Дорнийские жёны

      «…У дорнийца жена хороша и нежна», — заводит принцесса Нимерия звонким, как ручей, голосом. Она медленно идёт, наматывая на руку воловий хлыст — такие в ходу у пастухов Йи-Ти. Она обходит воина по широкому кругу, так что ему приходится тоже поворачиваться, чтобы оставаться с ней лицом к лицу.       Справа в круг вступает младшая из трёх противниц — Лансер следит за ней краем глаза. «Поцелуй её сладок, как мёд!» — хлыст змеиным броском настигает воина и почти обвивается вокруг лодыжек, но Слуга успевает увернуться. Тут же близ уха он слышит свист стали — принцесса Тиена пустила в ход кинжалы.       «Но дорнийский клинок и остёр, и жесток, и без промаха сталь его бьёт», — вспоминается Лансеру как нельзя вовремя — на сцену выходит главная героиня этого спектакля.       На Обаре Сэнд кожаный доспех. Он не так красив, как наряды её единокровных сестёр, зато отлично подходит тому оружию, которое она выбрала.

***

      — Отец положил его передо мной и сказал, что настоящая жена Дорна сражается наравне с мужчиной, — принцесса Обара протянула Слуге своё сокровище.       Диармайд с почтением принял копьё: лёгкое, для девичьей руки. Древко из тиса, наконечник из валирийской стали — великолепное оружие под стать самому воину. Лансер привычным жестом опробовал остриё, и на холодном ребре наконечника заалела рубиновая капля.       Заметив это, принцесса Обара изменилась в лице и выхватила у него оружие.       — Лансер, нам нужно домой!       Копейщик почувствовал свою ошибку, только искренне не понял, чем мог обидеть госпожу. Обычаи этой страны напоминали ему свод правил Фианны, были близки, но и много удивляли.       Сегодня они ушли далеко за пределы Водных Садов: пересекли каменистую пустошь, миновали пески, обширными барханами вздымавшиеся по обеим сторонам пути. Старшая из Песчаных Змеек хотела показать их новой игрушке своё убежище — оазис в пустыне, в сердце которого бил ледяной ключ. Животворная влага дала там начало маленькой роще: высокие южные пальмы опутывали сочные побеги лиан, и деревья с корявыми гнутыми стволами распростёрли разлапистые ветви. Это не было настоящим лесом, но Лансеру, уставшему от каменного великолепия Солнечного Копья и блеска раскалённого песка, это место показалось тихой гаванью, как и первой из дочерей Оберина Мартелла.       Все они были разными, и в каждой играла горячая дорнийская кровь — все три стали отличными бойцами. Однако лишь старшей отец передал истинное мастерство.       Принц Оберин славился не только буйным и весёлым нравом, любовью к женщинам и недюжинными познаниями в области дела мейстеров, но и как один из лучших воинов при дворе своего брата Дорана. Тот по состоянию здоровья не мог в полной мере насладиться бранными утехами, потому всячески поощрял занятия младших братьев.       Красный Змей, следуя семейной традиции, растил из дочерей воинов. Их тренировками занимался лично, и был жесток, когда того требовали обстоятельства. Он учил их не только метким броскам и запретным приёмам: Оберин воспитывал дух. Когда младшей из Песчаных Змеек минуло пять, отец впервые повёл их в дальний поход. Они взяли еды и воды сколько каждая могла унести и отправились в пустыню. Там, среди белых песков, он испытывал их полуденным зноем и жаждой, ночным холодом и пустынными страхами. Дочерей Оберина Мартелла кусали скорпионы и песчаные гады, и отец говорил, что нужно делать, всегда давая им свободу и возможность смерти. Он доверил им своё мейстерское искусство, позволив справляться самим. Обара Сэнд как старшая могла выбрать только одно, и потому сейчас так спешила в замок.       Наконечник её боевого копья, как и клинки Тиены, и хлыст Нимерии, был обработан излюбленным средством Элларии Сэнд — страшным асшайским зельем «долгое прощание». Долгим оно было лишь в чистом виде и в том случае, когда яд попадал на слизистую. Обара по-своему жалела противника: из её смеси «долгого прощания» маленькая ранка могла сделать «скорые проводы».       Диармайд уже ощущал это на себе. Неожиданно ему сделалось дурно, земля ушла из-под ног, и копейщик оступился. Шагать по пустыне и без того с непривычки трудно, ноги утопают в песке, а тут вдруг закружилась голова, и зыбкое марево горизонта поплыло и задрожало, как наяву. Лансеру подумалось, что это действие солнечного жара, а затем его грудь сдавил кашель. Кровавая струйка вытекла из уголка губ. Обара Сэнд поняла, что они не успеют к живительной силе Водных Садов. Они остановились.       Обара смотрела, как доблестный воин упал на колени. Она присела рядом.       Дочки Оберина Мартелла давно разучились плакать: если ты в пустыне, каждая капля влаги имеет свою цену. Младшая, любимица, родная дочь Элларии, иногда позволяла себе злые слёзы упрямства, а отлучённые от давших им начало женщин старшие, и особенно Обара, не делали этого на людях никогда — песок питается водой. Только сейчас одна из Сэнд чувствовала, как, вслед за струйками крови на прекрасном лице Слуги, по её обветренным щекам текут горячие капли.       Она смотрела на его стремительно бледнеющую кожу, на идеально очерченные губы, на кудрявые пряди, в которые постоянно хотелось запустить пальцы… Над губой юноши темнела еле заметная родинка, и когда он улыбался — самыми уголками рта — она точно делалась ярче. Первой её заметила Нимерия. «У дорнийца жена хороша и нежна», — напевала та без остановки. Эта мелодия въелась Обаре в голову. Мелодия и развратный взгляд сестры. «Он красив, как женщина», — сказала как-то Тиена.       Отец передал своим наследницам не только воинское умение, но и другой давний обычай. Убивать претендентов на престол в Дорне считалось делом обыденным: так поступали их предки. Так поступила их мать. Обара точно знала, как действовать. Она попрощалась со всеми, кто мог помешать ей взять Слугу себе — и с каждым, кто был способен невзначай угадать за холодным расчётом рвение живого слабого сердца. Этот благородный муж стал первым, кто подал ей руку. Кто посмел в воине дома Мартелл увидать самое очевидное — что она просто женщина. Обара не отличалась красотой Тиены или грацией Нимерии, в её жилах текла суровая кровь, — а он подал ей руку!       Человеческая доброта сильнее магии. Обара Сэнд, последняя из дома Мартелл, плачет над тающим телом своего Слуги. Белый песок съедает её горе, а оно не становится меньше, хотя чары давно развеялись...