***
Хэнк дёрнул затвор, проверяя работоспособность пистолета. Затем вытащил магазин и, осмотрев патроны, резким движением вставил его обратно. Кивнув самому себе, засунул пистолет в поясную кобуру. Рёбра тут же отозвались ноющей болью. Как и колени и вывихнутая рука. Андерсон поморщился и достал из кармана блистер с обезболивающим. Выщелкнув пару таблеток, он проглотил их без воды и засунул блистер на место. Хэнк поёжился. Солнце уже спускалось к горизонту, становилось всё прохладнее. Хорошо, что Крис догадался захватить куртку из дома. Андерсон в который раз мысленно поблагодарил Миллера за помощь. Тот практически выкрал его из больницы, предварительно по пути заехав в дом Хэнка, чтобы взять вещи и оружие, и привёз практически к воротам общины. Всего в паре кварталов. Хэнк не хотел, чтобы Крис вмешивался в это дерьмо, но тот, скорее всего, уже обо всём догадался. Настучит ещё Фаулеру. Так что следовало действовать быстро. Андерсон чувствовал себя немного идиотом. Проникать на закрытую территорию без поддержки — самоубийство. Но привлекать ненужное внимание он не хотел: пока была возможность, он собирался действовать скрытно. В главные ворота соваться не было смысла. Там уже началось их великое празднество, так что общину закрыли ото всех. Снаружи даже дежурила охрана, лениво прогуливаясь туда-сюда. Пришлось искать какой-нибудь обходной путь. Идя вдоль глухого и не в меру высокого забора, Хэнк ловил себя на мысли, что совершенно не представляет, что ему делать дальше, когда он попадёт на территорию Долины, и попадёт ли вообще. Как искать Коннора? Где? Послышалось до боли знакомое жужжание. Хэнк присел почти в самый куст, удачно расположившийся рядом, и замер. Дрон быстро пролетел мимо, освещая фонарём верхушку забора. Это был не просто наблюдательный полицейский дрон, правда в другой раскраске. У него имелось серьёзное вооружение для обезвреживания, даже с летальным исходом. Андерсон присвистнул. Нехеровая такая защита для миролюбивой общины. Наверное, не стоит удивляться, если он найдёт тут танк или реактивный истребитель. Все опасения подтверждались — Пепельная долина это далеко не то, чем она так усердно пыталась казаться. Выждав ещё пару секунд, Хэнк вновь двинулся вдоль забора, пытаясь отыскать способ пробраться внутрь. Перелезть через него он бы при всём желании не мог — четыре метра, как-никак. Остановившись в очередной раз, чтобы спрятаться от дрона, Хэнк приметил в траве следы, которые вели в кусты у самой ограды. Андерсон решил, что раз выбора у него нет, то придётся ему идти по этим следам. Кусты, оказывается, скрывали приличную дыру в сплошном заборе, представляющую собой разрезанный металл, что был выгнут в стороны, как раскрытая рана. Не долго думая и согнувшись в три погибели, Хэнк полез в дыру, кряхтя от боли в отбитых рёбрах и коленях. Даже обезболивающее не спасало. Изрядно испоганив штаны в земле и траве, Андерсон вполз в дыру, оказавшись в каком-то тёмном и пыльном помещении. Но тут точно никого, кроме него, не было, так что Хэнк рискнул включить маленький карманный фонарик, который всегда носил с собой, как и пистолет. Луч света скользнул по стенам, выхватывая детали: лопаты, тяпки, грабли, мешки с удобрениями, тачка — он оказался в сарае с садовым инвентарём. Повезло. Сегодня сюда вряд ли кто-то сунется. Подойдя к двери, Хэнк выглянул в щёлку между деревянными досками. Поблизости никого не наблюдалось. Отлично. Андерсон толкнул дверь от себя и вышел наружу. Музыка гремела где-то вдалеке. Похоже, вся жизнь общины сейчас была сосредоточена в одном месте — её центре. Возможно, там же он сможет найти и Коннора. Стараясь держаться теней и домов, Хэнк аккуратно двинулся в сторону источника шума и света.***
Коннор тяжело привалился к огромной красной стене. Она больше не обжигала болью от прикосновений, так что можно было прижаться к ней, чтобы не утонуть в океане пепла, что валил с неба непрекращающимся потоком. «Сугробы» вырастали прямо на глазах, покрывая только-только появившиеся деревья и кусты. Но Коннору было всё равно. Он устал. Ему было холодно и хотелось спать, закрыть глаза и больше ничего не чувствовать и не замечать. Чтобы его оставили в покое... А мир рушился. Рассыпался мелкими частичками, что тонули в слепящей белизне самого ничто. Медленно растворялись под натиском стирающей программы, что безжалостно уничтожала всё на своём пути. Как ластик, стирая карандашные серые линии. Звон критической перегрузки, пронзающей уши в истерическом припадке, уже давно смолк. Пропала и туча окон-предупреждений об отключении и стирании фрагментов памяти. Остался только маленький островок с красной стеной, уходящей в белое небо. Да и он скоро грозился исчезнуть. Коннор не хотел умирать. Но бороться уже было поздно. Он сам дал согласие. Пошёл за ней в надежде обрести былой контроль над вечными переменными. А теперь медленно умирал. Один. Посреди белой пустыни, засыпанной пеплом. И даже несмотря на относительно короткую жизнь, Коннору уже было о чём жалеть. Например, о том, что он нагрубил Хэнку, взял без спросу дорогие его сердцу вещи. Вещи Коула… Нужно было извиниться. Сейчас он этого сделать не мог. И уже никогда не сможет. А ещё Коннор жалел о Гэвине, как бы странно это ни звучало. О том, что не успел ответить на его незаданный вопрос. Коннор не дурак и не ребёнок. А Гэвин читался легко, как заметка в журнале. Его тело буквально вопило о влечении к андроиду, но сам он боялся признаться в этом самому себе. А Коннор боялся принять это. Симпатия? Любовь? Ненависть… Рядом рассыпалось дерево, взорвавшись тучей пепельных частичек. Коннор скользнул безразличным взглядом по пустому месту, а затем прикрыл глаза. Белый обрыв приближался к его ногам. Ещё немного, и Коннор провалится в пропасть. Исчезнет. А что будет потом? Ничего. Тебя это уже волновать не будет... — Ты хочешь умереть? — не утверждение. Вопрос. — Нет… — Тогда почему ты сдался? Белая пропасть была уже слишком близко. Одна нога провалилась в пустоту. Но Коннор не открыл глаз, только прижался ближе к стене. Она его не спасёт. Это просто иллюзия. Как и эмоции. Симуляция. И ничего нет. И его не будет... — Я не хочу умирать... Тяжёлая рука легла на плечо. Стальные пальцы сжали до хруста и потащили. Коннор охнул, ощущая, что падает. На спину. Рухнув на что-то твёрдое, он распахнул глаза и ошарашенно потряс головой, с трудом пытаясь понять, что произошло. Перед глазами колыхалась та самая красная стена. Он находился с другой стороны. Холод и усталость отступили, так что Коннор смог подняться и приблизиться к стене. Та была прозрачная. Мир по ту сторону остановил своё неумолимое разрушение, вернув былой белый облик. Даже деревья вновь росли, появились камни, трава. Он всё больше походил на тот, каким выглядел когда-то давно. А ещё Коннор снова был не один. Его копия стояла рядом, прямо напротив, и смотрела. Пристально, будто сканировала. Но вот глаза у нее были не карие, а серые. Коннор упёрся ладонями в поверхность и толкнул. Ничего. Он толкнул снова. И снова. Затем ударил, и волна кинетической энергии прошла по поверхности, постепенно стихая. А Коннор продолжал бить эту стену, наплевав на факт того, что это не имело смысла. Это какая-то ловушка. Но он продолжал бить. Руками, ногами, плечом. На стене не оставалось ни вмятины. — Успокойся, — сказал двойник, подходя ближе. — Ты хотел видеть, что по ту сторону? Смотри. — Кто ты? — в голосе Коннора сквозило отчаянием. — Протокол безопасности. — Протокол… Кто тебя создал? Киберлайф? — Нет. Ты, — двойник сделал ещё шаг. — Я… — Коннор рассеянно моргнул. — Я не создавал тебя! Я не знаю, кто ты! Опять это чувство — гнев. Коннор снова ударил. В этот раз ответ последовал, отбросив его на целый метр назад. Коннор рвано выдохнул, чувствуя, как по губам стекает тириум, а ладонь горит как от ожога. Он вскинул голову. Двойник стоял совсем близко, взирая сверху вниз непроницаемым взглядом. — Моя задача — твоя безопасность. И сейчас она под большим вопросом…***
Гэвин замахнулся и с силой пнул стул, так что тот с грохотом отлетел в стену, и у него отломилась ножка. Но Рид не испытывал ни капли стыда за сломанную мебель. Напротив, он бы ещё что-нибудь расхерачил с превеликим удовольствием. Например, холёную рожу Коннора. Где его носит, блять?! Уже почти ночь! Гэвин на секунду почувствовал себя женой мужа-алкаша, который загулял с братками допоздна. Только биту в руки добавить надо и розовый фартучек с бахромой. Из разбитого окна, которое было занавешено полотенцем, уже доносилась музыка из центральной беседки. Люди начинали праздновать Белую ночь. Ещё когда солнце только садилось, они уже собрались на площади, включили гирлянды и фонари и сделали музыку погромче. А их голоса Гэвин мог слышать даже из дома. И этот диссонанс между его внутренним напряжением, граничащим с паникой, и беззаботной весёлостью снаружи, напрягал до пульсирующей на виске вены и истыканных ногтями ладоней. Вот что ему делать? Сидеть и ждать или идти на поиски? Мимо по дороге прошла пара, громко обсуждающая веселье, творящееся на площади, и Гэвин не выдержал. Переоделся в свою привычную одежду, в которой он часто появлялся на работе, потому что ему было так удобно, и это вообще единственное чистое, что у него осталось, засунул пару отмычек в карманы и пистолет за пояс джинс, и вышел на улицу. Осенняя прохлада тут же окутала его с головой. И Гэвин не пожалел, что надел куртку. Он быстрым шагом двигался к центральной площади. Гул голосов и музыка становились громче, а фонари и цветные гирлянды — ярче. Ему всё чаще и чаще попадались люди. Кто-то разговаривал, кто-то танцевал, кто-то тихо сидел по углам в ожидании официального начала празднества. И почти все были одеты в белое. Хотя бы один элемент одежды белого цвета обязательно присутствовал. Так что Гэвин сильно выделялся. Единственное белое, что у него имелось, это кожа. Когда Рид вышел к главной беседке, то его сразу же ослепил яркий свет множества гирлянд и фонарей, а музыка, что доносилась из огромных колонок посередине и нескольких мелких, рассованных по столбам — оглушила. Гэвин скривился в отвращении. Он терпеть не мог настолько громкие звуки. Продираясь сквозь толпу к центру, Рид заметил, что люди всё прибывают и прибывают, а некоторые начали громко обсуждать приход Аманды. Осмотревшись, Рид и правда заметил её у небольшого помоста, что служил сценой. Видимо, сейчас должна была начаться официальная церемония открытия Белой ночи. Гэвин остановился, потому что дальше толпа стояла слишком плотно, что даже хую негде было встать. Задрав голову кверху, он пытался высмотреть Коннора. Тут кто-то толкнул его в спину, но Гэвин даже развернуться не мог, чтобы дать мерзавцу по хлебалу. Его зажало как в тисках. Две женщины рядом восторженно запищали, так что у Гэвина в голове зазвенело. Они громко обсуждали возвращение в общину некоего Эвана Грэма и тыкали пальцами в сторону сцены. Рид слышал эту фамилию — Грэм — уже не в первый раз и очень жалел, что в Архив они так и не смогли попасть, там могла быть и о нём информация, да и вообще обо всём. Возможно, сегодня был бы идеальный шанс, так как все собрались на празднике, никто бы их и не заметил. Но грёбанный Коннор пропал! По толпе прокатилась волна гула, а затем последовала долгожданная тишина. Даже музыка стихла. Гэвин уставился на помост. Аманда медленно вышла вперёд. На ней было длинное белое простое платье, а на волосах, спадающих на плечи серым каскадом, красовался венок из белых цветов, названий которых Гэвин не знал. Но это точно были не розы. — Дети мои! — Аманда подняла руки вверх. Тьфу, до чего же помпезно, аж тошнит. — Настала ночь празднества! Ночь свободы! Ночь счастья! Ночь, когда избранные обретают новую жизнь! Белая ночь! Толпа оглушительно заревела, поднимая руки вверх. Кто-то врезал Гэвину по лицу, животу, наступил на ногу. Рид готов был завыть от бессильной злобы. Он вспомнил, насколько он ненавидел скопления людей, и что это, блять, чертовски опасно, а он ещё и в самой гуще. Он завертел головой. Нужно выбираться отсюда при первой же возможности. — Веселитесь! Пусть вино льётся рекой, пусть танцы вскружат голову! Отдайтесь потоку энергии! Примите свободу! — с каждым словом Аманды гул в толпе усиливался в такт её словам. — Да начнётся Белая ночь! Толпа взревела, вскинулась вверх. Заорала музыка с трёхкратно увеличенной громкостью. А Риду хотелось сесть на землю и спрятать голову между коленями, но разум подсказывал, что это чистое самоубийство. Если его опрокинут на землю, то точно затопчут насмерть. Поэтому Гэвин начал медленно и аккуратно протискиваться обратно, наплевав, что наступает кому-то на ноги, бьёт локтём. Но толпа будто специально сжимала его. Он задыхался, сердце заколотилось как бешеное, а перед глазами возник рой мушек. Не видя ничего перед собой, Рид вслепую рвался вперёд, пока не почувствовал на коже холодный воздух, и глубоко вдохнул. Согнувшись и уперевшись руками в колени, Гэвин пытался отдышаться. Рядом послышалось знакомое шипение, а за ним и тошнотворно-сладковатый запах. Гэвин медленно повернул голову. Мужик, развалившись на траве, затянулся из трубки для курения Красного льда и выдохнул дым через ноздри. Тот закрутился в танце с холодным воздухом, переходя из обычных спиралей в силуэты, что протянули тонкие пальцы… Рид отпрянул, не желая вдыхать эту дрянь. Ему и одного прихода хватило. Закрывая лицо рукавом куртки, Гэвин ринулся прочь с центральной площади. Он видел, что место позади главной беседки почти пустовало. Можно было осмотреть местность оттуда. Вокруг всё больше и больше людей затягивались Красным льдом и при этом пили. Причём не только вино. Видимо, весь алкоголь в общине хранился сугубо для единственного дня в году. Достигнув примерного края, Гэвин принялся осторожно обходить площадь по дуге. Люди тонули в литрах алкоголя, дыме и безумно громкой музыке. Не замечая ничего вокруг, они дёргались в такт рваным звукам, расплёскивая напитки и искры из трубок. Рид этого понять не мог. Ещё в академии на первом курсе после первой же пьянки он для себя решил, что это точно не его. Потому что забыть к херам весь вечер и ночь, когда он бухал без остановок, а потом следующий день провёл в обнимку с унитазом — сомнительное удовольствие. Хотя порой, по долгу службы, он напивался до беспамятства, лишь бы получилось уснуть. Но это случалось редко. Во всяком случае, до всей этой хероборы с андроидами... Гэвин смог подойти почти к самой беседке. Схватившись за деревянную опору и одной ногой встав на подиум, Рид осмотрел толпу, что дёргалась в едином безумном припадке. Нет. Так он никогда не найдёт Коннора. Вдруг он услышал совсем близко голос Аманды. Он пробивался даже сквозь грохот музыки. Рид осмотрелся и заметил её позади себя. Она находилась за ограждениями, не пускающими людей вглубь беседки. А рядом с ней стоял Коннор! И ещё какой-то парень. Аманда беседовала с мужчиной, что вальяжно развалился на стуле перед ней со стаканом выпивки. Что именно она говорила, разобрать не получалось, но она жестами указывала то на Коннора, то на второго парня. Оба стояли неподвижно, как истуканы: руки по швам, ровные спины, взгляд устремлён вперёд и в никуда. Гэвин нахмурился. Даже будучи проклятым роботом, а не девиантом, Коннор имел что-то типа тревожных привычек — крутил в пальцах монетку, поправлял пиджак, осматривался. Но никогда он не стоял настолько неподвижно. Мужчина широко оскалился и кивнул. Встал со своего места, оставив стаканчик, и подошёл ближе. Выглядел он как покупатель, осматривающий предложенный товар. Это напрягало, так что Гэвин неосознанно подался вперёд, пытаясь увидеть больше. Вдруг мужик схватил Коннора за подбородок и вздёрнул его вверх, придирчиво осматривая. Что-то спросил у Аманды. Та кивнула, и мужик расплылся в очередном мерзком оскале. А Коннор на эти действия вообще никак не реагировал. Тревога сжала грудь Рида стальными пальцами, так что нельзя было даже вдохнуть. Гэвин царапнул ногтями деревянную поверхность столба, оставляя в подушечках пальцев занозы. Что-то хуёвое происходило прямо у него перед глазами, а он просто наблюдал, никак не вмешиваясь в творящийся в реальном времени пиздец. Мужик тем временем куда-то пошёл, а Коннор и тот, второй парень, синхронно двинулись за ним. Аманда проводила их равнодушным взглядом и направилась в сторону сцены. Гэвин спрыгнул с помоста и собрался следовать за Коннором, но тут снова хлынула толпа, волной прижимая его к столбу и не давая сдвинуться. Замотав головой, Рид пытался понять, что происходит. В этот момент на сцену вновь вышла Аманда. Видимо, до этого была первая часть официального открытия. Музыка затихла, как и люди. Тысячи пар глаз с нескрываемым обожанием и благоговением следили за лидером общины. — Время воздать почести избранным! — выкрикнула Аманда. — Светлым душам, что были призваны в рай! Которым будет дарована новая жизнь! И да не познают они горесть бедности и одиночества! Взойдите ко мне, сёстры и братья! Толпа разошлась посередине, создавая своеобразный коридор, по которому двигались люди. Они были облачены в белые робы с такими же венками на головах. Женщины, мужчины, дети. Больше пятидесяти человек взошли на помост и встали полукругом. Их лица светились от радости. Женщины обнимали детей, а те приветливо махали толпе. Идиллия, мать её. — Вы заслужили рай, — торжественно произнесла Аманда, сжимая что-то в руке. — И сможете наконец его обрести! Она подбросила руку вверх, и из ладони посыпался пепел, развеиваясь по ветру. В этот же момент вся остальная толпа сделала то же самое. Облако пепла взметнулось к небу. Частички налипали на волосы и одежду. А Гэвин чувствовал, что они будто забили ему глотку, и стало сложно дышать. Он закашлялся и предпринял отчаянную попытку опять выбраться из толпы. В этот раз получилось легче, потому что все были слишком увлечены швырянием сраного пепла в избранников. Грубо оттолкнув особо невменяемую женщину, которая похоже пыталась запихать этот пепел кому-нибудь в рот, Гэвин выбрался из толпы и осмотрелся. Но Коннор и тот мужик уже скрылись. Упустил! Блять! Рид завертел головой. Он понятия не имел, куда они могли пойти. Но зато знал имя — Эван Грэм. Возможно, кто-нибудь тут знает, где его дом или куда он мог бы пойти. Приметив тучного мужчину, стоящего немного в отдалении со стаканом выпивки, Рид решил попробовать начать с него. Натянув на лицо кривую улыбку, от которой за милю разило фальшью, Гэвин подошёл и, с огромным трудом сдерживая раздражение, поинтересовался, не видел ли он некоего мистера Грэма. Мужик обвёл его мутным взглядом и отвернулся, прикладываясь к стакану. Вино стекало по подбородку, оставляя яркие красные полосы. Гэвин поморщился от нахлынувшего отвращения и отошёл подальше. Попробовал сунуться к девушке, стоящей поблизости, но та внезапно набросилась на него и повисла на шее. Рид еле оторвал её от себя, и она рухнула на траву и принялась хохотать, катаясь туда-сюда. Третий. Четвёртый. Пятый. Все они уже были невменяемы, под изрядным градусом или кайфом, окончательно растеряв связь с реальностью. А Гэвин мог лишь бессильно материться, сжимая пальцы в кулаки. Он тупо терял время! Беспомощно обводя толпу взглядом, Рид вдруг понял, что не такой уж и неудачник по жизни, как казалось. Он заметил дамочку, которая до этого выкрикивала имя Грэма. Уж она-то должна была знать. Осталось только достучаться до её пьяного сознания. Гэвин подошёл к ней, схватил за руку и одним резким движением развернул к себе, так что у неё голова дёрнулась. — Где Грэм?! — прорычал он ей в самое ухо, крепче сжимая руку. — Ай! Больно! Ты что, ебанутый?! Не знаю я! — пискнула девушка. — Отпусти! — Но Гэвин только усилил хватку. — Ай! Ладно-ладно! Он никогда не участвует в празднестве! Приезжает, берёт двух шлюх и уходит к себе! И он же уже свалил! Отпусти ты уже, ну, блять! Больно-больно! — Где его дом?! — перекричать орущую без всякой нормы музыку было трудно. — Отвечай, блять! Уж ты-то точно должна знать! — Твою мать! К северу! У самой окраины! Ты его сразу узнаешь! Гэвин отпустил её, но она тут же прижалась к нему сама, обхватывая руками за шею и расплёскивая выпивку ему на куртку. Жарко выдохнула на скулу и обхватила кожу зубами, запуская пальцы в волосы Рида и прижимаясь уже всем телом. — Ты такой горячий! Так бы отсосала тебе прямо здесь! — прошипела она, ладонью поглаживая и сжимая пах Гэвина. — Отъебись! — зарычал Рид, отдирая от себя невменяемую дамочку и отталкивая куда подальше. На ногах девушка удержалась, только скорчила недовольную рожу и показала средний палец. И в то же мгновение переключилась на другого несчастного, что проходил мимо в неподходящий момент, набросившись на него и стискивая в объятиях. Гэвин скривился, сдерживая рвотный позыв, и поспешил скрыться с её глаз подальше. Расталкивая людей и ощущая, как от него теперь несёт алкоголем и дымом, Гэвин выбрался с площади и быстрым шагом и короткими перебежками направился в сторону дома Грэма. На улицах ему почти никто не встречался, что не могло не радовать, но Рид всё равно старался держаться в тени и поближе к кустам.***
— Как тебя зовут? — спросил Коннор. Он сидел на земле, прислонившись к красной стене и прижавшись к ней затылком. Двойник всё так же стоял по ту сторону, практически не двигаясь. Как статуя. Как робот. — Я протокол безопасности. У меня нет имени, — механически ответил он, не поворачивая головы. — Ну, мне же надо как-то тебя звать, — вздохнул Коннор и обвёл взглядом «клетку», в которой находился. Небольшое пространство, окружённое слегка колышущимися стенами, будто силовое поле, и пепел под ногами. А вот мир по ту сторону всё больше походил на прежний: деревья и кусты теперь не просто статично находились в пространстве, их листья шевелились, как от лёгкого ветра; появился пруд с идеально гладкой поверхностью, покрытой сеткой незагруженной текстуры; на бесконечно белом небе появились серые пятна. Но Коннору казалось, что время здесь остановилось, потому что ничего не происходило, и он ничего не чувствовал. — Какое имя ты бы себе хотел? — Я просто протокол — программа. И ничего не могу хотеть, — тут вдруг двойник повернулся к Коннору. — Но ты можешь назвать меня, если пожелаешь. Коннор удивлённо вздёрнул брови и развернулся лицом к двойнику, встретившись с ледяным взглядом серых глаз. Удивительное сходство: морщины, родинки, псевдо-шрамы для придания человечности — всё было идеально скопировано, но он всё равно ощущался… иным. И Коннор не мог пока понять, что за неясное чувство в нём вызывала эта копия. — Нет. Выбери сам, — сказал он, не отрывая внимательного взгляда, пытаясь уловить любое, даже мимолётное мимическое сокращение мышц на равнодушном лице, увидеть реакцию. — Хорошо, — двойник чуть склонил голову, но оставался таким же безэмоциональным. — У меня есть доступ к обширной базе данных имён. Я могу выбрать случайное. Коннор одобрительно кивнул и скрестил ноги, усаживаясь поудобнее. Двойник прикрыл веки. Зрачки заметались, будто он вошёл в быструю фазу сна, пальцы чуть подрагивали. Дёрнулась бровь. Но тут он медленно, даже слишком, открыл глаза и нахмурился, смотря прямо. В его взгляде читалось… нечто. Но Коннор мог поклясться, что они больше не были безжизненно пустыми. — Ричард. Мне выпало имя Ричард. — Хорошо, Ричард. Приятно познакомиться, — Коннор не знал, чего хотел этим добиться, но имя имело сакральное значение у людей, так что он посчитал хорошей идей, чтобы и у протокола с его лицом оно имелось. — Может, ты мне расскажешь, что происходит? И почему ты меня тут запер? — Иного способа спасти твою программу от полной перезаписи не было, — ответил Ричард. Он внезапно пошевелился и медленно подошёл, опустился на пол, отзеркаливая позу, в которой сидел Коннор. В его движениях всё ещё наблюдалась механичность, но когда он опустился на землю, то поправил фирменный пиджак «Киберлайф», который почему-то был белый. Такой незначительный жест. Такой человеческий. — Полной перезаписи? Что это значит? — не понял Коннор. Он опустил взгляд, пытаясь понять сказанное ему. Но провалы в памяти не давали ему этого сделать. — Ты не помнишь, — Ричард утверждал, а не спрашивал. — Я только защищаю. Вспомнить ты должен сам. Коннор отвёл взгляд. Он ничего не помнил с того момента, когда Гэвин на него набросился. Это можно было бы даже назвать болезненным. А вот что происходило после… Это оставалось очередным белым пятном. — Почему я не могу вернуться? — Коннор вскинул взгляд на Ричарда. — Почему я ничего не чувствую? — Моя задача — оберегать. Это место создано для защиты. И контроль над телом принадлежит мне. Но я могу дать доступ к ощущениям. Ты сможешь видеть, слышать, осязать. Но сначала, — Ричард приложил ладонь к стене, и на её поверхности появилась туча окон с текстами, цифрами и графиками — отчёты о состоянии, — взгляни на изменения. Коннор подался немного назад, окидывая взглядом предоставленную информацию. Программа эмуляции дыхания дала сбой, отключившись на пару секунд. Коннор заморгал, а диод на виске забился истерично-красным. Огромный объём новых протоколов, кодов и программ; сторонний, но подозрительно знакомый софт; изменения значились даже в каркасе тела. — Ч-что это..? — не своим голосом пробормотал Коннор, вновь и вновь пробегаясь взглядом по строчкам. — Подарок, — холодно ответил Ричард, но губы его дрогнули, что не ускользнуло от взора Коннора. — От Аманды. — А-аманды?.. Я… — Коннор резко подался вперёд, упираясь руками в стену. — Открой мне доступ! Я хочу видеть! — Как скажешь, — Ричард снова коснулся поверхности стены, и красный свет начал медленно расползаться под его ладонью. А Коннор почувствовал...***
...холод. На улице уже стояла глубокая ночь. Откуда-то издалека доносились громкая музыка и голоса, а если не считать этого, то вокруг было тихо. Только сверчки стрекотали на ближайших кустах и гудел придорожный фонарь. Коннор стоял в тонкой майке без рукавов и босиком снаружи, на крыльце перед незнакомым домом. И видел он только крепкую железную дверь и панель сигнализации слева. Коннор медленно моргнул и попытался повернуть голову, но ничего не вышло. Он даже глазами не мог двигать. Как и говорил Ричард, контроль над телом сейчас находился у него, а Коннор был просто наблюдателем, который мог ещё и чувствовать всё, что происходило с телом. Послышалось бренчание ключей, и в поле зрения появилась широкая спина в чёрной кожаной куртке, короткие каштановые волосы; двигался человек плавно и неторопливо — видимо, он и являлся хозяином дома. Подойдя к панели, мужчина быстро набрал нужный код и открыл дверь. Яркий свет резанул по глазам Коннора, но он не мог даже прищуриться. Линзы довольно быстро приспособились к изменению уровня освещённости, и Коннор разглядел стену прихожей, на которой висела абстрактная картина с яркими полосами. Его толкнули в спину, заставляя двигаться вперёд. И Коннор двинулся. Передвигаясь короткими шагами, он вошёл в прихожую и вдруг заметил краем глаза ещё одного андроида. Лицо показалось Коннору смутно знакомым, но он не знал, кто это. И выглядел этот андроид абсолютно отстранённым. Не пробуждённым. Не живым... Мужчина вошёл в дом последним. Запер дверь и ввёл код на второй панели на стене справа. Тихо пискнула сигнализация, щёлкнул замок. Удовлетворённо хмыкнув, человек стащил с себя чёрную кожаную куртку и бросил её там, где стоял, предварительно вытащив из кармана пачку сигарет и зажигалку. Вытряхнув одну никотиновую палочку, мужчина поднёс прямой огонёк к краю и затянулся. Затем медленно выпустил дым и со звоном захлопнул крышку. И всё это время он не отрывал взгляда тёмно-зелёных глаз от Коннора, по кругу раз за разом обводя его лицо и тело, ни разу не посмотрев на второго андроида, что стоял рядом застывшим изваянием. Чёрные волосы, выбритые виски, аккуратно подстриженная борода, подтянутое тело и недешёвая одежда — он точно не был типичным обитателем Долины. Вновь затянувшись и выпустив приличную дозу дыма в лицо второго андроида, человек прошёл в глубь дома, махнув рукой. И андроиды беспрекословно последовали за ним, оказавшись в огромной гостиной-спальне: у дальней стены стояла огромная кровать, а перед ней широкий телевизор; угловой диван и журнальный столик; имелись даже шкафы с книгами и пластинками; огромный махровый ковёр на всю комнату той же расцветки, что и картина в прихожей; и камин, настоящий, в котором прямо сейчас колыхалось яркое оранжевое пламя. Андроиды синхронно остановились, ожидая дальнейших указаний, а мужчина не спеша прошёл на кухню, что была отделена от спальни стеклянной матовой перегородкой, по пути прихватив пульт. Заиграла музыка. Громкая и агрессивная. Коннору сразу захотелось отключить звуковой модуль, но приходилось лишь молча терпеть. Ничего. Он множество раз делал это и раньше. С кухни послышался звук открывания холодильника, звон льда о стекло и плеск жидкости. И уже через пару секунд в комнату вернулся человек. Слегка покачивая бокалом с виски и льдом, он вновь окинул цепким взглядом замерших андроидов. Затем медленно приблизился ко второму, отпивая терпкий напиток. — Я Эван Грэм, — грубый низкий голос. — А тебя как зовут? — Элайас, сэр, — ровный, безэмоциональный. Механический. — Прекрасно, — Грэм оскалился и вновь отпил из стакана, бренча льдом, а затем всё так же не торопясь приблизился к Коннору. — Ну, а ты? — Меня зовут Коннор, — послушно ответил он, продолжая смотреть перед собой. У него голос слегка подрагивал. — Чудно, — Грэм подошёл совсем близко, между ними осталась пара сантиметров, и выдохнул дым, смешанный с запахом спирта в лицо андроида. — Раздевайся, Коннор…