Я обручена со своим прошлым, мы с ним, как муж и жена, не знающие о разводе, но мечтающие о том, чтобы один из нас поскорее умер.
Мой ребёнок не был похож на человеческое существо, скорее... На демона, уродливого, опасного. В нем все ещё проступала хрупкость, но я в неё совсем не верила. Страшный взгляд родных глаз сломал внутри что-то, и я побежала, крича о помощи. Но как-бы быстро ни несли меня ноги — существо было быстрей. Поэтому это лишь вопрос времени, когда мое отвыкшее от боли тело разорвёт пополам. Я кричала. Визжала надрывно, словно животное, отчаянно билась в предательски сильных руках этого маленького чудовища, глотала слёзы, перемешанные с кровью и тонула. Тонула в водовороте из страдания. И сколько бы раз я ни умирала, а происходило это слишком часто для человеческой психики, существо было со мной, чтобы снова и снова разрывать меня на части. Расщеплять на атомы, которые снова и снова собирались в чистую версию меня, и все повторялось. Постепенно разум задернулся шторой отстранения и апатии, мне пришлось это сделать, чтобы отгородить себя от непосильного для человеческой психики страдания. Но, все равно, каждый раз, когда я перерождалась вновь и вновь — видела голубые глаза сына и непроизвольно вздрагивала. Наверное, это и есть Ад. И он совсем не похож на то место, которое я посещала в одной из прошлых жизней. В настоящей из них. Хотя, то место изменчиво, оно гибко как кнут, остро как лезвие и способно породить бесчисленное множество болезненных вариантов местности или... Мысль, с большим трудом сложившаяся в моей гудящей голове, а после резко рассыпалась. Это означало, что я снова переродилась. Вот, опять эти глаза, от которых мурашки бегут по телу, и боль. Ещё и ещё, разная, каждый раз совсем не такая как прежде. Это вызывает досадное раздражение, хочется мгновение покоя, хоть немного тишины. Но я, словно наказанная, получала лишь шумную и болезненную смерть, длиною в вечность. В один момент начала подсчёт своих смертей. Скорее со скуки, чем из желания понять, сколько же продлится пытка. Да и цифры не приносили боль, они были сухими и честными. И отвлекали вялое сознание. Я бы променяла многое, чтобы лишиться чувств. Но у меня не было ничего. Только тело и сходящий с ума мозг. Хотя, нет... У меня есть милый голубоглазый палач, измазанный в красной липкой крови. Любоваться им было вторым моим любимым занятием. В какой-то момент я даже начала испытывать жалость к своему мучителю, ведь он был заперт в этом бесконечном цикле вместе со мной на бесчисленные века. А за это время даже самое любимое дело может наскучить. Спустя очень долгое время мой мучитель начал обращать внимание на меня, словно приходя в себя, но его, видимо, раздражало мое безучастное выражение глаз, поэтому он лишь быстрее начинал кромсать не сопротивляющееся тело, отчего перерывы между перерождениями сократились втрое. Вскоре моему Палачу не понравилось и это, поэтому он сменил тактику и, наоборот, стал растягивать мои мучения. Поняв, что я никак не реагирую и на это — впал в депрессию. Так я победила демона. Пофигизмом. Видимо, все эти анекдоты про русских не с потолка взялись. — Ну чего ты? — в очередной раз переродившись и не найдя пред собой палача, спросила я. Обнаружив садиста в углу бесформенной комнаты подсознания, присела на корточки. — Что, тоже устал заниматься ерундой? — спросила я, не решаясь касаться мальчика. — Не понимаю! Ты же кричала раньше! Почему ты перестала?! — вдруг с обвинением в тоне, захохорился доселе молчаливый палач. Я удивленно вскинула брови. — Тебе больше не больно?! — продолжал истерить демон, оборачиваясь и жадно впиваясь своим оживлённым взглядом в меня. Я, честно, потерялась. — Ну... Эм... — Был бы я взрослее — смог бы вызвать образы тех, кого ты любишь! — сжимая мои руки своими когтистыми лапами, досадливо продолжил демон, — тогда ты бы снова начала кричать! Я прав?! — Наверное...? — невнятно ответила я, даже не пытаясь выдернуть окровавленные руки из лап палача. Горячая кровь спокойно лилась на пол, игнорируемая и мной и демоном. Артериальная. — Так и знал! — подскочил ребёнок и начал ходить туда-сюда. — Эм... А ты ведь знаешь, — нерешительно начала я, невольно привлекая внимание мелкого садиста. — Я тебя слушаю, говори, — поторопил меня палач, норовя снова схватить за многострадальные руки, которые я поспешно убрала за спину. — Ты ведь и сам один из близких мне людей, — я даже почесала затылок, скрывая наливающееся напряжение. — И что? Ааааа... — глаза демона стали понятливо-большими. Он вытянул указательный палец и победно воскликнул. — Сейчас ты у меня так закричишь! Ух! Не теряя более драгоценного времени, демон вонзил свою когтистую лапу в собственную грудь и выдрал оттуда чёрное сердце. Его лицо исказила гримаса боли и непонимания. Я не закричала. Просто смотрела, как мой собственный ребёнок падает на пол, как льётся из его груди чёрная жижа, как он дергается в предсмертных судорогах. Смотрела, не испытывая никаких чувств к этому существу. Перед глазами начало рябить. Я досадливо поморщилась, пытаясь избавиться от неприятного чувства, но рябь лишь росла, диссонировала с миром, рассыпающимся, словно песочный замок. Меня подводили не глаза. Моя клетка, созданная хитрыми демонами, наконец дала трещину. И ее хватило, чтобы я смогла выбраться. Руки перестали болеть, кожа мгновенно затянулась, регенерируя на диких скоростях. Я огляделась, чтобы в последний раз осмотреть своё подсознание, ставшее тюрьмой, и погрузилась в глубокий, нормальный сон. Впервые за несколько лет. Я очнулась в светлой комнате. Солнце пробиралось сквозь тонкий узорчатый тюль, ветерок мягко обдувал лицо. Потолок над головой был белым и ровным, канделябр удивлял множеством тонких переплетений и казался даже слишком сверкающе-чистым. Я повела взглядом дальше, высматривая узоры на бежевых, чуть выцветших обоях, массивные шкафы из темного дерева, стол, с аккуратно разложенными бумагами, изысканное кресло, со странными ножками из блестящего металла. Пол был покрыт чем-то в духе паркета, выложенного елочкой, но его нельзя было назвать хоть в сотую долю процента истрепанным. У одной из дальних стен стояла ещё одна одноместная кровать, стул и высокое зеркало в массивной рамке. Ничего из этого не выбивалось из образа богато обставленной комнаты. У другой кровати на полу лежал чёрный ковёр, который скорее всего был шкурой какого-то дикого зверя. Пахло сладковатой пыльцой — я запрокинула голову наверх, чтобы понять, откуда. На подоконнике за моей головой стояли цветы. Несколько в горшках, но были и в тонких прозрачных вазах. Их густые бутоны наливались цветом и источали какой-то нежный сахарный запах. В этой просторной, но многофункциональной комнате я была одна. Слабость сковала тело не хуже чем это могут сделать кандалы. Мне было трудно шевелиться, сердце, при малейшем движении, сразу же заходилось в бешеном ритме и перед глазами все начинало плыть. Сил хватило лишь на то, чтобы рассмотреть свои руки — они определенно стали тоньше и бледнее чем те, которые я помнила у меня когда-то были. Ещё и ногти чуть отрасли, но были аккуратно подстрижены. Хотелось подойти к зеркалу и посмотреть на себя целиком — но я определенно не могла подняться с постели. Тщетно поборовшись с телом ещё немного — заснула крепким сном младенца. В следующий раз, когда я разлепила глаза — было темно. Лунное сияние ласково лизало мой лоб, а в глубине комнаты было слышно чьё-то тихое дыхание. За окном каркнула ворона и улетела. Потревоженное звуком, чьё-то дыхание на миг застыло, но после вернулось в прежний ритм. Я попыталась сесть, но у меня ничего не вышло. Будить незнакомца, сопящего на кровати, не хотелось, у меня бы все равно не было бы сил, чтобы вести хоть какой-то диалог, поэтому я, посмотрев на медленно исчезающую за окном Луну, а за ней ещё одну, начала снова засыпать. Стоп, что?! Я открыла глаза, чтобы лучше рассмотреть небо. Нет, это была не вторая Луна, скорее крупная звезда. Только такого на небе не было и быть не должно! Я ещё долго рассматривала сквозь тюль звездное небо, выискивая хоть что-то похожее на известные мне созвездия, но все было тщетно. От того что хмурилась — заныли лицевые мышцы. Смешно, я так долго спала, что, пробудившись, перенапрягла лицо. Следующее пробуждение случилось под звук дождя. Он барабанил по стеклу, быстро-быстро, изредка громыхал гром, басовито и пугающе. В комнате было светло, тёплые лучи искусственного света отгоняли меланхоличную атмосферу, которую дождь зачастую вызывал в моей душе. Хотелось пить. Так сильно, что казалось, будто в горло затолкали наждачной бумаги. За столом кто-то сидел. Весь в чёрном, крупный силуэт кропотливо склонился над бумагами и выводил что-то, едва слышно царапая по бумаге. Длинные волосы неизвестного мужчины были довольно блестящими и волнистыми, он небрежно стянул их в низкий хвост. Они иногда чуть покачивались, поблескивая в свете ламп. Это выглядело по-своему очаровательно. Вдруг незнакомец остановился и расправил широкие плечи. Послышался тихий хруст позвонков, заставивший меня слегка позавидовать мужчине — я тоже хотела бы размять затёкшее тело. Потянувшись всем телом, словно кот, мужчина, наверное, хотел снова вернуться к своим бумагам, но, почему-то обернулся, чтобы встретиться со мной взглядом. Сердце пропустило удар, а по щеке потекла слеза. Послышался скрип стула, быстрые шаги и падение — мужчина рухнул на колени перед моей кроватью. — Саша... — Прошептал он, бледный, шокированный, зрачки расширены, брови хмурятся. Осторожно взял мою руку — его холодные пальцы дрожали. — Наконец... Я так долго ждал... Моих сил едва хватило, чтобы чуть сжать мягкую руку и просвистеть одеревеневшим голосом: — Любимый. Андрей выглядел старше чем я его помнила, его ещё сильнее раздуло в плечах, лицо стало грубее, да и эти длинные волосы казались такими непривычными. Но это был все тот же Андрей, которого я любила. Стерев мои и свои слёзы, мужчина вдруг подскочил и, прося подождать, выбежал из комнаты. Послышались крики-приказы. Очень скоро он вернулся со стаканом воды. Бережно приподняв меня и прижав к груди, словно фарфоровую куклу, мужчина напоил холодной чистой водой, а после незнакомые люди принесли поднос с едой. От неё пахло чертовски вкусно, поэтому желудок скрутило в болезненном спазме. — Ты очень давно не ела, поэтому начнём потихоньку, хорошо? — спросил охотник, дуя на ложечку с каким-то супом. — Это очень вкусно, тебе должно понравиться. Я послушно открыла рот, позволяя себя накормить. Пища была великолепна, но много я не съела — очень быстро стало тяжело, и муж уложил меня обратно. Неожиданная мысль чуть кольнула — в реальности Андрей не был моим мужем, здесь у меня не было с ним общих детей, да и нормальной жизни. Как долго я спала? Судя по волосам возлюбленного — очень долго. И где я..? Вместе с новыми силами начали появляться и вопросы, но я терпеливо ждала, не решаясь пока что нагружать себя пускай даже умственным, но трудом. Андрей пододвинул к моей кровати кресло, снова взял мою руку в свою и начал терпеливо перебирать мои пальцы. — Я так рад, что ты, наконец, проснулась, любимая, — прошептал он, вновь проронив пару слезинок, а после, улыбнувшись, заглянул в мои глаза и добавил, — теперь все будет хорошо, я тебе обещаю. Мне хотелось ответить, что так оно и будет, но это была бы слишком сладкая ложь. Хорошо не будет. Но я предпочла молча смотреть на своего возлюбленного, пока веки не стали тяжелыми и я не погрузилась в сон. Следующие дни я помню урывками, но каждый раз, стоило мне проснуться — дорогой был подле меня, готовый покормить, напоить или отнести в уборную. Каждый вечер он относил меня в ванную комнату, где бережно раздевал и собственноручно мыл мое слабое тело. Я, смущаясь своего нынешнего вида, хотела было противиться, но сил на самостоятельное существование пока что не было. Андрей не задевал никакие щепетильные темы, ограничиваясь вопросами о моем настроении, самочувствии, еде и погоде, а в его руках я моментально засыпала, ощущая себя в безопасности. Прошло по меньшей мере десять дней, пока я не смогла самостоятельно сидеть, держать в руках вилку и почти самостоятельно принимать ванну. Но Андрей чутко наблюдал за мной и всегда был на подхвате. Он уходил или возвращался к своим делам лишь когда я засыпала. Мне не хотелось обременять его своей беспомощностью, но ссориться из-за этого с ним я не хотела ещё больше. — Андрей, — окликнула я мужчину, открывая глаза. На дворе уже был день, когда я проснулась, но мужчины в комнате не оказалось. Удивленно оглянувшись, я приподнялась, чтобы неловко слезть с кровати. Ноги тряслись, тонкие и непослушные, но я уже могла стоять. Придерживаясь за стены, неловко дошла до зеркала. Почему-то Андрей не давал мне в него заглянуть. Когда увидела своё отражение — поняла почему. Я была очень худа и бледна. Волосы густыми прядями покрывали тонкие плечи, спускаясь едва ли не до живота, ключицы торчали, как и рёбра, обтянутые кожей, я могла рассмотреть множество костей и вен, и это не делало меня прекрасной. Лицо все осунулось, глаза, непривычно разноцветные, казались старыми, слишком усталыми для молодого истощенного тела. Тонкая туника не особо скрывала от пытливого взгляда многочисленные изъяны. Устав стоять, я осела на чуть тёплый деревянный пол, не отрывая от своей фигуры взгляда. Подняться у меня сил уже не оказалось. Посидев так ещё немного, я доползла до кровати Андрея и забралась на неё. От одеяла пахло мужем, и я не могла не улыбнуться от того, как было приятно ощутить этот родной запах. Зарывшись под одеяло, словно в кокон, я неожиданно разрыдалась, но вскоре уснула. Проснулась от мужского крика: — Где она?! Вы не видели Сашу?! — дверь в комнату хлопнула, и послышались шаги. — Она никуда не выходила, господин, — послышался мужской голос прислуги. — Окна закрыты! Так где... — дверь снова хлопнула и звуки стихли. Я скинула с себя одеяло и поднялась с кровати. Хотелось последовать за Андреем, но выходить в столь непотребном виде было стыдно, поэтому я подошла к шкафу и, с трудом открыв его, накинула на себя длинную чёрную рубашку мужа. Она хорошо скрыла большую часть моего тела, оставляя лишь острые коленки и тощие голени на общее обозрение, но я могла себе это простить. Пошатываясь, вышла из комнаты. В коридоре, выполненном в более темных тонах, никого не было. Буквально следующие две двери вели в ванную и туалет, но дальше коридор расширялся и выходил в ранее не изученную мной комнату. В неё то я и пошла. Светлый холл встретил меня потрескиванием огня в камине и уютной тишиной. На стенах висели странные картины с изображениями боев, висели лампы. На чёрном каменном полу стоял массивный диван с резными ножками и такие же кресла, обитые белой тканью. Низкий столик, что стоял между ними, украшала плетёная вазочка с фруктами. Ближе к стене стоял уже более стандартный стол со стульями, шкаф с посудой и стеллаж с книгами. Я на минутку присела на диван, чтобы выровнять дыхание, а после вышла за дверь, которая вела на улицу. Может, Андрей там? Или он побежал в другую сторону коридора? Дверь на улицу оказалась открыта, поэтому я смогла спокойно выйти. Спустившись по ступенькам, я ступила на тёплую зелёную траву и не удержалась от улыбки. Сделав несколько шагов вперёд, стала озираться по сторонам, рассматривая чудный сад. На небе сверкало два солнца, но я уже давно поняла, что нахожусь не в своём мире, поэтому не удивилась данной странности, на клумбах росли совершенно непонятные мне цветы, но они были очень красивы и, какие-то из них непременно оказывались на моем подоконнике каждое утро. Красивые ухоженные деревья выглядели массивно и странно. Может, дело было в цвете коры или форме листьев, но даже деревья казались мне чудными. То, что здесь я снова не нашла никого из слуг или Андрея, меня не сильно расстроило, я просто скрылась от яркого солнца в тени деревьев и присела у кривых корней, отдохнуть. Прислонившись спиной к шершавому стволу — закрыла глаза, наслаждаясь погодой, свежим воздухом и покоем. В следующий раз я проснулась уже в своей кровати. Андрей, стоило мне прийти в себя, напряжённо спросил, куда я пропала, на что мне пришлось рассказывать историю своей экскурсии. С того дня муж стал выводить меня в холл и в сад.Сад
13 ноября 2020 г. в 04:57