Письмо

В палате раздается звонкий девичий смех, который доносится чуть ли не в каждый уголок отделения онкологических заболеваний. — Сонми, а помнишь как я всю неделю пробиралась к тебе через окно, потому что твоя мама наказала тебя за то, что ты принесла домой старого пса? — Конечно помню, мне тогда здорово досталось, когда он сдал меня со всеми потрохами, выбежав встречать родителей, когда те вернулись с работы. Я еще думала, что буду прятать его, пока не вырасту и не найду свое жилье. — вдруг, девушка поникла, — мне так ее не хватает… — одинокая слеза скатилась по щеке и упала на пол, оставляя после себя лишь мокрое пятно, которое свидетельствовало о ее существовании. Сохи обняла подругу, тем самым пытаясь ее хоть немного успокоить. — Я тебя понимаю как никто другой… Понимаю, что со временем эта пустота внутри не проходит; понимаю, что тебе не сможет кто-либо заменить мать; но также я понимаю, что ты можешь отвлечься на что-то другое, направить свои силы и энергию в другое русло, например, на свое лечение. — Да, Сохи, ты права. Несмотря на эти слова Сонми ничуть не приободрилась, потому подруга решила использовать другой метод: — Сонми-и, — протянула девушка, — а помнишь, ты мне рассказывала, как твоя мать учила тебя писать письма так, чтобы она знала, что это только для нее? — Те, что со штампиком внизу? — Именно. Может ты напишешь то, что хотела бы сказать матери, но не имеешь возможности. Просто представь, что она жива и обязательно его найдет. — Думаешь, мне от этого станет легче? — скептически произнесла Сонми. — Я уверена. — Только, потому что это ты мне посоветовала… — с этими словами девушка достала блокнот, черную гелевую ручку и начала писать то, что не смогла сказать при жизни Исыль, ее любимой мамы, с которой ей удалось прожить лишь девять лет. Она умерла в автокатастрофе. Пока врачи боролись за ее жизнь, маленькой девятилетней девочке ничего не говорили, чтобы не травмировать ее детскую психику. Но узнать ей пришлось. После смерти Исыль прошел месяц и скрывать это от Сонми было уже невозможно, поэтому отец ей все рассказал. Не расписывал все в красках, конечно, но то, что мама не вернется девочке стало ясно. «Дорогая мама, мамочка… Мне так тебя не хватает. Каждый раз, закрывая глаза, я представляю, как ты рассказываешь мне сказку, при этом ласково поглаживая по голове, а после целуешь в лобик и уходишь выключая свет в моей комнате, но оставляя его в коридоре, ведь ты знаешь, что я боюсь темноты. Порой мне так хочется, чтобы ты вышла из-за угла, включила свет и отчитала меня за то, что поздно вернулась. Каждый раз когда я готовлю, я пытаюсь повторить вкус твоей еды, но за все четырнадцать лет у меня это так и не получилось, — снова упала слеза, но уже не на пол, а на тонкий лист бумаги, который впитал в себя всю влагу, — уже плачу… Да, я начала учиться готовить сразу после твоего ухода, ведь думала, что отец умрет голодной смертью, если о нем кто-нибудь не позаботится. Хах, я и сейчас так считаю. Он, кстати, нашел себе новую жену спустя два года. Сначала я ее ненавидела, но потом поняла, что отцу так же, как и мне, тяжело, и ему тоже нужны тепло и поддержка. К тому же, я думаю ты бы хотела, чтобы и он и я были счастливы. Но, если честно, после твоего ухода наши отношения стали немного натянутыми, но не будем о плохом… Надеюсь у тебя там все хорошо. Твоя МиМи» Когда письмо девушки было закончено, она уже не сдерживала слез, и листочек стал немного рельефным от влаги. — Ну тише, тише, — пыталась успокоить ее подруга, которая все это время была рядом, — осталось только спрятать куда-нибудь это письмо, и тебе станет легче, — после того, как Сонми немного успокоилась, она продолжила, — предлагаю сходить развеяться. — Но мне нельзя выходить за пределы больницы. — А мы сбежим. — Увидев явный протест в глазах подруги, она продолжила, — и возражения не принимаются. Переодевшись в обычную одежду, Сонми стала похожа на обычного человека, пришедшего проведать своего родственника, а не на пациента с тяжелым заболеванием. Не вызывая подозрений, девушки вышли из больницы. — Ну вот и свобода, — звонко смеясь проговорила Сохи. — Куда ты нас поведешь? — предвкушая веселье спросила беглянка. — Хм, дай-ка подумать, — Кан приложила руку к подбородку, сделав вид, что она полностью занята размышлениями о проведении своего досуга, — в библиотеку! — Ты серьезно? И что мы там будем делать? Книжки читать? Так я этим и в больнице заняться могу. — Да мы там письмо твое спрячем. — Почему именно там? — А какое место можешь предложить ты? У Сонми в этот момент просто отключился мозг. Вот знаете, когда у вас что-то спрашивают, и вы этого не ожидаете этого, то просто перестаете соображать. — Ладно, я согласна на библиотеку. — Вот и славненько. Шли они долго, так как по пути заходили во множество магазинов и других заведений, ведь, кто знает, когда они смогут еще вот так вместе провести время и смогут ли вообще. — Ну, Сохи, веди, — сказала приказным тоном Ким, когда те только зашли туда, куда направлялись с самого начала, то бишь в библиотеку. — Давай засунем письмо между стеллажами. Там его никто не найдет, я думаю. — Сомневаюсь, что в библиотеке, — сделав акцент на последнем слове саркастически произнесла Сонми, — его кто-нибудь не найдет. Сохи проигнорировала слова подруги и пошла искать подходящий стеллаж. После недолгих поисков она зовет сбежавшую из больницы Сонми: — Сонми-я, здесь будет в самый раз. Давай свое письмо. Девушка с сомнением в глазах все же отдала бумажку, свернутую несколько раз, чтобы она стала меньше и никто не смог прочитать это некое прощание с матерью, ведь оно очень личное, ни единая душа не должна об этом знать. Подруга тем временем просунула письмо туда, куда хотела, думая, что ее никто не видит, но она не знала — за ними наблюдал один парень, которому было очень интересно, чем занимаются девушки, явно не книжки читают. Сначала он даже принял их за умственно больных, ведь со стороны это выглядело именно так: две дамы сначала ходят по библиотеке, заглядывая в каждый угол, потом долго шептались, посматривая на какую-то бумажку, а потом, спрятав этот листик, просто ушли. Дуры да и только. Но любопытство — то, чего Чонгуку не занимать, потому он сразу достал это письмо и начал его читать. Да, возможно, это нельзя читать, но сейчас ему на это плевать.

***

После проведенного «ритуала» прошла пара дней. Вот, Ким Сонми опять сидит в палате, стены которой белые, в принципе, как и все в этой треклятой больнице. Спокойно доживать последние месяцы помогает лишь подруга Сохи. Кстати, она задерживается. Девушка посмотрела на часы и собралась уже высказывать свое недовольство по телефону, но двери палаты распахиваются и туда залетает вышеупомянутая особа. — Сонми-я, ты не поверишь, что я принесла, — та полезла в сумку и достала какой-то конверт, — я зашла в ту самую библиотеку, чтобы взять тебе книгу, а то здесь совсем скучно. Прохожу мимо того стеллажа и вижу, что там лежит уже совершенно другой конверт. Я решила прочитать, и оказалось, что это кто-то тебе ответное письмо написал. Кстати этот кто-то явно хочет с тобой пообщаться, — ехидно улыбнулась Кан. — Сохи, ты же знаешь, что… — тяжело вздохнула девушка. Они постоянно возвращаются к этому разговору. — Знаю, но почему ты раньше времени себя хоронишь? Врачи же сказали, что шансы есть. — Этот шанс ничтожно мал! — Но он есть… и если ты так говоришь, то значит уже сдалась, а так нельзя. — Ох, ладно. Давай сюда свое письмо, — Сонми протянула руку, чтобы его забрать.

***

Девушка сидит в кафе, где они с Чонгуком договорились о встрече. С каждой минутой она начинает жалеть о том, что решилась встретиться с ним. Но пути назад уже нет, так как в дверном проеме появилась знакомая мужская физиономия, которую этот самоуверенный парень присылал ей каждое утро с подписью «начни свой день с чего-то прекрасного». В такие моменты Сонми хотела вычеркнуть из своей жизни момент, когда она написала этому пареньку. Хотя, признаться честно, ее даже веселили эти сообщения, позволяя забыть о не очень хорошем положении. — Приветик~ Я Чон Чонгук, — он протянул руку в знак знакомства. Опять эта его странность, они ведь уже знакомы. — Ким Сонми, — протянула свою в ответ. Ким — девушка необщительная, потому Чон взял инициативу в свои руки и просто завалил ее вопросами. Некоторые из них были до абсурда глупыми, например «а ты когда-нибудь подстригала своей кошке когти?», хотя до этого на вопрос «у тебя были домашние животные?» получил отрицательный ответ. Сначала он захотел общаться с Сонми из чистого любопытства, но после того, как она начала открываться для него, он понял, что это самое любопытство переросло в симпатию. Гук уже представлял, как они будут прогуливаться вдоль улиц, держась за руки и не замечая течения времени. Если бы он знал, что это их первая и единственная встреча…

***

— Слушай, Чон, тебе не кажется странным, что вы общаетесь уже три месяца, а она постоянно отказывается от встречи с тобой? — После очередного телефонного разговора Гука с Сонми спросил Енхун. — Значит у нее есть дела или просто не хочет. Я не вправе заставлять ее, — с ноткой грусти в голосе ответил Чонгук. — Влюбленный придурок. На все закрываешь глаза. Ты вообще уверен, что она хочет с тобой общаться? — Конечно, и мы часто созваниваемся, пока мне этого достаточно…

***

— Ми-я, когда ты собираешься обо всем рассказать своему парню? — Сохи, ты опять начинаешь… Во-первых, Чонгук не мой парень, — на этих словах подруга закатила глаза, но Сонми сделала вид, что не заметила этого жеста, — во-вторых, я не хочу ему рассказывать о своей болезни. Просто исчезну однажды… — Тебе не кажется, что это нечестно по отношению к нему? — А что, я должна ему сказать «привет, Гук, я смертельно больна и осталось мне недолго»? — Да хотя бы так! — Боже, эти разговоры ни к чему хорошему не приводят… — девушка устало потерла переносицу, — я уже начинаю жалеть, что написала на тот номер письме.

***

— Чонгук, хватит убиваться по ней. Я же говорил, что она еще та стерва… — договорить парень не смог из-за кулака, прилетевшего прямо ему в лицо. — Ты что, совсем с катушек слетел?! — Говорил друг все еще пребывая в шоке, — бьешь друга, который тебя поддержать пытается! Кстати, так для справки, я тебя не бросал, как это сделала твоя Сонми, и все это время был с тобой, но твою ненависть получаю именно я! — Енхун искренне не понимал почему его друг продолжает защищать эту Ким Сонми даже после того, как та его бросила, не сказав ни слова. По его мнению, Гук должен был ее как минимум возненавидеть, но, видимо, так говорить о поступках влюбленных людей могут только те, кто не изведал этого прекрасного и опасного чувства под названием любовь. — Замолчи, пока еще не получил, — сквозь зубы процедил Чонгук. — Да больно надо, — фыркнув, тот вышел из квартиры друга и громко хлопнул дверью, чтобы показать свои злость и обиду. Через некоторое время вышел и Чон, чтобы подышать свежим воздухом и с новыми силами продолжить искать свою возлюбленную. Только он вышел за пределы своего дома, как увидел, что к нему навстречу идет какая-то девушка. Ее лицо показалось знакомым Чонгуку, поэтому-то стал ждать ее приближения, стоя на месте. — Мы можем поговорить? — Было первым, что она сказала, когда подошла. — А мы знакомы? — Я Кан Сохи, подруга Ким Сонми, — ответила та на его вопрос. Лицо Гука сразу изменилось, в его глазах загорелся огонек надежды. Но выражение лица подруги Сонми заставило его насторожиться. — Где она? Сонми оборвала все связи со мной, поэтому я даже не знаю все ли с ней в порядке. — Дело в том, что… — Сохи сделала паузу, чтобы сдержать подступившие слезы, и тяжело вздохнув, продолжила, — дело в том, что Сонми больше нет, и… и я хотела сказать, чтобы ты ее больше не искал. К концу этого предложения по щекам Чона уже текли слезы. В один миг весь его мир рухнул и уцелели лишь воспоминания о возлюбленной. Он так мечтал провести всю свою жизнь с ней, но видимо сама судьба была против этого с самого начала. В его голове крутилось множество вопросов, но задал он только один: — Как это произошло? — У нее выявили саркому легких несколько месяцев назад. Теперь пазл в голове Чонгука сложился окончательно. Стало понятно почему она не хотела встретиться и не говорила о планах на будущее, совершенно все стало понятно. Он ушел, просто ушел домой, все еще не веря в происходящее. В его душе теплилась надежда на то, что это всего лишь плохой сон, и вот сейчас парень проснется и вновь поговорит с МиМи, она любила, когда он ее так называл. Наверное, это милое прозвище напоминало ей о маме, но сейчас об этом уже никто не узнает… Вот, Чонгук пытается уснуть, чтобы проснуться и понять, что все это время он спал, но убежать от реальности невозможно. Окончательно осознав произошедшее его одолела невыносимая вспышка гнева. Он злился на себя за то, что не понял этого раньше; на Сонми за то, что просто исчезла; на Енхуна, что был такого плохого мнения об этом лучике солнца, который, к сожалению, погас, как пламя свечи на ветру; на несправедливость жизни. Его квартира выглядела так, будто ее только что пытались ограбить, а в центре всего этого беспорядка сидел Чон Чонгук. Его лицо не выражало больше никаких эмоций: ни гнева, ни печали — ничего. Но внутри него был целый ураган чувств, о чем свидетельствовала одинокая слеза, скатившаяся по щеке парня. Так, он существовал в своем маленьком мирке, где никого кроме него самого не было, около недели. Потом парень решил проведать Ее.

***

Приближаясь к могилке, держа в руках цветы, Чон увидел девушку. Он предположил, что это Сохи. Парень оказался прав. — Все-таки пришел, — по ее голосу было слышно, что она плакала. — Да. И так они стояли в тишине долгих десять минут. Каждому из них было о чем подумать. Эту гробовую, как бы это иронично не звучало, тишину прервала Кан: — Знаешь, что она сказала после смерти матери? — Чон вопросительно посмотрел на нее, — она сказала, что время не лечит. Оно лишь заставляет чувствовать меньше боли от ран, размеры которых никогда не уменьшатся. Наверное, она была права…