Может, это и правда ещё не конец?

Я слишком резко вылетаю из комнаты. Поворачиваю за угол и прижимаюсь к стене. Но ноги не могут нормально стоять на полу. Из-за этого я соскальзываю вниз. Закрываю глаза и молю Всевышнего, чтобы я не услышала этот голос. Он не должен видеть меня в таком виде. Плачущей из-за него. Ненавижу. Всю жизнь испортил. В жизни больше не буду спать со спортсменами. Долбанные мажоры. — Аня! — я вздрагиваю. Поднимаю голову и вижу Дзюбу. — С тобой всё хорошо? — Как видишь, нормально. Тебе что надо? Не о ком больше заботиться кроме как о психанутой дочке тренера? За это папа в каждой игре выпускать не будет, — язвлю я. Но, по-моему, зря я так с ним. Ведь Артём старше меня на 8 лет. А я разговариваю с ним, как с Миранчуками, например. — Смешно. Но я не из-за этого. Позволишь? — спрашивает он, садясь рядом со мной. — Как будто если я запрещу, ты не сядешь, — бухчу я, но он игнорирует мой выпад. — Что случилось, Ань? — Именно? — Я про вас с Саней. — Ещё один. Дзюба, я об этом даже Миранчукам не рассказала, думаешь станешь первым? – он кивает. – Зря. — Анют, вы ведь друг от друга с ума сходили. Неужели ты действительно больше ничего не чувствуешь? — Нет. — Врёшь. — Это бессмысленно, Артём. — Хорошо, как скажешь. Только вот знаешь, ты можешь говорить, что я вру, но где-то внутри ты прекрасно понимаешь — я прав. Возможно Головин за это убьёт меня, но я должен тебе сказать. Ему жаль, Ань, — прекрасно. Сводничество начинается. — Он и правда сожалеет. И видимо, до сих пор любит. — Я думала об этом последние два месяца. И пришла к выводу, что он и не любил никогда. — С чего ты взяла? — Он бы приехал тогда в аэропорт. Он бы остановил меня. Если бы дорожил. Но футбол на первом месте, — говорю я, и вздыхаю. Встаю на ноги и удаляюсь. — Вы с ним похожи, — Боже, дай мне сил. Неужели не понятно, что если я встала и ухожу, это не значит, что стоит бегать за мной. — Оба упёртые. Лишь строите из себя пофигистов. Оба ненавидите, когда кто-то пытается вам помочь, но только вот помощь вам явно нужна. И не просто помощь, а помощь друг друга. Поговорите. — Спасибо конечно, но мы как-нибудь обойдёмся без советов парня, который на стенку лез, когда у него были проблемы с Кристиной. Я, как минимум, точно. Он всё-таки оставляет меня. Я счастлива.

***

Я захожу обратно в комнату, и забираю наушники. Стараюсь ходить на носочках. Если он проснётся, я Головина звать точно не буду. Ну, а сама я тоже не уложу. Переодеваюсь в чёрные лосины и спортивный топ. Надеваю на ноги белые кроссовки и выхожу на улицу. Вставляю в уши наушники и иду на поле. Перед этим я захватила мячики. Никогда не любила играть футбол. Так, лишь смотреть. Но когда была маленькой, мы с Томой всегда били пенальти папе. Улыбаюсь. В то время я была беззаботной девочкой, которая ещё даже не думала о мальчиках. Ну, а когда я повзрослела чуть-чуть, и мальчики уже начали заполнять мои мысли, я всегда думала, что найду такого же крутого футболиста, как и папа. Ну, так я нашла. А сейчас об этом сожалею. Так, ладно, я пришла сюда не ради того, чтобы снова думать о нём. Ставлю мячик на газон и с разбега пинаю. Гол. В пустые ворота гол, удивительно. Снова пинаю. Штанга. Видимо, мастерство футбола в семье передалось всем, кроме меня. Бегаю по полю ещё около пятнадцати минут, и захожу обратно в комнату. Так как хочу пить. Я сажусь на пол возле кровати и залипаю в телефон. Предварительно попив воды.

***

Не знаю, что я хотел доказать этим поступком. Но результат не лучший. И всё-таки, в футбол я играю лучше, чем выясняю отношения. Которых уже впрочем-то и нет. Весь оставшийся день я провёл смотря в стенку, и лишь выходил на вечернюю тренировку и на ужин. На следующий день меня разбудил задорный голос моих любимых соседей-близнецов. – Санёк, подъём, в армии уже завтрак. – Антох, очень смешно. Дай поспать, –говорю я, отворачиваюсь к стенке и укутываюсь одеялом с головой. – Вставай давай, сегодня же планировали уговорить Саламовича на поход в парк, – говорит Миранчук младший, и вырывает моё одеяло. – Да ну. Тупость какая-то. Не думаю, что он нам разрешит, – бубню я, и заворачиваюсь клубочком. – Нам может и нет, а вот Ане – да. Ты же не против, если мы её с нами позовём? – Мне то как-то всё равно. Зовите кого хотите. Проблема в том, согласится ли она? – отвечаю я Лёше. Может быть я и против того, чтобы Аня с нами шла. Но выпендриваться из-за этого, я не в силах из-за своей воспитанности. Парни куда-то уходят, скорее всего будить Черчесову. Поднимаю своё одеялко, и укутываюсь в него. Но заснуть этим утром у меня больше не получается. Тем более уже скоро завтрак. Встаю, и иду одеваться. Обычные спортивные штаны и футболка Сборной. Захожу в столовую, и меня сразу подзывают к себе Миранчуки, которые, к слову, уже уговаривают Черчесова, а рядом стоит ещё один тренер по физической подготовке. Не помню его имя. Плохая память на имена. – Вот с нами ещё Санёк пойдёт, – слышу от Антона, когда подхожу к ним ближе. – Тем более нет. Может вы ещё и всю команду возьмёте? – Ну, Станислав Саламович. Ну у нас же сегодня нет тренировок. Ну отпустите вы нас, – присоединяюсь к уговорам я. – Так, всё. Разговор закрыт. – Чего спорите? – слышу позади знакомый красивый голос. Оборачиваюсь и вижу девушку, о которой я даже после расставания продолжаю думать. А на руках у неё Миша. Который конечно же вырывается ко мне на руки. Поэтому, я и беру его. Не знаю, нормально ли это, после всего того, что произошло? Ну ребёнок то не виноват, что я такой мудак. Просто Миша любвеобильный. – Да вот, твой отец не хочет нас отпускать в парк, – не знаю кто из близнецов это сказал, так как я был занят малышом. – Почему, пап? – Ещё одна, да потому что через четыре дня у нас игра. Если с ними что-то случится? – Пап, а ты меня любишь? – я издаю смешок, заставляя обернуться Аню. Знаю, чем это закончится. Её любимый шантаж. Это первая стадия «Меня любишь?» – Конечно, Анют, – Черчесов заставляет Аню обратно повернуться к нему. – А маму? – вторая стадия «А маму?». – Аня, не смей! Ты же знаешь, что так нельзя! – Значит нет, – заключительная стадия «Пустим слезу». – Знаешь, я всегда знала, что ты никогда нас не любил. – Аня... – Что Аня? Ты о детях вообще не думал. Для тебя на первом месте был футбол. – Ань, ты прекрасно знаешь – я любил твою маму. – Да? Знаешь, она бы сейчас сказала – «Стас, ну отпусти ты их. Чего они в четырёх стенах сидят?». – Хорошо, идите! – до чего же он её любит. Всегда всё разрешал. Не с первого раза, но всё же. – Но завтра, за прогул, будете на полчаса дольше заниматься, Аня тоже будет заниматься. – Хорошо, спасибо, папочка. Я всегда знала, что ты лучший. Она разворачивается и уходит за наш стол. – Аня! – Да, пап? – разворачивается девушка. – А Мишу с кем? – С тобой, – говорит она и улыбается. – Аня! – Бла-бла-бла-бла, – удаляясь бросает Аня. – Черчесова! Аня! Анна! Вернись! Не смей так делать! – Папуль, я люблю тебя! – на эти возгласы Черчесова лишь кричит эти слова. Даже не обернувшись. – Ужас, в кого она у тебя такая? – задаёт вопрос этот тренер. Чёрт, а какое же у него имя? Андрей Васильевич? Алексей Васильевич? Артём Васильевич? Или вообще Владимирович? – Вся в мать. Царство ей небесное. – С ней что-то случилось? – Она умерла, когда Ане было 10, – блять, Головин, идиот. Придурок. На меня оглядываются тренера. А краем глаза я замечаю, как Антон ударяет рукой по лбу. – А ты откуда знаешь? – ожидаемый вопрос от Черчесова. И что ты сейчас ответишь, умник? Что ты на протяжении двух лет спал с его дочкой? И вы расстались, мягко говоря, херово? – Мы с Аней два года назад слегка общались, она рассказала, – Ага, переобщались. Настолько, что это закончилось постелью. Боже, Головин, ты серьёзно? Так он тебе и поверил. Аня не делится этим рассказом со всеми. – М-м-м-м, – мычит Черчесов. После чего я отдаю ему ребёнка, и ухожу за едой.

***

Как всегда на завтрак каша. А где разнообразие? После завтрака я пробираюсь в комнату к Миранчукам и начинаю копаться в шкафу в поисках худи Антона. – Нормально, это что ещё за воришка? Антон, посмотри, – слышу сзади возглас Лёши, и в комнату заходят Антон и Головин. – Чего тебе надо в моём шкафу? Ай-яй-яй, – Антон слегка ударяет меня по рукам. – Что ты меня бьёшь? Я ищу твоё худи, то, розовенькое. Дай мне его. – Хм, а взамен? – А взамен, – говорю я и задумываюсь. – Европа Россию заносит в актив: всех побеждает Локомотив! Теперь можно? – Блин, ты умеешь уговаривать. На, держи, – Антон берёт нужную мне вещь, и даёт мне в руки. – Спасибо. Люблю, – я ухожу к себе и переодеваюсь. Так как худи длинное, я решаю не надевать под низ штаны. Но так как, я не собираюсь просто ходить по парку, я надеваю ещё и шорты.

***

– Аня, давай быстрее. Умереть можно, – жалуется Антон. Они все втроём сидят на моей кровати, а я стою возле зеркала и завиваю последние пряди волос. – Не жалуйся. Сейчас волосы завью, губы накрашу и мы пойдём. – А-а-а-а-а, – стонет Лёша и я злобно усмехаюсь. До чего же я злыдня. – А на чём мы поедем? – задаёт вопрос Головин. – На такси, наверное, – отвечает кто-то из братьев. – А погнали на метро, – говорю я и смотрю на них через зеркало. – Серьёзно, давайте, – поддерживает Антон. – Сань? – Я за любой движ. – А никто не подумал, что если вас двоих заметят вместе, у СМИ возникнут некоторые вопросы? – Лёша, не включай из себя правильного старшего брата, – возражаю я. – Как-будто если нас заметят вместе в парке, у СМИ вопросов не появится. – Короче, я вас предупреждал.