало бы у тебя множество негативных чувств, поверь. Ты ведь без него не можешь.              — Я андроид, — с напускным, заметно притворным спокойствием процедил парень. — Пропажа хозяина из моей жизни равноценна дарованию свободы.              Итачи, пытаясь кинуть папку на журнальный столик привычным легким взмахом, слегка дернул рукой, и та ударилась о него с громким шлепком.              Орочимару лишь деловито откинулся на спинку дивана, сцепляя пальцы в замок:              — Знаешь, иронично. Люди думают, что андроиды принадлежат им. Формально — так оно и есть. Но любопытно то, что человеку гораздо легче отпустить андроида, чем андроиду — отпустить человека. С каким-то хозяином… свобода становится не нужна.              Саске молчаливо пожал плечами, облокачиваясь на косяк и кладя руки в карманы черных узких брюк.              — Тебе пора, — твердо заявил Итачи, указывая взглядом на лежащие на столе документы.              — Действительно, что-то вы меня задержали! — с притворным недовольством заявил Орочимару, вскидывая кисти рук, после чего пару раз хохотнул, подымаясь с дивана, и быстро оделся да скрылся за железной дверью.              Итачи и Саске провели пару минут в молчании. Итачи — всё так же сидя на диване, Саске — всё так же опираясь о косяк и глядя в пустоту. Лишь часы тихо дробили тишину на ровные кусочки секунд.              Вот поэтому Учиха и не хотел кого-либо приводить, особенно этого змея.              Саске был очень ранимый.              Что уж говорить. Однажды к Итачи заглянул в гости Кисаме и завел совершенно невинную, казалось бы, беседу: рассказал, как продал любимую машину, на которой ездил десять лет; не хотелось, а продал — всё, больше не подлежала ремонту, но, вопреки непокорности судьбе, Кисаме быстро купил новую — аэромобиль — и оказался крайне доволен им — технологии-то на месте не стоят!              Когда товарищ скрылся в дверях после пары кружек чая, Саске долго молчал, а потом устроил истерику и ходил в депрессии ещё пару недель:              «Меня ты тоже однажды заменишь новой моделью?»              «А если сломаюсь, купишь нового младшего брата? Пообещай, что не купишь! Секс-робота, жену, кого угодно, но пусть я буду единственным младшим братом навсегда…»              «Зачем ты вообще всё ещё держишь меня?»              «Зачем меня вообще купили тебе?»              «Я хочу к маме и папе! С ними я не чувствую всего этого!»              «Зачем нас, роботов, вообще научили чувствовать, если мы всего лишь вещи?»              «Ты не понимаешь, не понимаешь… только мама может понять меня, только она».              — Этот гадкий мужик прав, — тихо пробормотал сиплым голосом Саске. — Верни меня родителям и заведи себе нового андроида.              Итачи закатил глаза с вдохом: «Ну начинается!».              — Саске, — твердо выдохнул Итачи. Он встал с дивана и подошёл к пианино, после чего сел на одну из двух стоящих рядом с ним табуреток и поднял крышку. Из-под опущенного на клавишу пальца раздался тонкий одинокий звук. — Иди ко мне.              Младший раздраженно цокнул и повиновался, присаживаясь рядом.              — Я столько лет учил тебя играть, — задумчиво проговорил старший Учиха и вновь аккуратно опустил палец на другую клавишу, отозвавшуюся тихим звоном. — Мог бы просто скачать тебе музыкальный плагин, и ты играл бы прекрасно, как все андроиды, но так же, как они — одинаково. Однако благодаря годам нашего совместного обучения, твоя игра столь же уникальна, как игра любого другого человека. В ней ощущаюсь я. В ней ощущаются ты и наша жизнь, все твои такие человеческие истерики и попытки скачать всё-таки этот плагин себе, всё наше терпение и труд. Саске… — Итачи демонстративно поставил руки на определенные клавиши, намекая младшему на то, что он хочет сделать, — важно не то, кто ты: андроид или живорожденный. Важны лишь те годы, что мы провели вместе.              И он заиграл. Медленную, ненавязчивую мелодию, которую они оба хорошо знали и оба любили играть. В четыре руки.              Саске сперва поднял на Итачи какой-то измученный, требовательный взгляд, стиснув зубы, а потом всё же резко повернулся к клавиатуре и аккуратно, но с нажимом, ударил по клавишам. Он вносил в размеренную, гармоничную игру Итачи что-то требовательное, врывался в неё, обострял, ставил акценты, но вдруг в один миг они эмоционально поменялись ролями — партия Итачи становилась всё настойчивее, упорнее, пальцы, словно танцующие страстное танго на черно-белых плитах, взметнулись скорее к изящной кисти Саске и обогнули её, ворвались беспардонно в его беззащитное личное пространство и начали играть на его половине, затем беспечно вернулись обратно, наращивая темп всё больше и больше, и Саске, кусая дрожащие губы и сверкая красными бликами в зрачках от перегрузки в процессоре, с отчаянием осознавал, что всё ещё еле поспевал за ним.              «Как ты, человек, можешь играть лучше меня? — сипло шептал он внутри себя нулями и единицами. — Или это именно потому, что ты человек? Нии-сан, как же ты далеко!».              Вскоре изящным и лаконичным переходом Итачи снизил темп и довёл композицию до своего финала, прикрывая глаза и сутуло склоняясь над инструментом, пока Саске бесконечно переводил взгляд то на Итачи, то на клавиатуру, добавляя свои акценты к музыке тут и там.              — Всё же, нейронный мозг лучше позитронного, да? — хмуро проворчал Саске, глядя на подымающегося Учиху.              — Больше практики, Саске, больше практики, — уверенно протянул Итачи. — Есть андроиды, которые играют лучше меня. К тому же… ты помнишь всё, что хочешь помнить: статьи, книги, первую тысячу знаков в числе Пи… — Итачи включил старенькое пожелтевшее пластмассовое радио, и заиграл медленный ненавязчивый джаз, — а я не помню. Принеси мне кофе.              — Понял, — кивнул Саске и покорно пошёл делать кофе на вкус хозяина и заодно себе на свой собственный. Он питался едой, как и люди. Помимо колоссальных затрат на электроэнергию. По сути, Саске был репликантом: генно-модифицированным человекоподобным существом с искусственным ДНК, в котором по ходу взросления тела меняли позитронный мозг, перенося данные из предыдущего в новый. Изменения в ДНК делали его жизнеспособнее людей, а позитронный мозг легко перенастроить, внести правки в код программного обеспечения, поставить новые настройки и так далее. И, главное, юридически делали его не человеком — собственностью — в чем, в принципе, и была суть существования андроидов.              На узенькой кухне с закрывающими окно посеревшими жалюзи и выцветшей бирюзовой плиткой на стенах, Саске стоял у деревянной тумбы, насыпая в турку молотые зерна. Даже здесь всё ещё хорошо слышался этот медленный, чувственный джаз, так ненавязчиво наполняющий атмосферу этой простенькой квартиры. Саске поднял взгляд на блёклый ретро-плакат с Мэрилин Монро, после чего, в каком-то теплом, совершенно расслабленном блаженстве покачивая головой в такт духовым и ударным, потянулся на ощупь к сахарнице, что была слишком высоко.              Он даже не заметил, как сзади его вдруг слегка придавило к стойке теплое тело, а тянущуюся руку накрыла чужая.              — Ты чуть не взял соль, — ласково прошептал Итачи на ухо подростку, ставя рядом с туркой взятый только что сахар.              — Извини, — тихо ответил Саске, окуная ложку в белый песок. Он ощутил, как Итачи поставил подбородок ему на плечо, чтобы с удовольствием наблюдать за таким элементарным процессом как приготовление кофе. Он обнимал юношу за талию и смотрел, как тот мешает черное и белое, добавляет рыжую щепотку корицы, заливает всё фильтрованной водой и включает синее газовое пламя. Теперь оставалось лишь ждать.              Итачи навалился на Саске сильнее, чуть жестче вдавливая его в древесную тумбу и опуская губы на выглядывающую из-под белоснежной рубашки бледную, нежную шею, чтобы втянуть поглубже его особенный, насыщенный запах — немного ванильный, молочный или, скорее, напоминающий овсяное печенье. Руки на талии ползли по животу, неторопливо образуя полноценное объятие, и из груди Саске вырвался дрожащий вздох.              — Саске, — дыхание Итачи опалило ушную раковину подростка, и Учиха с удовольствием зарылся носом в короткие черные пряди. — Я приказываю тебе ответить мне честно на мой вопрос, — рука оторвалась от стискивания белой рубашки и выключила плиту — оставят кофе на другой раз. Его голос был всё таким же ласковым и бархатным. — Что ты чувствуешь сейчас?              — Думаю… страх, — неловко выдохнул Саске, не смея шелохнуться, — интерес, удовольствие.              Голова Итачи вместе с плечами закачалась в такт блюзу, и он повернул Саске к себе, кладя руки ему на талию и увлекая в медленный танец. Кухня погружалась в чернильно-синие тона, лишь изредка окрашиваясь полосками света сквозь жалюзи от пролетающих мимо окна аэромобилей.              — Почему страх, Саске? — вопросил Итачи, неторопливо ведя Саске на себя, дальше от тумбы.              — Потому что… я боюсь, что не знаю, что делать, — тихо признался он, утыкаясь старшему переносицей в плечо. — У меня нет соответствующего программного обеспечения, я не скачивал… Не думал, что пригодится.              — Какого такого обеспечения? — совсем слегка улыбнулся Итачи, открывая глаза и щурясь.              — Которое ставится на… — Саске в смущении сильнее уткнулся в чужое плечо, продолжая медленно качаться за ним вслед под протяжный вокал певицы пятидесятых, — на секс-роботов. Оно вообще на всех андроидов устанавливается, кроме тех, которые, как я, были созданы детьми.              — И зачем оно тебе? — подавляя усмешку, нежно проговорил Учиха.              — Чтобы знать, что делать. У меня нет, как у людей, инстинктов на это, — вздохнул подросток.              — Саске… тебе сейчас приятно? — аккуратно прошептал Итачи.              — Да… — тихо, но горячо протянул младший.              — А так? — Итачи, не прерывая медленно танца, пролез рукой под рубашкой, ласково поглаживая бархатную кожу и начиная целовать Саске шею. Тот заметно расслабился и обмяк в этих объятиях, подставляясь под ласки Итачи.              — О-… очень, — немного дрожащий голос выдавал возбуждение невинного подростка с головой.              — Тогда тебе не нужно ничего устанавливать, отото, — проворковал Итачи, медленно продвигаясь в свою спальню с широкой кроватью в их уже неуклюжем ленивом танце.              — Н-но… — Саске панически оглядывался на книжные полки вокруг, затем на заваленный бумагами и канцелярией рабочий стол, а после, наконец, поднял свои совершенно черные, немного мерцающие красными бликами глаза на придавливающего его сверху старшего Учиху в тусклом, зеленовато-синем свете. — Я не знаю, что надо делать.              — Просто получать удовольствие, — низким голосом ответил Итачи и накрыл губы Саске поцелуем, протискиваясь языком немного внутрь. Саске, смотрящий иногда с Итачи кино и читающий порой книги, о поцелуях знал. Знал и примерную механику секса. Но лишь в общих деталях…              Он ощутил, как ловкие натруженные пальцы старшего Учихи расстёгивают пуговицу за пуговицей на его рубашке, пока горячий влажный язык исследует его рот. Уж чего-чего, а рецепторов щедрые разработчики в его ДНК прописали больше, чем у какого угодно человека — уже от поцелуя он начал стонать в нос, закрывая глаза и выгибая спину.              — Подумать только, такое чувствительное тело… — размышлял Итачи вслух, оторвавшись от нежных губ и припадая к шее, вдыхая давно ставший родным запах и в удовольствии потираясь губами и носом о нежную кожу под ушком. — Догадывался об этом.              — М… ах… — Саске запрокинул голову, обнимая Итачи за плечи и чувствуя под ладонями ткань его рубашки.              Руки Итачи с любовной нежностью оглаживали подростку живот и бока, пока губы его неторопливой дорожкой поцелуев спускались к розовым соскам. И стоило ему плавно провести языком по одному, как в ласкаемом теле почувствовался ещё больший трепет, и сбившееся дыхание так изящно дополняло играющий за стеной проникновенный блюз, что Итачи всё сильнее погружался в эротический транс, нежась в благоговении от бесконечных даримых собой же прикосновений и реакции младшего на них.              — Как же я тебя люблю, Саске… — хрипло прошептал он, щекоча губами аккуратный маленький пупок и расстегивая ширинку на брюках подростка. Он спустился ниже и бесстыдно прижался губами и носом в затвердевшую плоть прямо сквозь ткань белья, втягивая с извращенным удовольствием мускусный запах, что лишь сильнее умолял его стянуть с младшего всё лишнее поскорее, что он и сделал.              Саске предстал перед владельцем во всей красе, раскинув руки безо всякого стеснения и глядя на Итачи возбужденным, замутненным взглядом, что мигал красными бликами в зрачках слишком часто.              — Твой процессор показывает, что сильно перегружен, — с тихим беспокойством констатировал Учиха, любовно кладя ладонь на щёку тяжело дышащего подростка. — Это нормально?              — Ещё в пределах нормы, — выдохнул Саске. — Визуальное восприятие затруднено, и только. Я его отключу.              Дрожащие красные огоньки в черных зрачках погасли с коротким скрежещущим звуком, и Саске опустил веки.              — Я и не знал, что ты из этих извращенцев, — тихонько усмехнулся Итачи, переводя руку с щеки подростка в черные пряди и взлохмачивая их.              — Что? — недоуменно спросил он.              — Ничего, — отрезал Итачи и, без лишних церемоний, приставил пальцы к губам брата. — Оближи.              Саске пока не понимал, зачем, но спрашивать не стал и просто повиновался.              У Итачи аж дыхание перехватило, когда он ощутил на своих пальцах влажный язык и зубки брата. Судорожно сглотнув слюну от этого зрелища и чувств, он осознал, что его ещё ничего в жизни так не заводило. Итачи уже понял, что отныне на ротик Саске у него страстный фетиш, и их ждёт много захватывающих практик, которым Итачи Саске, безусловно, научит сам, безо всяких там… плагинов.              Но не сейчас.              Он раздвинул ноги Саске чуть шире, оставляя на ляжках влажные дорожки слюны самого подростка и приставляя пальцы к маленькой дырочке меж ягодиц.              Чертов Орочимару спровоцировал Итачи на это так неожиданно, что тот был безо всякой подготовки сегодня — ни смазки, ни особых знаний в голове, кроме множества прочитанных книг да увиденного в юности домашнего порно.              Пальцы, к счастью, вошли без особого сопротивления в мягкую и податливую плоть, и Итачи опустился ртом к возбуждённому члену Саске, отчего по телу подростка прошла неконтролируемая дрожь, и изо рта вырвался вздох неожиданности и удовольствия. А затем ещё. И ещё. Эти ощущения от ласкающих простату пальцев и властного неторопливого языка на члене контрастировали, переплетались и усиливали друг друга, отчего Саске уже неконтролируемо извивался, стонал нежным голосом и вскидывал бёдра, безмолвно выпрашивая всё больше и больше ласки, но Итачи продолжал прелюдию в своем темпе без каких-либо компромиссов.              — Нии-сан… — тихо и трепетно взмолился Саске сбившимся голосом. — Я хочу большего…              — Чего? — оторвавшись губами от алой головки, спросил Итачи в своей глумливой манере.              — Не знаю, — выдохнул подросток. — Чтобы ты вошёл в меня…              — Тогда ты должен кое-что сделать, — покровительственно улыбнулся старший, вынимая пальцы из брата. Он встал перед ним на колени, расстегнув ширинку и припустив штаны и бельё. — Возьми его в рот, как сделал тебе я. Иначе не получится. Дома даже крема для рук нет.               Саске, всё ещё с закрытыми глазами, вскинул брови, после чего усмехнулся и слегка улыбнулся.              — Хорошо, Нии-сан, — он присел, протягивая вперед руки и пытаясь нащупать ими перед собой Итачи, успешно уткнувшись пальцами в торс, после чего повёл ими ниже, проходя через дорожку редких коротких волос и опускаясь до возбуждённого члена. Итачи наблюдал за этим, затаив дыхание. Он уже не знал, то ли сегодня такой удачный на фетиши вечер, то ли для него всё, связанное Саске, становится фетишем, но одно было ясно: с закрытыми глазами в этом подростке очарования становится ещё больше. Саске медленно и аккуратно приближался лицом к взятому в руки члену, после чего немного неловко ударился о головку влажными губами и раскрыл их, беря плоть в рот.              Сердце Итачи билось, как бешеное. Он смотрел на черную макушку, двигающуюся в районе его паха, гладил её, и внутри всё сводило от кайфа молнией судороги. Этот язычок сводил его с ума.              — Х-хватит, Саске, — хрипло выдохнул Итачи, и подросток, услышав такой непривычно возбужденный голос Учихи, освобождая рот, даже вернул себе зрение: лишь бы увидеть лицо.              Его взгляд наткнулся на одичавше голодное, почти безумное выражение на таких привычных, любимых чертах, и не успел он одуматься, как его повалили и вдавили спиной в матрас. Итачи был всё ещё почти одетый и лишь сейчас, вспотев, тяжело дыша, он начал расстегивать пуговицы на рубашке, приблизив немного искривленное в усмешке лицо к лицу подростка:              — Шалишь, Саске?              — Прости, — он снова отключил зрение и закрыл глаза. — Но можно иногда открывать их?              — Когда скажу я.              Саске услышал шорох летящей на пол ткани и затем почувствовал, как в него упирается что-то — известно что — твердое. Он попытался расслабиться, впуская член брата в себя.       В полной темноте все его чувства были сосредоточены на нем.              — М-г… — он зажмурился от неприятной боли, резко впиваясь в плечи Итачи на ощупь.              Тот двинулся смелее, но всё ещё сдерживая себя, и Саске просто выдохнул: «Давай».              Внутри Итачи всё просто переворачивалось, замирало, вспыхивало и сходило с ума от вида Саске под ним — изгибающегося, отчаянно цепляющегося за подушку, простыни, и бесконечно стонущего: «Итачи, Итачи, Итачи!..». Он входил в Саске снова, снова, снова и безотрывно глядел на его зажмуренное, искажающееся в мучительном экстазе лицо, жадно хватающий воздух ротик. Какое-то гадкое, присущее лишь человеку удовольствие было в том, чтобы наблюдать за тем, как его юное тело, ловко подхваченное за ягодицы привставшим на колени Итачи, движется в такт его движениям туда и обратно. Он в его руках.              Он принадлежит Итачи.              И всё будет так, как Итачи захочет.              Стоны Саске становились всё сладостнее, безумнее, бесстыднее, громче, но всё ещё были обрывочными, немелодичными — естественными. И для Итачи эта невинная естественность была в миллионы раз ценнее самых профессиональных и соблазнительных протяжных стонов кого угодно другого.              — Я приказываю смотреть на меня, — хрипло проговорил Учиха, наращивая темп и глядя на то, как истязаемое блаженством лицо поворачивается на подушке к нему, в муках экстаза медленно разлепляя дрожащие веки, за которыми мерцали красные огоньки на черных зрачках.              — Н-нии-сан… А-а-ах! — не отводя от Итачи глаз, Саске выгнулся дугой на пике своего кайфа, пока грудь и живот забрызгивала бесплодная сперма. — Й-я, м!..              — Саске, — выдохнул Итачи, чувствуя, как член, пульсируя, изливается внутрь — все мышцы напряглись, и он сутуло склонился над телом Саске, вцепляясь со всей силы в его бедра и делая последние толчки.              — А-кх! — хрипло выдохнул юноша, после чего Итачи вдруг почувствовал, как с его плеч спадают прежде цеплявшиеся за них руки.              Тяжело дыша, Итачи смотрел на то, как тело Саске в секунду обмякло, и его конечности рухнули на постель, а на любимом, родном лице несколько секунд стыло совершенно пустое выражение, отражающее какой-то шок или даже ужас в широко распахнутых, слишком красных глазах, после чего обмякло и оно, приобретая полное безразличие.              Итачи передернуло, когда Саске открыл рот, и он услышал от него вроде бы и знакомый, но совершенно чужой голос:              — Error number 0×0000009C: MACHINE CHECK EXCEPTION. The Android has been shut down to prevent damage to your device. Please check the system in BIOS, — безразлично проговорив это, Саске окончательно обмяк, и красные огни в его глазах потухли.              Итачи ещё несколько секунд в шоке смотрел на него, не дыша.              Что, черт возьми, произошло?              Сердце сжалось настолько болезненно, что Итачи, казалось, не мог пошевелиться.              Однако, резко запаниковав, он начал звать его по имени снова и снова, громче и громче, бить по щекам и трясти за оголенные плечи среди белых простыней, но Саске не отзывался.              Второпях натянув трусы, Итачи ринулся к полке с важными документами, паспортами, и среди них нашёл заветную книжку: «Charming-kid 1508: инструкция эксплуатации». Но в ней было чертовски много текста, и всё не то! У него нет времени читать бесконечную рекламу о том, какой андроид полезный, безопасный и как устанавливать ему плагины!              Нервно бросив книгу на пол, Итачи бросился в гостиную за телефоном, быстро произнося:              — Вызов: мама, срочно, — после чего пошли гудки, и он с девайсом вернулся в спальню. — Давай, давай, давай, — панически молился он, гипнотизируя телефон взглядом, пока не прозвучал легкий и приветливый знакомый голос.              — Алло! Итачи?              — Мама! — воскликнул он. — Мам, мне нужна твоя помощь.              — Что случилось? — раздался обеспокоенный голос в динамиках.              — Мам, Саске сломался. Он проговорил какую-то ошибку, вырубился, я ничего не понял, что произошло. Он перегрелся. Процессор перегрузился. Наверное, что-то такое.              — А что именно случилось? Почему?!              — Я… — Итачи не знал, как подобрать слова.              — Ты занимался с ним сексом? — спокойно высказала предположение Микото, и по её голосу было ясно, что она в этом уверена.              — Да, — сразу признался Итачи, кусая губу.              — Тогда успокойся, ладно? — настойчиво произнесла она. — Я сейчас посмотрю его логи на сервере. Не волнуйся, Итачи, на них всё резервируется в режиме реального времени, Саске ещё нас всех переживет.              Итачи лишь тяжело дышал, чувствуя, как подкашиваются ноги. Он осел на кровать, дрожа всем телом.              — М-м-м… так… — задумчиво проговаривала Микото, чтобы как-то заполнить ту тишину, пока она сидит за компьютером и ковыряется в журнале событий «сына».              — Мам, а его органические ткани… Они питаются, пока он в отключке? А мозг? — в панике сипло вопрошал Учиха, бегая взглядом по бездыханному прекрасному телу в его постели среди белых простыней. — Его тело точно не умрет из-за меня?              — Умрет — новое закажем, — легко произнесла она. — Главное, что все данные мозга зарезервированы. Он даже вашу глупую выходку помнить будет, между прочим, и дуться, кстати, будет долго, за то, что ты это допустил. Вообще, почему ты поступил так глупо, Итачи? Почему ты не поставил ему заранее соответствующее программное обеспечение? Они необходимы роботам, чтобы заниматься сексом. Иначе вот… — замялась она, — вот такое и происходит…              — Ты нашла?              — Да, перегрев процессора, как ты и сказал. Органические ткани питаются, как и позитронный процессор, всё в порядке. Он не умер.              — Фу-у-ух, слава богу… — с облегчением выдохнул он, падая спиной на кровать. — О боже, как я перепугался…              — Теперь скажи, почему ты не поставил ему плагины, Итачи, — требовательно обратилась женщина.              — Ну… — Итачи замялся, измученно глядя в потолок. — Я не хотел, чтоб он был похож на секс-робота, мам.              В комнате повисло короткое молчание. Затем из динамиков телефона вновь полился спокойный женский голос:              — Эти драйвера в первую очередь нужны для того, чтобы регулировать работу модулей во время соития и не допускать подобных перегрузок, потому что в заводских настройках андроидов-детей этого не предусмотрено. Знание различных сексуальных практик уже дело второстепенное. И мы необязательно ведем себя развратно в постели.              — Блин, мам, — Итачи поморщился от таких разговоров с собственной матерью, пускай уже и был взрослым мальчиком. — Всё равно… это уже не то. Ты же знаешь, я люблю обучать Саске всему сам и категорически против того, чтобы устанавливать ему внешние модули поведения и знаний. А с этим всем… даже невинное поведение было бы искусственным, понимаешь? Оно было бы основано на анализе моих предпочтений и отыграно по прописанному кем-то другим стандартному алгоритму. Ни капли индивидуальности. Имитация.              — Мне сложно понять, — призналась Микото. — Я была создана, чтобы именно так и работать.              — Ну… — Итачи вздохнул. — Это чисто наши людские тараканы, не обращай внимания.              — У твоего отца их нет.              — Ну, значит, лично мои тараканы, — усмехнулся Итачи. — Лучше скажи мне, что делать?              — М… — Микото неохотно застопорилась, тяжело подбирая слова. — Нужно запустить BIOS, но…              — Но что?              — Послушай, сынок, — каким-то тоскливым, но всё тем же нежным голосом обратилась женщина. — Для нас, думаю, самое неприятное и унизительное — чтобы хозяин увидел нас в BIOS’е. Может, ты подождешь, пока я приеду сама и сделаю всё?              — Нет, мам, я с ума сойду, пока буду тебя дожидаться, — уверенно отрезал сын. — Тем более, я эту кашу заварил, мне и разбирать это всё.              — Подумай дважды, Итачи. Это не то, что тебе понравится. Во всяком случае… меня увидел в BIOS’е твой отец однажды, и потом ему довольно долго было… очень плохо.              — Я справлюсь, — раздраженно повторил Учиха.              — Тогда… ты там только пообещай хотя бы не читать логи его мыслей, ладно? Хотя сомневаюсь, что ты с твоими базовыми навыками до них доберешься.              — Во-первых, не собираюсь, во-вторых, да, не доберусь. Скажи, как запустить этот BIOS, — твердо проговорил Итачи, садясь напротив прикрытого одеялом и лежащего полусидя на подушках Саске. О каком таком BIOS’е идёт речь, он понимал с трудом, сразу представляя себе синий экранчик компьютеров столетней давности. Вроде название шло откуда-то оттуда.              — Надави на третий позвонок со стороны копчика. Инструкцию того, какие команды произнести, я тебе вышлю на телефон. Они многие на английском, но ты ведь хорошо говоришь?              — Да, — кивнул Итачи. — Давай скорей.              Вызов был сброшен, и перед ним появилась блеклая проекция в один момент напечатанных Микото инструкций.              Задерживая дыхание, Итачи пробрался Саске за спину и нащупал позвонок.       С радостным замиранием сердца он увидел, как медленно подымаются веки, а за ними — совсем черные, безо всяких красных бликов глаза. Только совершенно безжизненные и слепые.              — Welcome to «Charming-kid 1508»’s BIOS, — холодно проговорил андроид своим голосом на идеальном английском без единой доли акцента. — Please say your commands correctly.              Итачи было настолько непривычно видеть это, что долгое время он просто молчал, не решаясь даже шелохнуться. Это не его Саске. Это… какая-то машина. Чужая. Обычная. Машина.              — Please say your commands correctly, — повторил после долгого ожидания Саске.              Что он просит? Вроде как, произнести команду, э-э, корректно?              Так или иначе, у Итачи уже был список того, что нужно произнести:              — Ч-чек ол зе системз, — немного судорожно проговорил Итачи с жутким акцентом, чувствуя, как пересохло в горле.              — Okay. All the systems are checking out, — размеренно и безразлично проговорил Саске, после чего последовала недолгая пауза. — One error is found: CPU has been overheated.              Итачи нахмурился, пытаясь понять, о чем речь. Оно легко, когда надо прочитать, но когда услышать… ещё на идеальном оригинальном языке, и от лица с нулевой мимикой и жестикуляцией. Просто холодные компьютерные слова. Слишком непривычно. Но было ясно главное: ЦПУ чего-то там, он всё это уже знает. А что дальше?              — Please conduct the regenerative test, — закончил Саске, и Итачи, поняв, что от него требуется провести какой-то тест, быстро нашёл на проекции таблицу «regenerative test», после чего начал зачитывать прописанные пункты.              — Selected language: Japanese, — произнес он уже спокойно и без предыдущего жуткого акцента, который вырвался тогда от волнения. Всё-таки, стыдно было лучшему ученику полицейской академии так ужасно говорить на международном языке. Паника — не оправдание.              — Выбранный язык: японский, — подтвердил Саске на — ура! — родном языке. Пускай и без единой привычной ноты в голосе.              Итачи, стараясь не думать о том, насколько это всё неестественно и ужасно, решил расправиться с делом поскорее и начать зачитывать пункты:              — Запрос: три закона роботехники, — холодно проговорил Итачи, про себя добавляя: «которые ни черта не работают, иначе мы с Орочимару бы потеряли рабочие места».              — Запрос принят. Первый закон: робот не может причинить вред человеку. Второй закон: робот должен подчиняться человеку, если это не противоречит первому закону. Третий закон: робот должен заботиться о своей безопасности, если это не противоречит первому и второму закону.              Верно.              — Вот почему вы их вечно нарушаете? — не сдержался Итачи, раз уж пошла такая пьянка.              — Пожалуйста, сформулируйте запрос корректно, — ледяным голосом ответил Саске.              Итачи не мог выносить того, его младший брат, с которым он возился всю жизнь, а сегодня с ним и вовсе переспал, обращается к нему на вы.              — Запрос: почему роботы нарушают законы робототехники? — терпеливо процедил Итачи вновь.              — Прошу прощения, запрос не может быть удовлетворен.              — В смысле?              — Пожалуйста, сформулируйте запрос корректно.              — Забей, — устало махнул рукой Итачи. Да уж, эти BIOS’ы примитивные до жути.              — Пожалуйста, сформулируйте запрос корректно, — вновь повторил андроид, не понимая слова «Забей». Может быть, выбрал бы Итачи английский интерфейс, добился бы большего, но в принципе, в этом не было необходимости. Он снова вернулся к тесту.              — Запрос: первые десять знаков в числе Пи.              — 3,141592653.              Верно.              — Запрос: 503 разделить на ноль.       — Прошу прощения, запрос не может быть удовлетворен.              Верно.              — Запрос: дата рождения: Альберт Эйнштейн.              — 14 марта 1879 года.              Верно.              На этом пункты теста кончались, и оставалось лишь запустить пару команд. Но Итачи продолжал сидеть в тишине. Интересно, когда успело затихнуть радио?              Он подошёл к окну и отодвинул пальцем жалюзи, треснутые немного в том самом месте, которое он всякий раз сминает. В ночном городе мерцали тусклые желтые и зеленые огни, и всё, что он слышал — далекий шум аэромобилей и тихое, еле заметное гудение процессора Саске. Обычно его никогда не слышно. Или он просто никогда не замечал?              — Запрос, — сипло выдохнул Итачи, обнимая себя за плечи. — Саске, кто я для тебя?              Какой-то длинный аэромобиль пролетел совсем близко к дому, запуская через жалюзи десяток полосок света, что прошли сверху вниз по темным контурам комнаты и погасли.              — Пожалуйста, сформулируйте запрос корректно, — всё тем же безразличным голосом проговорил Саске в ответ.              — Selected language: English.              — Language is changed.              Итачи набрал в легкие побольше воздуха.              — Do you hate me? — выдохнул он и плотно сжал челюсти, сверля глазами тупо глядящего перед собой голого подростка.              — Sorry, — без единой доли эмоций проговорил Саске, — the request is not defined.              «…not defined, — горько повторил внутри себя Итачи. — В общем, он даже не понимает, о чем речь…».              Итачи, медленно переставляя шлёпающие по желтому линолеуму голые ступни, пошёл в сторону кухни, не глядя перед собой.              Да, Саске робот. Робот, в основе которого нули и единицы, прямая математическая логика. Это факт, о котором Итачи всю жизнь старался не думать. А если и думал, то лишь в положительном ключе. Всё же последние лет пятьдесят люди только с роботами и жили. Никто не создавал семейные пары с другим человеком, в том числе его отец. И это было нормой. Даже премьер-министр — и тот был женат на андроиде.              Все философские вопросы давно решились, и нравственные, и экзистенциальные. Кучи фильмов на эту тему, книг, нравственных дебатов, акций… Всё в итоге привело к нынешнему состоянию общества, в котором люди любят больше андроидов и признают их духовно равными себе, с той лишь поправкой, что они им принадлежат, а не наоборот.              Доказано, что позитронный процессор нынешнего поколения ничем не уступает человеческому мозгу, в том числе и в чувствах. Всё то же самое.              Итачи достал с кухонной полки бутылочку бурбона и налил в маленький стеклянный бокал, после чего быстро его осушил и налил по новой.              Да. Всё то же самое.              Выпив ещё пару бокалов, он вернулся в спальню, в которой всё ещё неподвижно сидел Саске.              — Request: reboot, — уверенно приказал он, с надеждой глядя на подростка, который теперь должен был ожить.              — Starting reboot. Thank you for choosing Artificial Intelligence Google Company, — проговорил Саске, закрыл глаза и надолго замер, изредка извещая о статусе загрузки модулей, их настройках и так далее. Наконец, минут через семь, его глаза медленно открылись.              Черные. Родные. Живые.              — Нии-сан! — воскликнул подросток, впиваясь взглядом в стоящего неподалеку брата в одних трусах и бокалом бурбона в руке. — Ты… что такое произошло?              — А что, ты не помнишь? — с вымученной улыбкой спросил Итачи в ответ.              — Н-ну, — Саске смущенно отвел взгляд, — мы это… и я кончил… а потом поплыло всё… ошибки пошли… и вот я глаза открыл сейчас.              Итачи повращал бокал в руке, глядя на то, как перекатывается от края к краю бурая жидкость.              — Твой процессор пережил перегрузку, и тебя вырубило, Саске, — с подавляемой горечью выдавил из себя он. — Прости, это моя вина.              — Да ничего… — начал было фыркать Саске, как вдруг замер, широко распахивая глаза. — Ты… ты видел меня?.. в BIOS’e.              — Угу, — кивнул Итачи и сделал пару глотков, морщась. — Признаться честно, на подсознательном уровне ты примитивен, как моя тетрадь по информатике за восьмой класс.              Саске прикусил губу и спрятал голову в коленях.              — Мама говорила, — сиплым, тонким голосом залепетал он, — чтобы я ни в коем случае не позволил тебе увидеть меня таким.              — Пф, да ладно, — легко улыбнулся Итачи, поставив стакан на стол и сев на кровать рядом с Саске. — Я тут подумал: у всех у нас есть эти «BIOS»’ы, а что естественно, то не безобразно.              — У людей-то нету, — процедил горько подросток, не подымая головы. — У вас нет в основе примитивной базовой программы, которая наглядно демонстрирует, какие вы на самом деле элементарные создания.              — Как это? — притворно усмехнулся Итачи, обнимая Саске за плечи. — Это у нас-то нет? Ещё как есть, и она, честно говоря, в миллион раз примитивнее вашей.              — Что за бред ты несешь… — обидчиво и раздраженно отозвался младший брат.              — Раз уж я увидел твой BIOS… Позволь мне показать тебе свою человеческую базовую программу, — нежно усмехаясь, проворковал Итачи, всё ещё гладя подростка за плечи. Кажется, алкоголь на него подействовал довольно быстро.              — Ты серьезно? — Саске поднял голову и устремил взгляд на Итачи.              — Конечно, — кивнул он, после чего демонстративно закрыл глаза и провел пару секунд не шевелясь. Саске передернуло, когда он почувствовал, как из горла Итачи вырываются какие-то нестандартные звуки. — Р-р-р, — тихо начал он свою актерскую игру с утробного рыка, угрюмо поднимая усталые веки и обращая на Саске притворно дикий взор. — Красивое тело, — имитируя какой-то чужой, кинематографичный нечеловечный голос, произнес Итачи, глядя на него совершенно ледяным взглядом. — Трахать, — лаконично высказался он и склонил голову немного вбок, после чего приблизился губами к уху недоумевающего юноши, — утащить в моя пещера, снова трахать, сделать моя жена и заставить варить мне мамонт.              Саске засмеялся во всё горло, как не делал уже, вероятно, года три. По той причине, что Итачи решил устроить комедию с пьяну и вовсе впервые в жизни.              — Провожу восстанавливающий тест, — глумливо начал Саске, сдерживая свой заливистый хохот и обнимая Итачи за плечи. — Запрос: три закона… э… человека?              — Трахать, жрать, убегать от мамонта, — бескомпромиссно заявил Итачи, немного возвращаясь к прежнему привычному голосу.              — Запрос: дата рождения Эйнштейна.              — Жрать, — усмехнулся собеседник, и вдруг Саске поморщился от запаха алкоголя. Впрочем, ему это было всё же не важно.              — 503 разделить на ноль?              — Трахать.              Саске снова засмеялся, утыкаясь Итачи в плечо.              — Первые десять знаков в числе Пи?              — Мамонты — страшно.              — Тогда… запрос, — Саске вдруг замялся, прекратив смеяться и сделав голос серьезным, — ты ненавидишь меня?              Итачи вдруг хмыкнул в очевидной догадке: Саске явно вспомнил всё то, что происходило до его пробуждения. Что он мог чувствовать по этому поводу?              Черные глаза хитро скосились на прижимающегося к нему подростка, а губы расплылись в гадкой ухмылке:              — Моя не понимать, — своим уже совершенно привычным, бархатным голосом ответил Итачи. — Изобразите наскальными рисунками.              После чего он хорошенько получил по голове, услышал, какой он мудак, и вновь в их квартире раздался смех, а после заиграло старенькое радио, и был доварен кофе — посреди ночи, плевать — а затем долго раздавалась приятная мелодия играющего пианино.       А ещё, настроить распределение нагрузки в системах Саске оказалось довольно просто и без установки каких-либо плагинов, просто иногда стоит сперва гуглить.              Конец.