Странные отношения

Чонин ощутимо вздрогнул, когда заметил движение за спиной, а затем попытался убежать от надвигающейся бури в лице Чанёля, чтобы закрыться в ближайшей комнате, но чужие руки, крепким кольцом обвившиеся вокруг его талии, помешали это сделать. Он всё же не смог сдержать разочарованного выдоха, когда заметил невинную улыбку, медленно расползающуюся на лице Чанёля. Тот крепко прижимался к нему со спины и положил подбородок на чужое плечо, не давая ни единого шанса на отступление. — Хён, нет, — Чонин старался сделать свой голос более твёрдым и уверенным, но в нём проскальзывали нотки нервозности и чего-то особенного, интимного и личного, предвкушающего. Сам он этого не замечал, но Чанёль прекрасно уловил это в чужом сбивчивом шёпоте. — Ну пожалуйста, Чонин. Ты ведь как раз в шортах, — Чанёль всё ещё был слишком близко, обжигая кожу шеи горячим дыханием. Его тёмный взгляд прожигал очень глубоко, что приходилось отводить глаза, чтобы эти чёрные омуты не дали утонуть во всём этом окончательно. Потому что Чонин жутко этого боялся. — Ты не можешь просто взять и отказать мне. Самое смешное и одновременно ненавистное для Чонина было то, что это являлось чистой правдой. Ну не мог он просто взять и сказать «нет» этому надоедливому хёну, потому что иной раз бывало, он мог прилипнуть, словно жвачка, и не отстать. А особенно страшно становилось, когда в ход шла вся невинность, которой и в помине нет: Чанёль любил смотреть взглядом брошенного щенка, обиженно поджимать нижнюю губу, будто вот-вот расплачется, закрывать своей большой рукой лицо, показывая, как он обречён. Чонин знал все эти фокусы, видел насквозь всю эту игру и фальшь, но каждый раз поддавался, потому что внизу живота всё скручивалось, сердце стучало как бешеное, а колени дрожали. И он не мог сказать, что ему это не нравилось, не мог отказаться от этой затягивающей в свои сети игры, так как с каждой новой дозой хотелось ещё. Он убеждал себя сотню раз, что, кроме мнимого удовольствия, это больше ничего не принесёт, но собственные мысли совсем не казались верными, особенно когда по близости появлялся Чанёль. Чужое прикосновение к бедру вывело из плена задумчивости, и Чонин судорожно выдохнул, вцепившись в руку на своей талии. Дыхание сбивалось от одних лишь пальцев, что невесомо порхали по ноге, а затем забрались под свободные шорты, натягивая их до предела и открывая всё больше участков кожи, которая горела от контраста прохладной температуры в помещении и горячих подушечек пальцев. Чанёль сжал мышцу бедра, а затем слегка прошёлся короткими ногтями, и Чонин уловил чужую закушенную губу и горящий взгляд. — Не здесь же! — эта фраза должна была прозвучать грозно и недовольно, но это было больше похоже на просьбу, потому что голос срывался и становился неимоверно хриплым и совсем незнакомым, чуть ли не переходящим в стон, и от этого звенело в ушах. — Тогда пошли в мою комнату, — о, Чонин прекрасно знал этот тон, когда Чанёль прямо выдыхал слова на грани слышимости, вызывая мурашки по всему телу. Когда Чанёль отлип от него, Чонин успел зарядить ему локтем по рёбрам, но тот даже не заметил, ухватив чужое запястье и вталкивая в комнату. В голове звоном прошёлся звук проворачивающегося замка, и Чонин закусил губу, осознавая, что где-то на задворках сознания уже гуляет паника, потому что он снова попался. Чанёль резко развернулся к нему лицом, и его чёрные глаза, в которых чуть ли не искры блестели, и слишком уж ярко-розовые губы, по которым он всё время проходился языком, совсем не внушали доверия. Он подходил медленно, надвигаясь будто дикий зверь, что заводил свою жертву в ловушку, и Чонин громко сглотнул, отступая назад и плюхаясь в огромное мягкое кресло непонятного лимонного цвета. Обычно оно всегда привлекало его взгляд своей броскостью, но не сейчас, когда перед ним возвышался Чанёль, ставя руки по обеим сторонам от Чонина на подлокотники. — Чонин... — он заглянул в его глаза лишь на мгновение, а затем снова перевёл взгляд на стройные ноги, что сжались, на так сильно напряжённые мышцы и сведённые колени. Это был безмолвный приказ. Чанёль не говорил ничего конкретного и не действовал сам, будто бы давая свободу, но Чонин знал, что её нет, потому что не подчиниться невозможно. Эти тёмные радужки, почти сливающиеся со зрачком, таили в себе немую угрозу, которую Чонин ощущал почти физически, когда дрожь пробегала по позвоночнику, а голова покорно опускалась вниз. Поэтому он послушно развёл ноги и скинул тапочки, оставаясь босиком, что означало полностью открытым перед Чанёлем. — Хороший мальчик. Чанёль прошептал это на самое ухо, хрипло выдыхая и благодарно целуя в щёку, едва касаясь губами кожи, и Чонин заметил ровную линию подбородка с едва видимой щетиной. Чанёль не спешил, полностью отдавшись процессу и наслаждаясь, чем заставлял ещё больше нервничать. Он опустился на колени, не сводя взгляда с Чонина, и снова облизнул губы, отчего они заблестели в свете лампы. Затем его рука аккуратно легла на чужую коленку, проходясь вниз, и Чанёль закусил губу от ощущения редких волосков, что трепетали под его кожей. Обхватив щиколотку, он заключил её в кольцо своих пальцев и поднёс к лицу, сначала ведя по икре носом, почти невесомо и еле ощутимо, лишь после проходя этот путь губами и обдавая горячим дыханием, но пока не касаясь языком. Чонин быстро накрыл рот рукой, чтобы несдержанный стон не успел сорваться, оттого что Чанёль вцепился зубами в косточку на внутренней стороне лодыжки, одновременно с этим пуская в ход язык и проходясь им по стопе. Чуть солоноватый привкус во рту заставлял возбуждение внизу живота пульсировать сильнее, а ощущение таких идеальных ног в руках — выпускать едва слышные, довольные выдохи. Чанёль удовлетворённо прикрывал глаза, отдаваясь другим органам чувств, которые стали более восприимчивыми, усилив жажду вожделения. Чонин наблюдал за ним из-под ресниц, не понимая, как можно так сходить от этого с ума, так жаждать чьих-то ног, так хотеть прикоснуться, что аж пальцы подрагивают. А Чанёль только от одного вида этих стройных голеней готов был потерять рассудок. Он всегда начинал медленно, боясь, что Чонин в любой момент мог остановить его, сказав такое роковое для Чанёля «хватит». Но каждый раз, видя, что Чонин тоже неравнодушен ко всему этому, смелел, позволяя себе гораздо больше, чем было оговорено. — Ай... — Чонин всё-таки не смог сдержать возглас, удивлённо уставившись на Чанёля. Тот, смотря прямо в глаза и выглядя при этом невинным щеночком, медленно заглатывал каждый пальчик на ноге, слегка прикусывая. Чужое дыхание приятно щекотало кожу, отчего Чонин поджимал пальцы, удостаиваясь всё новых и новых укусов. Затем Чанёль повторил то же самое и с другой ногой. — Не закрывай, я всё равно вижу, — сказал он с усмешкой на раскрасневшихся опухших губах, и Чонин покраснел так, что даже на его бронзовой коже был виден румянец. Он мило нахмурил брови, сдувая чёлку со лба, а затем всё же убрал руку от паха, позволяя Чанёлю увидеть своё возбуждение. Свободные тёмно-синие шорты натянулись до предела, отчего Чонину жутко хотелось их стянуть, но быть ещё более обнажённым перед Чанёлем он не намеревался. Кожа ног покрывалась стаями мурашек каждый раз, когда язык оставлял горячую дорожку слюны, что сразу же остывала под воздействием температуры в комнате. Чанёль дошёл до бедра Чонина, покрывая внутреннюю сторону лёгкими укусами, чуть-чуть оттягивая кожу, но не сжимая зубы на ней слишком сильно до меток. Чонин чувствовал, как член от каждого прикосновения пульсировал всё больше и тёрся о грубую ткань трусов, но это лишь раззадоривало, заставляя прикусывать нижнюю губу, чтобы не ронять такие позорные стоны. Кожа горела там, где Чанёль касался её, неважно руками или языком. Внезапно Чанёль оторвался от него, немного приподнимаясь и заглядывая Чонину в глаза. Их темнота одновременно пугала и завораживала, не давая шансов оторваться от этого бездонного озера. — Чонин, — хриплый шёпот прямо в губы, — обхвати меня ногами. Сильнее. Чанёль слегка прикрыл ресницы от ощущения того, как эти ноги сжимали его талию, сокращая расстояние между ним и Чонином, всё ближе и ближе. Он двигался не очень быстро, потому что конечности Чонина, сомкнувшиеся у него на пояснице, не давали это сделать, но это не мешало Чанёлю сжимать крепкие бёдра в своих пальцах, проходиться по ним вверх, обхватывая ягодицы чуть ли не до синяков. Чонин видел прикрытые в удовольствии глаза слишком близко, позволял себе обнимать напряжённую шею, ловя чужие вдохи-выдохи куда-то в щёку, на секунду даже утыкался Чанёлю в место за ухом и тяжело выдыхал, слыша ответное дыхание, что сбивалось ещё больше от таких действий. Чонин никогда не выдерживал долго в такие моменты, поэтому Чанёль не удивился, когда почувствовал мокрое пятно на шортах Чонина, и позволил ему впиться ногтями в свою спину и крепче прижать к себе. Он снова осел на пол на колени, словно преклоняясь, и с надеждой смотрел на Чонина, который пытался отдышаться, тонкими пальцами откидывая чёлку назад. Губы Чанёля впились в излюбленное место под коленкой, всасывая кожу и оставляя едва видный засос, потому что удержаться слишком сложно. Чонин слегка дотронулся до чужих волос, пропуская их сквозь пальцы, а затем оторвал Чанёля от себя, заставляя выпрямить спину. Его нога прошлась по бёдрам Чанёля, слегка задевая уже твёрдый член, и проскользнула под майку, поднимая её и открывая плоский живот. Чанёль закусил нижнюю губу, жалобно проскулив, когда пальцы дотронулись до его соска, несильно нажимая на него. Одна стопа Чонина блуждала по его груди, а вторая — оттягивала домашние штаны, нежно касаясь возбуждения, и Чанёль каждый раз поражался их гладкости, кожа на них такая мягкая и без единого изъяна, что хотелось постоянно чувствовать её под пальцами или на теле. Ноги Чонина идеальны, особенно когда вот так проходились по его члену, слегка гладя головку и собирая смазку, когда прижимались к его горячей груди, заставляя её гореть ещё сильнее. Чанёль задрожал, всё же поймав чужую щиколотку и приблизив к своему лицу, чтобы снова вцепиться зубами в мягкие подушечки пальцев и обильно кончить себе на живот. Он удовлетворенно хмыкнул, когда заметил ногу Чонина, испачканную в своей сперме, и языком прошёлся по ней, слизывая капельки и чувствуя горьковатый вкус. Чонин уже почти провалился в сон, когда испуганно ойкнул, хватаясь за шею Чанёля и щуря уставшие глаза. Его аккуратно подхватили на руки, прижимая к крепкой груди, и заботливо уложили на кровати, стянув грязные шорты. Чанёль едва заметно улыбался, вытирая салфетками Чонина, а затем навалился прямо на него, не дав сменной одежды и даже не позволяя скрыть свою наготу кусочком одеяла. Сейчас, успокоившийся и уставший, лежащий на чужой груди, Чанёль был похож на маленького котёнка, поэтому Чонин не удержался от того, чтобы погладить его, пройдясь по затылку и зарываясь в выжженные краской волосы, слыша в ответ тихое и одобрительное мычание. Да он почти мурчал от удовольствия, заставляя Чонина коротко хихикнуть. — Мы такие извращенцы, — всё-таки нарушив молчание, выдохнул Чонин. Он не отстранялся, не пытался как-то оттолкнуть, но Чанёль уже напрягся, слыша в его голосе такие печальные нотки. — Хм, почему? — он старался звучать сонно и незаинтересованно, но играть было сложно, когда дело касалось Чонина. — Потому что у нас странные отношения. — Правда, что ли? — Чанёль наигранно удивился, выпучивая глаза, а затем болезненно зашипел от удара, потирая ушибленную руку. — Это же неправильно, — Чонин был всё так же серьёзен, поэтому легкомысленность Чанёля раздражала. — Просто не думай об этом, — Чанёль слез с Чонина и улёгся на спину, смотря в потолок. Этот разговор ему не нравился, потому что было похоже на то, будто Чонин хотел всё это прекратить. — Я не могу не думать. Однажды мы зайдём в тупик и сильно пожалеем. Я получаю удовольствие, тебе... — он слегка запнулся, не зная, как сформулировать мысль, — нравятся мои ноги, но это... — На самом деле, Чонин, твои ноги — это один из бонусов, что прилагается к тебе самому, — выдал Чанёль слишком неожиданно и быстро, что даже не сразу получилось вникнуть в суть. — И что это значит? — осторожно поинтересовался он. — Что я люблю не только твои ноги. — О боже, только не говори, что у тебя ещё один фетиш появился! — Чонин разочарованно прижал руки к лицу, на что Чанёль лишь усмехнулся. — Нет, — он взял Чонина за руки, чтобы заглянуть ему в глаза. — Давай встречаться? По-настоящему. — Чего?! — Наши странные отношения будут теперь не только странными, но и официальными. — Очень мило, — фыркнул Чонин, но позволил чужим губам сомкнуться на своих в первом поцелуе.