Сокровище

Этот уёбок был единственным, кого сопровождали крылья при выходе из камеры. Не потому, что он был самым сильным или самым опасным из нас. Неа, чёрта с два. Просто крылья знали, что мы знали, как он сюда попал. В смысле, блядь, мы все попали сюда с поля боя, но при этом кто-то получил удар по башке, сделавший его дебилом, кого-то усыпили с помощью нового газа, выкуривая с позиций, кто-то не рассчитал сил и попал в засаду. Но не он. Он попал сюда, потому что сдался. Добровольно. Просто сложил оружие, полученное в наследство от отца, и сдался! Не получил ни единой царапины, ни единого удара. Ха, потом он получал их сполна. И от крыльев, которым надоедали его тупые попытки поговорить с ними на их языке. И от нас. Мы пиздили его каждый день первое время. Он сворачивался в клубок на полу, прикрывал голову, кусал губы и молчал, тупой ублюдок. Он никогда не пытался ударить в ответ. Не потому, что не умел. Его бывший сослуживец говорил, что раньше он был тем ещё отморозком на поле боя, мочил крылья без разбору, не обращая внимания на раны и кровь на лице. Хер его знает, почему он даже не пробовал защищаться. Кто-то предполагал, что он чувствовал вину за свою трусость, но не я. Я, конечно, никогда не был особо умным, и даже мои родители признавали это, а один старейшина и вовсе назвал меня почти полным тупицей, но глаза у меня на месте. И каждый раз, когда очередное крыло било этого уебка по голове, или когда мы всей толпой швыряли его на пол, я видел сталь в его глазах. Сталь, и упорство, и даже немного опасности как на поле боя и что-то ещё… Как будто тайну. Он нашёл что-то и хранил внутри себя. И это что-то связывало его руки, заставляло молчать и сносить оскорбления, плевки, унижения. Мы отбирали у него еду, пихали и толкали каждый раз, когда он проходил мимо, били головой об угол на повороте. После попадания в лагерь он почти каждый день был в лазарете. В конце концов крыльям надоело лечить его, и они выделили специально для него охранника. Ни один охранник не выдерживал с ним дольше пары дней. Я их понимаю, я сам не выдерживал тупые попытки отморозка говорить с ними на их языке. Собственно, они тоже его били. Реже, чем мы. А потом просили замены. И в какой-то момент там появилась эта сучка. Она в первый же вечер приложила его прикладом, разбив лицо. Но в краткий миг, когда она развернулась, я всё же заметил кое-что в её глазах. И мне стало страшно. И тоскливо. И, блядь, завидно. Потому, что она тоже знала эту тайну. Она тоже нашла что-то и хранила в себе как сокровище. На какой-то миг мне захотелось спросить у этой парочки долбоебов, что это за хрень такая, почему важна для них, почему и как они нашли своё сокровище? Это ведь не, блядь, любовь к родине, не патриотизм. Всем срать на войну и её причины, все уже очень давно пиздятся по старой памяти, потому что они убили нашего Ланго, потому что кто мы будем без этой войны? Что нам всем, печальным ублюдкам, делать без атак, крови и ненависти? Когда они исчезли вдвоем, когда началась паника, я ржал так, что чуть не задохнулся. Ржал и про себя желал удачи двум идиотам, которые нашли сокровище.