***
Тодороки снова наносит удар — он попадает немного ниже грудной клетки, выбивая злодея из прежней колеи, ослабляя его действия. Противник откашливается кровью и хрипло дышит. — Где он?! Отвечай сейчас же. Где Мидория?! — Сдаюсь-сдаюсь. Я отправил его в маленькое путешествие в гости к своему альтернативному другу, думаю они мило побеседуют. Хотя я не гарантирую, что он вернется в добром здравии. Языки пламени переплетаются на теле героя огня и льда. Он готов нанести роковой удар. — Остановись! — Киришима бросается к Тодороки, пытаясь схватить его за руки, но он рвется, выворачивая руки товарищу. — Да остановись же ты! Он может нам понадобиться, — кричит Токоями. Пламя медленно гаснет на теле героя, а руки опускаются в пол.***
— Я это я, мой друг, понимаешь? — перестав качаться, он на секунду останавливается и, оборачиваясь лицом к Изуку, начиная улыбаться, растягивая улыбку в неком безумии, бегая глазами из стороны в сторону. — Тебе ведь страшно, да? Оставил друзей сражаться в одиночку… Бросил их на произвол судьбы… Это и есть новый герой «номер один»? — Безумец нагибается, едва касаясь носом носа героя. Мидория отшатывается на несколько шагов назад, запинаясь и падая на спину. — Не волнуйся. Скоро ты все забудешь, не стоит меня так бояться. Я — часть тебя. Всего лишь плод твоего воображения, — он выпрямляется, возвышаясь над Изуку, — Хочешь, поиграем? — лицо копии в очередной раз строит отвратительную гримасу, неестественно растягивая губы. — Поиграем? — Нервно сглотнув, поинтересовался Мидория, изо всех сил стараясь подняться с пола. Но тело перестало слушаться, а в глазах все блекла картинка, заволакиваясь серой дымкой, медленно погружаясь в полную темноту. Темнота была давящей и всепоглощающей. А потом перед глазами снова появляется картинка, и Мидория снова увидел перед собой себя. Вьющиеся волосы и плещущееся в глазах безумие, в его руках извивается Урарака, а по всему её телу малыми ручейками стекает кровь, и слышен истошный крик. — Остановись! — Изуку бросается к самому себе, пытается схватить его за руки, но он бесплотен и невидим. Очако падает к ногам двойника замертво, а тот лишь тихо хихикает. Картинка снова искажается, а в голове слышен невыносимый писк. Мидория падает на колени, закрывая уши, с которых медленно катится кровь. Изуку смотрит на киноленту бесконечно мелькающих кадров, — он падает на обломки здания и осматривается, выискивая знакомые макушки товарищей. Он слышит шаги позади — Тодороки?! Шото?! — Вскакивает, пытается привлечь его внимание, но вспоминает, что он невидим. Тодороки весь покалечен, в ссадинах и ранах, обнимает копию со спины, она улыбается. Картинки снова мельтешат перед ним, он видит сцены, различные ветки своей жизни, очередной раз видя, как умирают его товарищи. Изуку надеется, что все это сейчас закончится, потому что у него руки дрожат, и в горле огромный ком, и хочется кричать, плакать, и просто бежать, или наконец-то стать настоящим человеком из плоти и крови, реальностью, чтобы спасти самого себя и друзей в сотнях других вселенных. Но не выходит, его нет, он лишь призрак, а миллиарды сцен проносятся перед ним сумасшедшим вихрем, и он ломается, он видит себя над телом Тодороки уже восьмой раз, он видит себя-убийцу, улыбающегося сумасшедше и слизывает кровь с губ, он видит русалок и лепреконов, котов и собак, школьников и соперников на ринге, множество различных перевоплощений, счастье и боль, стеклянные крошки врезаются под его кожу. Последний кадр перед глазами. Старая фотография, сделанная на какой-то полароид, они улыбаются. Они счастливы.***
Мидорию выкидывает на землю портал, забрав его сущность, забрав воспоминания. Тодороки— настоящий Тодороки — рвется к нему, подхватывает на руки, прижимая что есть сил. — Мидория! Ты жив! — обвивая руками, утыкаясь носом в макушку тараторит Шото. А у Изуку совсем пустой взгляд, смотрящий в никуда. Взгляд, выражающий абсолютно ничего. — Изуку? — Тодороки касается его щеки кончиками пальцев, а в ответ лишь тишина.***
Палата белоснежная, и кожа у Изуку словно сливается с ней. Его уже тоже успели запомнить. Успели выучить наизусть. Лишь приветствуют коротким кивком головы, простирают приглашающе руку в направлении нужной палаты, не требуя ни документов, ни имени больного, которого он навещает с завидным постоянством. Шото проводит ладонью по шее, легко, совсем бережно, перебирает густые, волнистые волосы, считает мелкую россыпь веснушек. Утренний ритуал. Шото всегда просыпался раньше, он любил смотреть на спящего Изуку — лучшее из зрелищ. Сейчас же это лишь отголосок прошлого. После последней битвы прошел уже месяц, а Мидория так и не пришёл в себя. Он снова не берег себя, мальчик, которому еще только недавно стукнула двадцатка. Шото смотрит на Изуку и думает о словах врачей: «Черепно-мозговая травма. Амнезия». Он ведь совсем ничего не помнит. Но чувства нельзя забыть, надежда теплится в груди. Тодороки не хочет верить. Он ждет, когда он очнется, когда они снова будут спать рядом, греясь в объятьях друг друга. Когда он снова сможет заснуть спокойно. Помнит ли Изуку любимое мороженое? Будет ли снова плакать над старыми фильмами, сотни раз пересмотренными, а через час героически жертвовать собой, спасая очередную жизнь? Будет ли так же любить Шото? Узнает ли его? Вспомнит, что у них есть кошка и любимая чашка, подаренная в рождество? Вспомнит ли?***
Изуку открывает глаза и неотрывно смотрит в потолок, а затем удивленно переводит взгляд на Тодороки. — Кто ты?..