По венам.

Вечно у Тэхёна какие-то сумасшедшие идеи. Впрочем, он и не скрывает, что психопат. Чонгук спокойно относился ко всем его замашкам, иногда даже поддерживал. Вот и сейчас он тянется за шприцем вслед за хёном. Он не помнит уже того момента, когда согласился на первую дозу. Зато он всегда думал: «Хён рядом. Бояться нечего». Но забавно было потом осознать, что Тэхён, этот хлюпенький парень, который старше всего на год, не может, да и не хочет защищать ни Чонгука, ни самого себя. Поэтому он всегда стоял за крепкой спиной младшего, когда они нарывались на какие-то разборки. Тэхён не был слабаком. Он довольно упрямо добивал противника, даже если тот был вдвое крупнее его. За годы наркотической зависимости у него развилась апатия ко всему, что его окружает, и лишь иногда, во время коротких вспышек ясного ума, он совал свой нос везде, где только можно. Каким бы физически не тренированным он ни был, его выносливость всегда поражала: он мог часами выносить любые удары и даже не пикнуть. Все, кто дрался с ним, не понимали, в чем секрет. А вот Чонгук знал, что всё благодаря тому, что Тэхён не выходил ночью из дома, не закинувшись хотя бы дорожкой кетамина. Или «витамин кей», как кликал его Ким. - Чон. - разрезал бас дрянной воздух душной комнаты. - Чего? - вроде грубо, а вроде спокойно ответил Чонгук, нащупывая венку на левой руке. - Я хочу, чтобы в этот раз ты сам ввёл мне витаминки. - беззаботно огласил Тэхён. - Ты серьёзно? Я тебе что, медик? А вдруг я не туда ткну, я себя всегда рискую убить, а тут ты просишь тебе... Нет, и не мечтай, хён. Страх убить Тэхёна своими неосторожными движениями перекрывал невыносимую тягу лишний раз коснуться его мягкой бархатистой кожи. Но Тэхён это Тэхён. - Гуки, пожа-алуйста... - в молитвенной позе протянул он. - я выполню любое твоё желание! Чонгук будто кипятком обжегся. Любое. Желание. Стоит ли говорить, что он ждал этого чуть ли не вечность? У него руки дрожат от одной мысли, что его хён... «Выполнит любое моё желание?» - мысленно усмехнулся Чон и не смог себя остановить. Он без слов выхватил шприц у Кима. Он напрягся, несколько секунд просто смотрел на бесцветную жидкость, не решаясь, а затем дёрнул головой, смахнув наваждение, и снял колпачок. Тэхён уже закатал рукав и одной рукой неумело пытался завязать жгут. - Дай мне, - Чонгук отложил шприц и туго перетянул бицепс парня, - Стой, почему ты просишь меня это сделать? - только сейчас он действительно задался этим вопросом. - Мы же друзья, - улыбнулся Тэхён. И этой причины правда хватает, чтобы Чонгук снова взял шприц, нащупал двумя пальцами вену и аккуратно проколол синеющую кожу. Синяки - лишь маленькие издержки. Он вводил кетамин, пока поршень не дотянулся до конца, а затем вынув иглу, отбросил куда-то в угол. Потом уберёт. Сейчас нужно скорее поспеть за хёном. Он не делает все по правилам и просто наобум тыкает в синюю полоску на сгибе руки, глубоко в душе надеясь, что это нужная вена. Проходит пять секунд. Он чувствует как начинает расходиться по телу прозрачная жидкость. Проходит десять секунд и, кажется, она подбирается к сердцу. Проходит четверть минуты, и в голову заползает туман. Руки и ноги постепенно перестают дрожать и вовсе не двигаются. Вселенская лень одолевает обоих и они окунаются в то самое, ради чего и живут ныне. Галлюцинации. Чонгук приоткрывает глаза и смутно видит, как Тэхён глупо улыбается в пустоту, а затем странно двигает губами. Сам он откидывает голову назад, на диван, и растекается по паркету, разведя ноги и руки в стороны. К нему не успевает в голову забраться ни единая картинка, потому что он вдруг чувствует, как что-то опустилось на его плечо. Повернув медленно голову, Чон даже не может связать пару слов, чтобы выразить свое удивление: Тэхён положил свой подбородок на его плечо и теперь уткнулся взглядом в жилистую шею донсена. - Гуки-и, знаешь... Я тебе соврал сегодня. - М-м? - все, что смог выдавить он из себя. - Я развёл свои витаминки-и... Водой... - За... чем?..-запнувшись, спросил Чон, нахмурив брови. - И твои тоже, сейчас уже... от... пустит... - также запинаясь, ответил Тэхён. Скорее всего, отходил Тэхён всегда быстрее именно потому, что принимал кетамин гораздо дольше Чонгука. Гораздо. Ему хватило полминуты, чтобы смахнуть глюки и подползти к младшему, который даже и не заметил сначала. Вот и Чонгук начинает трезветь, туман в голове по-тихоньку рассеивается, он закрывает глаза и чувствует, как к конечностям возвращается чувствительность, когда его стопа на правой ноге непроизвольно дёргается. Он теперь чётко осознает, что Тэхён его просто надул, не дал никакого удовольствия прочувствовать, а такой настрой был! Он начинает злиться на старшего и показывает это на своём лице, глаза впились в зрачки напротив и словно душат. Но Тэхён это Тэхён. - Не обижайся, Гу-уки, сейчас будет самое интересное! - как всегда слишком радостно сообщает он. Не путают ли все радость и безумие? В нем они так похожи, что порой сливаются. Сейчас, например. - О чём ты? Ты мне трип испортил, что может быть интереснее? - младший перешёл на неформальный стиль речи, ну точно злится. - Хватит дуться, я как лучше хочу, подожди минутку. Ким подрывается с пола и перешагивает через ноги младшего, направляясь к маленькому холодильнику - минибар собственно. Открыв дверцу, он не может определиться, а затем хватает вишнёвый ликёр и бутылку виски на случай, если надо будет добавить. Возвращается на место рядом с Гуком и садится по-турецки, заодно открывая ликёр. - То есть ты хочешь сказать, что мы сегодня будем бухать? - Чон не собирался успокаиваться. - Не просто бухать. Я хочу поговорить с тобой. Как в старые добрые... Тэхён мечтательно начал разливать алкоголь в пластиковые стаканчики, которые бог знает сколько валялись под столиком около дивана. Чонгук все ещё недоумевает, от чего вдруг такие порывы разговаривать у старшего? Да, они друзья, и поговорить он вовсе не против, но к чему был весь этот спектакль? - Давай начнём, раз уж мне сегодня не покайфовать. - с расстановкой сказал Чон и взял полный стаканчик. - Это не точно... - шёпотом ответил ему Тэхён, чтобы тот не услышал. - Что-что? - Да нет, ничего, давай выпьем. - Тост? - Ага, может за нас? - Нет, я хочу помянуть витамины. Они прожили так мало в моем теле. Тэхёна рассмешила последняя фраза и он, закончив хохотать, виновато улыбнулся и молча чокнулся с младшим. Чонгук спокойно вылил в горло весь стакан и немного поморщился из-за обжигающей гортань жидкости. Вкус спирта и вишни остался на языке и он, причмокивая, смаковал это тонкое сочетание. - Понравился мой вишнёвый ликёр? Я отжал его в том баре, где нас чуть не избил какой-то свихнувшийся нарик. - Себе подобных на глаз узнаешь? - пошутил Чон. - Чон Чонгук, ты слишком дерзкий для своих лет. Где твоё уважение, блять? - Ты всего на год старше, больно ты задираешь нос, хён. - Нахуй тебе сдались эти правила, да? - ухмыльнулся Ким. - Да, хён. Ты же знаешь, все эти сраные традиции не для меня. - И поэтому ты нарушаешь закон? - Не то чтобы. Ты же знаешь это чувство, я уже без наркоты жить не могу. - Хочешь сказать, зависим? - словно удивляясь, спрашивает Тэхён. - Ой, а ты типа нет? - В отличие от меня, ты в этом погряз не так давно, я думаю, если захочешь, какой-нибудь санаторий поставит тебя на ноги. - В этом и дело, хён, - я не хочу. Мне так... проще. - Проще ломаться каждый раз, когда долго не кололся? Проще, когда хуй знает, доживешь ты до утра или подохнешь с пеной у рта? Проще? - Что ты, блять, пытаешься мне впихать? Чего ты вдруг доебался? Да, вот такой я раздолбай, нечего тут мне морали читать, сам-то не лучше. Я уже не маленький, как-нибудь без тебя решу, губить мне или нет свою жизнь, окей? - довольно грубо и громко отозвался Чонгук. - Не кричи, давай ещё по стаканчику. - он налил снова, - Хочу, чтобы мы всегда могли вот так сидеть и ебать друг друг мозги. - торжественно объявил Тэхён и поднял свой стакан. - Никто тебя не ебет. - младший стукнул стакан и опять разом осушил его. - А жаль... - Что ты вечно бормочешь себе под нос? Тэхён не ответил, лишь допил алкоголь из пластика и снова разлил по ещё одной порции. Без слов выдул её, а потом забил на стакан и начал яростно глотать ликёр прямо из горла. Жжёт. - Мне оставь. - отчеканил Чонгук и потянулся за бутылкой, потому что его стакан уже пуст. Но Тэхён ему не отдаёт. - Давай поиграем? - Сначала отдай бутылку. - Нет, давай сыграем. - Хорошо. - нервно согласился тонсен. - Закрой глаза, открой рот. Он игриво смотрел с лёгкой улыбкой на губах и ему хотелось доверять. Чонгук всегда ему доверяет. Он без задней мысли приоткрывает рот и мягко опускает веки, чуть запрокидывая голову. Ожидаемо на язык льётся спирт с вишней и Чон проглатывает, а затем ещё раз, но, в пустом ожидании третьего раза, он чуть открывает глаза и ими просит ещё глоточек. - Теперь ты мне так же. И Чонгук послушно выливает остатки Тэхёну в рот. К слову, его губы изрядно распухли от укусов, нервы у их хозяина ни к черту, грудь тяжело вздымается, а кадык бегает верх-вниз как заведенный. Он оторвался от его шеи и звонко поставил пустую бутылку на пол. - Наигрался? - Снова закрой глаза. - Хочешь меня споить? - Закрывай. Чон вздохнул и сделал как велели. Он услышал, как открывается новая бутылка, вероятно, виски. Он не видел, как Тэхён её принёс, но она стояла позади на столике. Он не размыкал губ, но тонкими пальцами Ким взял его за подбородок и, надавив, стал оттягивать вниз, призывая к движению сильную нижнюю челюсть. Чонгук выдохнул воздух через рот и почувствовал как на его лицо ложиться тяжёлое дыхание старшего. Не успел он понять, что происходит, как его губ нежно коснулись и во рту появился жгучий алкоголь. Он резко распахивает глаза, но не отстраняется, слишком заворожен взглядом напротив: мутные чёрные дыры смотрят из-под полуприкрытых век. Тэхён начигает двигать губами, медленно, невесомо, так, что Чонгуку кажется, что это лишь лепестки распустившегося бутона вишнёвого дерева. На секунду в голове проскакивает мысль, что это сон, но потом он чувствует как Тэхён прижимается ближе и просовывает свой язык, к слову, тоже вишнёвый, внутрь влажного рта младшего. Калейдоскоп из оттенков красного перед глазами Чонгука. Бордовый, как свежие синяки на сгибах локтей. Розовый, как языки, что сейчас сплетаются в лишь им известном танце. Багровая капля крови на валяющемся в углу шприце. Джеральдиновый, как ногти, впивающиеся в затылок. И алые губы, которые уже слишком распухли у обоих от такого поцелуя. А поцелуй становился все более страстным, поэтому Тэхён, который до этого сидел рядом, в момент перекинул одну ногу и сел на бедра Чонгука. Автоматически руки легли на упругие ягодицы вишнёвого мальчика, а тот в свою очередь толкнулся вперёд и сжал шею немного сильнее. Но эффекты «витаминов» тем и прекрасны, что не прекращаются и после трипов, соответственно никто из них не мог причинить боль второму. Когда Тэхён придвинулся, он почувствовал уже не только свое возбуждение. То же самое было и у Чонгука. Оба пылают и не понимают, отчего им срывает сейчас крыши: от алкоголя или от друг друга. Наверное, это коктейль Молотова, потому что лично у Чона внутри все горит, и, когда сможет потушить эти пожары, он не знает. Явно не сегодня. Ким отрывается и выдыхает ему в губы, а затем медленно ведёт дорожку по скуле до уха. - Готов сыграть в самую интересную игру? Но Чон не отвечает, часто дыша через нос, поэтому старший кусает его за хрящик уха, а потом зализывает. Они оба понимают, что Чонгук ничего не почувствовал, однако каким-то образом импульс дошёл до его мозга, но боли все равно не было. Он наконец на выдохе сказал: - К черту все эти игры, хён. - Согласен. Тэхёну понравился его ответ и он начал выцеловывать шею, а в особо шёлковых местах оставлял пунцовые засосы. Никто не собирался утром жалеть о чем-то. Чонгук часто и тяжело дышал, что в купе с его вечным насморком не позволяло воздуху поступать в организм в достаточном количестве. Голова закружилась и он совсем потерял ориентиры в пространстве, чувствуя только холодный пол под собой и лёгкое тело Кима сверху. Тот в свою очередь нежно водил влажными от пота ладонями по накачанному торсу, забравшсь под белую футболку, и спускался к ключицам, не пропуская и сантиметра, чтобы не прикоснуться. Они, на самом деле, такие разные, прошли совершенно разные пути, но каким-то образом они сошлись на своих различиях и сейчас столкнулись лоб в лоб, потому что один ждал этого будто бы вечность, а другому просто захотелось, уже давно и сильно захотелось. Тэхён спустил руки к ремню Чонгука и уже хотел выкинуть его к чёртовой матери, но Чон накрыл его ладони, останавливая. - Тэ, точно? - Без шуток, Гуки. И он оторвал свои руки от тэхёновых и, взяв за шею, наклонил к себе и снова поцеловал. Тэхён быстро снял ненужный предмет и с себя тоже, затем резко поднялся, хватая Чона за кисть, широкими шагами направился в спальню. И Чонгук думает, что нет ничего прекраснее, когда твой любимый человек тянет тебя за собой куда-то, даже в кровать, потому что ты можешь чувствовать его тепло, дыхание и взгляд. Они, шатаясь, заходят в комнату и Ким быстро сбрасывает свои штаны, повернувшись к Чонгуку, который делал то же самое. Спальня вовсе не большая, короб семь на семь, широкая кровать с поролоном вместо пружинистого матраса, на который натянуто неожиданно чистое постельное белье. Старая квартира Тэхёна всегда такой и была: встречает своими копьями, вонью, а заглянешь в самую обитель и можно увидеть хозяйскую чистоплотность в его личном пространстве. Было темно, шторы уже задернуты, поэтому Чонгук толком и не смог рассмотреть помещение, но сейчас он и не обращал на это внимания. Подойдя к Тэхёну, он давит ему на плечи, заставляя сесть на постель, ему хотелось навалиться сверху, но вдруг Ким берётся обеими руками за его трусы, стягивая с их хозяина, и, оголив возбуждение младшего, взял в рот головку. Чонгук совсем не против такого расклада, так что он кладёт ладонь на каштановую макушку своего хёна и помогает вобрать больше, немного двигаясь навстречу бёдрами. У Тэхёна так ловко получается, что где-то у него мелькает мысль, а не делал ли он этого раньше, но ничего такого он не припоминает. Пока он старается отдышаться, водит рукой, а затем резко берет по основание, и ему кажется, что сейчас разорвёт глотку, но этого не происходит, так как его неожиданный гортанный хрип испугал Чонгука и тот быстро отстраняется, берет Тэхёна за подбородок и нежно целует. Чон не хочет делать хёну больно и неприятно, поэтому он не позволяет закончить. - Хён, тебе ведь больно... Не надо... - Гуки, я не чувствую боли, мне все равно... - Лучше я... Чонгук оседает на колени перед сидящим на краю кровати Тэхёном и жестами просит приподняться, чтобы стянуть трусы. Тот послушно выполняет и стонет глубоким хриплым голосом, когда Чонгук берет сразу полностью и спокойно, будто ему не больно, продолжает сосать. Чонгуку не важно, что он делает себе больно, зато хёну приятно. Он смотрит на лицо Кима и видит улыбку от наслаждения, поэтому начинает стараться ещё больше. Тэхён почти кончает, но вдруг резко отодвигает Чона за плечи и тихо просит: - Гуки, ложись сюда... Без слов Чонгук поднимается, вытирая от слюны и смазки губы, и плюхается на спину, примяв мягкую материю. (🎵Zayde Wolf - Born Ready🎵) Тэхён смотрит прямо в глаза и Чонгук наблюдает, как там молниеносно появляются новые нотки. Нотки безумства. Того самого жестокого безумства, с каким он избивает людей, с каким он иногда доходит до преступления, с каким он прямо сейчас впивается в губы тонсена, нещадно кусая и слизывая кровь. Потом он кидается на шею и Чонгук, по правде, пускает слезу, но скорее от счастья, и он думает, почему он сейчас так сильно желает, чтобы его хён причинял ему боль. А Тэхён, увидев желание и покорность младшего, вдруг срывается. Вот так просто, даже без щелчка пальцев. Это происходит меньше, чем за секунду, годы дружбы становятся не важны. Только страсть. Рассуждать о том, почему ему кажется, что он сдерживался со дня их знакомства, некогда. Он уже покрывает поцелуями и засосами шею, ключицы и плечи, никак не может остановить себя, хотя в голове отчаянный голос кричит, что пора бы. Потому что, блять, так и убить недолго. Но кто думает о секундах позже такого желанного сейчас, когда Чонгук только и делает, что стонет и явно не от боли? Точно не Тэхён, которому все это до лампочки. Он просто делает. Чонгук же сквозь туман удовольствия боится, что завтра придётся искать водолазки, что завтра Тэхён будет вести себя так, будто это не из-за него придётся одалживать младшему свою одежду с воротником и рукавами, что Тэхён просто уйдёт так же резко, как сейчас накинулся на него. Но ведь это завтра. А сегодня Чонгук смело бросается вниз, в густую и затягивающую темноту. В душу Тэхёна. И ему кажется, что «Я был рождён для этого момента», когда Ким без растяжки пытается просунуть свой член в Чонгука. Кетамин кетамином, но тут Чон вскрикивает, хватается за плечи и шею старшего, нависающего сверху, рвано дышит и вообще мало соображает, что сейчас его реально разорвёт, и завтра он не сможет подняться с этой чёртовой кровати. Но ведь это завтра. Тэхён остановился и решил, что всё-таки он не хочет сейчас марать постель кровью, а потому вытаскивает головку и начинает сразу двумя облизанными пальцами растягивать дырочку. Чонгук выдыхает: - Хён... - Прости... Да, Ким извиняется, потому что он не понимает, почему, но чувствует вину. Они ведь друзья, а друзьям нельзя вредить. Нельзя вредить так сильно. Засосы и укусы на коже, конечно, не в счёт. Сейчас Чонгук начинает насаживаться на пальцы сам, поэтому Тэхён вновь приставляет член и медленно входит, сунув те пальцы в рот Чонгука. Он стонет и двигается на встречу, выгибается и облизывает тонкие и изящные фаланги старшего, пока тот их не перекладывает на затылок. Ким тянет его голову к своей и они соприкасаются лбами. Смотрят друг на друга: один чёрт, другой дьявол. Тэхён постепенно наращивает темп, а Чонгук стонет так громко, что кажется, завтра он будет безбожно хрипеть. Но басить это привилегия Кима, поэтому он эгоистично затыкает донсена смачным и мокрым поцелуем в губы. Да, Чонгук сильный и сложен крупнее своего хёна. Но без Тэхёна он не может уже существовать, поэтому он зависит не столько от наркотиков, сколько от этого парня. Но Чон этого никогда и никому не скажет. Ким Тэхён редко задумывается о ком-то, не жалеет. Но к Чонгуку это относилось не всегда. Он без понятия, почему этот послушный мальчик убежал из дома и теперь таскается за ним. Он правда пытался найти его родителей, но безуспешно. Чон хотел остаться со своим хёном, и Тэхён особо не против. А потом понял, что он отличный щит. И собеседник тоже неплохой. Так что они быстро нашли общий язык. Тэхён, честно, не знает, почему вообще сейчас он совратил его. Ему просто хочется. Оба сейчас почти на пике. Тэхён выходит и изливается на пресс младшего, помогает ему своей рукой, и тот тоже кончает. Тэхён опирается на локти и дышит в губы Чонгуку, закрыв глаза. Дышать трудно обоим. Воздуха совсем мало. Ким валится справа от младшего, он думал, его накроет сон. Как бы не так. - Хён? - Что? - Давай нормально закинемся, я сейчас не усну. Каким чудом их мысли сходятся, у Тэхёна нет предположений, но ему плевать. Действительно, иначе им не заснуть. Старший поднимается и нагишом выходит из комнаты. Чонгук слышит какое-то шуршание и минут пять просто пялится в потолок, пока Тэхён не возвращается с двумя новыми заправленными кетамином шприцами. Он в своих узких джинсах, что валялись в гостиной, Чонгуку прилетают прямо в лицо его штаны. Он только хмыкает, поднимается и начинает тоже напяливать. Ким достаёт две футболки из комода и одну отдаёт младшему, попутно протягивая салфетки с кухни. Сперма все ещё на животе Чона. Его это смутило, только когда он начал ее вытирать. (🎵Cover by Jungkook - 2U🎵) Когда оба присели на кровать, Тэхён отдал один шприц Чону. Тот выхватил, не церемонясь, открыл колпачок и начал вводить. Тэхён тоже. - Хён, если это снова... - Это чистый кетамин. Чонгук улыбается и блаженно прикрывает глаза. Он счастлив. Ему плевать, что это самообман, иллюзия и далее по списку. Он чувствует счастье внутри, а на все остальное уже как-то все равно. Вены у них совсем хилые, особенно у Кима, но когда его это останавливало? Он вводит до конца, проходит минута, две, но должного эффекта он не ощущает. Ему это совсем не нравится. Он встаёт и подходит к комоду, достаёт из верхнего ящика маленький прозрачный пакетик с чем-то разноцветным. Экстази. Он совсем не понимает, что делает, в голове пусто и плавают какие-то круги и овалы всех оттенков красного. Чонгука втащило конкретно, так что он оседает на пол и смотрит на Тэхёна, который глотает одну оранжевую таблетку. - Зачем ещё, хён? - Так надо. Чонгук отстаёт и просто пялится в стену, потом начинает улыбаться и прикрывает глаза. Галлюцинации. Он идёт по бордовой дорожке, там какие-то фиолетовые камушки, а небо и вовсе грязнет в алом цвете, хотя солнца почему-то нет. Оно вдруг появляется и Чон думает, там восток, а потом оказывается на западе, и его вдруг крутит, словно он глобус какой-то. Вдруг всё темнеет и он распахивает глаза, наклоняется в бок, из него от чего-то выходит весь выпитый ранее алкоголь и бутерброд с колбасой, съеденый час назад. Он морщится и заползает на кровать, утыкаясь лицом в подушку. Ну, вот, всё и закончилось. Его вывернуло и теперь голова адски тяжёлая. В это время Тэхён не понимает, что происходит. Он стоял ровно, как вдруг ноги немеют и он не чувствует их вовсе, упав лицом в какую-то лужу рядом с кроватью. Запаха он совершенно не чувствует, совсем никакого, даже собственного пота на теле. Он пытается подняться на руках, хватается за кровать, подтягивается и видит Чонгука, который еле дышит и вроде спит. К черту его. И Ким вдруг думает, что к черту всех. И к черту весь этот мир. Он ему нахуй не сдался. Где-то пролетает мысль, что такие выводы совсем не признак хорошего трипа, но она улетает в тот самый закат на востоке. Закат почему-то багровый, кровавый и Киму он нравится. Он видит его перед глазами, плюхается на пол и вышагивает по фиолетовому лучу прямо к краснющей затухающей точке. Он боится не успеть и срывается на бег. Сердце начинает сильно колотиться и дыхание сбивается, он все ближе и чувствует жар оттуда, куда бежит. Он слышит стук в голове, ужасно раздражающий его, поэтому он ещё быстрее бежит, чтобы прекратить эту дробь по перепонкам. И все звуки и правда прекращаются, он на мгновение чувствует, что где-то в грудной клетке все разрывается. А затем темнота. Утром Чонгук обнаруживает тело с изображением ужаса на лице. Эти глаза Чон никогда не забудет, они словно до сих пор боялись, хотя и были словно стеклянными. Хотя эти глаза никогда не были живыми.