С чего начинается тьма

В начале всего есть тьма. Всепоглощающая и бесконечная. Такая, что может свести с ума. Ведь и у каждого существа в начале тьма. И это нормально. В начале всегда есть выбор. Принять эту тьму или до последнего сопротивляться ей. Каждый решает это сам за себя. Каждый решает сам, утонуть в собственной тьме или же утянуть в нее кого-нибудь еще. Так, чтобы наверняка. Кто же знал, что у них получится именно так. Что Джесси Кастер утянет Кэссиди за собой. Да-да, вы не ослышались. Священник утянул в свою тьму вампира. Последнего всегда тянуло к этой самой тьме. Он никогда не отрицал этого. Но никогда не мог подумать, что священник может быть похожим на него. И дело было даже не в Генезисе. Это была тьма именно Кастера, которую это существо только лишь пробуждало. Кэссиди не мог сказать наверняка, нравилось ему это или нет. Сначала вампир наблюдал за тем, что происходит с Кастером. Как он меняется и во что превращается. Только вот, даже здесь Кэссиди создал грани разумного, когда священника надо будет вытаскивать, пока все это не зашло слишком далеко. Вампир не знал, почему вдруг решает спасти едва ли знакомого человека. Иногда даже рискуя своей собственной шкурой, вспомнить хотя бы тот случай с ангелами. Кэссиди просто решил не акцентировать на этом свое внимание. В один из таких дней, когда вампир все же решается на откровенный разговор со священником. Нельзя было тянуть все это еще дольше. Ведь вампиру начинало казаться, что Джесси переполняется тьмой больше, чем он сам. Только вот этого Кэссиди не хватало. И сложно было сказать, как они снова оказались в церкви. Как вампир оказался прижат к стене проповедником во властном поцелуе. Поцелуе, который выбил из легких вампира весь воздух. Заставляя отвечать священнику. Это сносило голову им обоим. После этого, Кэссиди часто задумывался, была ли это тьма или же все нет? С Джесси об этом они больше не разговаривали. До того момента, когда во время осады церкви, священник сидел, допивая бутылку на полу. А вампир решил зайти туда, наплевав на все остальное. Да и какое дело ему было до остальных? Он просто садится рядом с Кастером, мимо пролетающих пуль и берет у него из рук бутылку, делая глотки. Тогда все происходит осознанно. Пьяными, от алкоголя, губами и затуманенными разумом. Тогда поцелуй получается смазанным и от этого только настоящим. Когда в поцелуе появляются стоны, весь мир перестает существовать и сужается только лишь до одного определенного существа. Плевать на осаду, плевать на пули и на каждого, кто сейчас хочет достать их. Кто же знал, как именно это произошло. Когда они просто сидят вместе в церкви в ожидании чудо. Тогда Кэссиди мог бы сказать, что действительно молился за этого священника. Просто потому, что Кастер не заслуживает всего этого. Всей этой тьмы, которая поселилась в нем. А священник был уверен, что Кэссиди был не обязан сидеть рядом с ним сейчас. Не обязан был рисковать собой, чтобы спасти его. Они оба это прекрасно знали и оба ничего не хотели менять. В третий раз это происходит, когда Кэссиди помогает Джесси спрятаться в городе. В одном из заброшенных домов на окраине. Куда первое время никто точно не должен был сунуться. Тогда Джесси снова целует вампира первым. Никто тогда уже не думал о том, была ли это тьма или же собственная инициатива каждого. Это просто было тем, чего хотели они оба и прямо сейчас. Было нужно, упасть на пыльный диван и Кастеру оказаться сверху, тяжело дыша в губы вампира и бесконечно продолжая его целовать, прижимаясь ближе. Не было никаких границ. Не было никакой предыстории. Вначале всегда была тьма. Каждый сам выбирает, с кем делить эту тьму. Пусть даже и в заброшенном доме на окраине города Анвиль, в штате Техас.