***
Ночное радио – полный отстой. Такой вердикт выдвинул Юнги и выключил радио вовсе. Машина поглотилась мрачным молчанием. Мрак этот развеивали только фары машин и уличные фонари. Юнги мчался по ночному Сеулу и насвистывал что-то от скуки, думая, что ему очень не помешало бы сейчас выкурить сигарету. Однако желание это мгновенно забылось, стоило ему принять звонок своего редактора. Сону своим детским преданным голосом защебетал прямо в ухо, и Юнги на секунду зажмурился, но совсем не разозлился. Сону восторженно тараторил: – Извините, простите, что так поздно, но! Вы не представляете, что я узнал! Хотя узнал я поздновато, но зато узнал! Так вот! Вы за рулем? Может, я отвлекаю? Ох, Мин Юнги, вы только по-ду-май-те! – Да что такое, Сону? – Ой, извините! Дело в том, что ваш роман «В саду орхидей» выиграл награду «Лучший роман года»! Представляете?! Я чуть с ума не сошёл, когда узнал! – Что?! – вскрикнул Юнги, даже руль из рук на секунду выпустив. Зрачки его расширились. Воздух из лёгких исчез. Господи, неужели он получит её – награду, о которой мечтал уже столько лет? – Ты не шутишь? Ты же не шутишь? – Нет, конечно! Господи боже мой! Юнги засмеялся, и лицо его тут же покраснело. Сону на том конце провода тоже захохотал. Юнги по шкале от одного до ста оценил бы своё счастье на целую тысячу. – Спасибо тебе, Сону. Спасибо большое. – Что вы, что вы! Это всё только вы, но… Боже, какие мы молодцы!! Юнги снова залился смехом, уже не заботясь даже о ненавистных щёлочках. Его переполнило фейерверками и конфетти, поэтому стало трудно дышать. Ноги между тем подрагивали. «Столько лет, – восторженно подумал Юнги, – столько лет я трудился ради этого дня!» – Спасибо за новость, Сону. Но почему ты узнал об этом так поздно? – Ох, это всё главный редактор. У него было так много работы, что он отвлёкся и совершенно забыл сразу мне позвонить. – Ладно. Это неважно. Теперь иди и отдыхай. И спасибо тебе ещё раз. – Ну, нет, теперь я не усну. – Да. Я, кажется, тоже… – с запинками произнёс Юнги, наблюдая за проплывающей ярко-алой вывеской на здании. «Кровавый дракон». Юнги быстро затараторил: – Ладно, мне пора, Сону. – Всего хорошего! Он быстро отключился, припарковал машину и, сам себя не узнавая от переполняющего адреналина, позвонил Хосоку. Гудки шли. Юнги нетерпеливо ждал, стуча ногой по коврику. Абонент временно недоступен. Юнги долго испытующе смотрел на здание с алой вывеской. Ноги между тем продолжали подрагивать. «Всего на минуту… Мне ничего не нужно, только бы он узнал…» Юнги снова набрал номер и снова, ругаясь, отключился и нетерпеливо посмотрел в окно. Плевать. Он вылетел из машины и пошёл в сторону клуба. Улыбка вновь появилась на лице, и Юнги даже не замечал странные взгляды людей на себе. Его без проблем запустили в клуб, но, войдя внутрь, он застыл. Нет-нет, не нужно чувствовать стыд сейчас. Здесь никак не может быть тех людей, кто больше двадцати лет назад узрели его позор. Юнги прикусил губу и направился к бару. Пытался искать глазами знакомый силуэт, но всё как назло смешивалось и рябило. Он продолжал вторить: «Всего минута… Чтобы просто узнал…» – и тут увидел бармена. – Извините, – попытался он перекричать музыку. – Вы знаете Чон Хосока? Он сегодня собирался сюда. Бармен как-то недоверчиво покосился на него. Оценивающе оглядел с ног до головы и с опаской произнёс: – А вы ему, собственно, кто? Юнги заробел. Кто он ему? Этот вопрос вгонял в тупик. А ещё в тупик вгонял этот хмурый взгляд, который, словно детектор лжи, пытаясь увидеть Юнги насквозь. В груди закралось еле ощутимое волнение. – Я его друг… Очень хороший друг, – ответил Юнги, почему-то стараясь выглядеть как можно убедительнее. Бармен прищурился, медленно натирая бокал, и всё же ответил. Юнги навострил уши, чтобы ничего не упустить из-за музыки. – Чон Хосок, если вам так нужно знать, уже давно уехал с Чонёном и сейчас наверняка спит с ним. Так что вы опоздали. – Что? – посмотрел на него широко раскрытыми глазами Юнги, ощущая звон в ушах. Ему ведь послышалось? Да, послышалось, эта ужасная музыка во всём виновата. – Что вы сказали? – Я сказал, что ваш «друг» уже трахается с другим парнем. Что-то не ясно? Нет. Нет, он снова ослышался. Трахается? Это какой-то клубный сленг? Хосок ведь не может спать с кем-то, кроме Юнги. Он ведь говорил, что будет отрываться в клубе… Этот парень… Странное название контакта… Спит с парнем… Да что, чёрт возьми, всё это значит?! Юнги точно спит. Ему нужно покурить. Или выпить. Или напиться. Или спрыгнуть с огромной высоты. Юнги нужно что-то сделать, срочно что-то сделать… «Где сейчас, блять, Чон Хосок?!» – Кажется, вас это несколько встревожило? – И давно… – Юнги поднял на бармена неожиданно полные слёз глаза. – Давно он спит с ним? – Без понятия. Но познакомились они где-то полгода назад. Полгода… Юнги перестал ощущать пол под ногами, но стал ясно ощущать, как его будто кромсал внутри кинжал. Полгода спит с кем-то… У Юнги что-то в горле клокотать стало. Его скоро вырвет. Злость. Бешенство. Обида. Ещё секунда, и Юнги упадёт на колени и закричит. Хосок услышит его? Хосок придёт? Где, мать его, сейчас этот чёртов Чон Хосок?! Юнги перестал дышать. Он вдруг представил, как прямо сейчас, в эту секунду, Хосок входил в какого-то парня, вдавливал в кровать не его, Юнги, а какого-то левого человека, с которым, по сути, сейчас должен был отрываться в клубе. Так почему же… «У меня много знакомых оттуда». – Не верю… Не понимаю… – Может, вам налить? Вы совсем бледный. – Почему?.. – Виски? – Почему?! – закричал Юнги и окончательно осознал, что внутри него дыра. Дыра ревности, злости и разбитой любви. Любви, втоптанной в грязь. Дыра в Юнги, втоптанного в грязь. Юнги не слышал больше, что говорил бармен, потому что уже бежал из клуба. Не чувствовал дрожащих ног, добегая до машины, открывал, обдуваемый ледяным ветром, с третьего раза дверь и садился внутрь. Закрывался, словно параноик, и обхватывал голову руками, пытаясь спрятаться в руле автомобиля. В мозгу была чёрная дыра, и она засасывала Юнги всё больше с каждой секундой. Юнги чувствовал себя преданным. Никчёмным. Брошенным. Он зажмурился до белых бликов перед глазами и вздрогнул всем телом. Словно раскаты грома, из него выходили судорожные вздохи. Первый. Второй. Начался дождь, когда первые слёзы упали на обивку руля. Юнги задыхался. У него не было сил, чтобы остановить истерику. Влюбился… В салоне раздавался громкий судорожный плач. Всё вне машины застывало, в том числе и время. Время, которое Юнги потратил на безответную любовь. Рядом, на пустом сидении, зажужжал телефон, но Юнги его не услышал. Он продолжал тянуть свои волосы и вновь и вновь повторять, падая в пропасть всё глубже: – Влюбился… Спит с парнем… Влюбился… Один… Телефон затих и безнадёжно погас. Больше этой ночью он не загорался.ВЛЮБИЛСЯ, СЛОВНО ГЛУПЫЙ РОМЕО
14 июля 2018 г. в 08:21
– Твоя мама не беспокоится о тебе? – риторический вопрос, так как Юнги хорошо знал ответ.
– Беспокоится, конечно. Но какое мне дело? Учёбу я прогуливаю грамотно, так, что меня не могут отчислить, – отмахнулся Хосок, вытаскивая лук и откидывая его на край тарелки. Он с отвращением на лице фыркнул: – Зачем ты вообще добавляешь сюда эту гадость?
– Затем, что я люблю эту гадость.
– Но не жареную же! – возмутился Хосок так, будто Юнги совершил что-то аморальное, и откинул ещё один мелкий кусок в сторону. Юнги усмехнулся, подходя к чайнику и включая его. Вдруг очень захотелось чая.
– Кстати, – сказал он, подтянув вверх сползающие очки, – ты куда вчера ночью пропал?
– Когда? – переспросил громко Хосок, не услышав тихого голоса Юнги из-за шума кипящей воды и продолжив выковыривать лук.
– Вчера ночью, – повысил голос в ответ Юнги и нахмурился, вспомнив прошлую ночь и приснившийся ему кошмар. «К чему он был? Я вроде не пил вечером», – думал он, хорошо зная, что обычно такие картинки он видит, когда напивается перед сном.
Хосок тем временем отобрал весь лук и теперь за обе щеки уплетал еду. Но когда Юнги повторил вопрос, он перестал есть и задумался.
– А, я был у Намджуна!
– Ночью? – поднял одну бровь Юнги.
– У него много клиентов было намечено на день, да и у меня пары. А нам нужно было срочно обсудить мою будущую татуировку.
– И из-за этого ты наплевал на необходимость высыпаться?
– Именно.
– И даже меня оставил одного… – как бы про себя пробубнил Юнги, уже наплевав на слезшие очки. Хосок тем временем вновь перестал жевать.
– Эй, ну ты чего.
Юнги не смотрел на Хосока, но слышал, как тот поднялся с места, медленно подошёл к нему, скоро оказываясь вплотную, и потянулся руками к талии. Сердце, как и каждый раз, подпрыгнуло до гортани. Юнги всё никак не привыкнет.
– Не сердись, малыш. Мне было тяжело покидать тебя ночью.
Невесомое касание губами макушки, и Юнги уже млел. Таял, будто лёд на солнце, и хотел срочно охладиться. Чай ему уже был не нужен. Хосок обнимал за талию и, как бы намекая, тихонько постучался лбом о лоб Юнги. Ему ничего не оставалось, кроме как поднять податливо голову и отдать губы в плен. Ладони невольно опустились на руки Хосока: сильные, способные защитить. Юнги вспоминал, как Хосок ночами обнимает его со спины, и пожелал, чтобы день срочно сменился ночью. Будто он умрёт сейчас без этого – без объятий Хосока.
Хосок медленно, дразня смял губы Юнги и улыбнулся в поцелуй.
«Если бы я не узнал, что он тоже живёт в Сеуле, не встретился с ним вновь после свадьбы, то было бы всё это? Ощущал бы я по ночам чужую грудь своей спиной? Извивался бы под чужим телом? Влюбился бы я? – Юнги мелко вздрогнул от своих мыслей. – Влюбился? Да, ты влюбился, словно глупый Ромео, Мин Юнги».
– Так… а что за татуировка? – спросил он, всё ещё ощущая затуманенность в голове. Хосок выпрямился и довольно улыбнулся.
– Потом увидишь. Она будет бомбезная, – он многозначно подмигнул и, оставив поцелуй на упавшей на лоб Юнги прядке, удалился к столу. «Еда!» – мог прочитать Юнги в его вечно голодных глазах.
«Что бы было, если бы он не предложил мне переспать тогда? – забвенно думал Юнги, уже совсем позабыв о чае. – А ведь я чуть было не упустил эту возможность, этот комок кошачьей шерсти – мягкий и наглый. И соблазнительный, конечно же...»
Юнги вспомнил ту ночь, когда Хосок впервые прятался у него от повседневных проблем. Точнее, от неприятелей, которые уже успели оставить на нём пару ссадин. Юнги ощущал себя медсестрой поневоле, и выходило у него очень плохо. Он даже не знал, есть ли у него дома бинт. Оказалось, что осталось с незапамятных времён несколько жалких клочков.
Хосок не был пьян, не был зол или что-то подобное. Он был серьёзен. В его взгляде Юнги читал что-то устрашающее, но не менее завораживающее. Его тянуло. Его тянуло давно, но он запрещал себе сознаваться в этом. Они родственники. Хоть и далёкие, но родственники, а лишние проблемы Юнги не нужны.
Однако Хосок об этом даже не думал. Он просто опрокинул в один момент Юнги на диван и долго, испытующе смотрел ему в глаза. Нет, Хосок не был пьян. Поэтому Юнги не понимал, что им двигало.
– Это неправильно… – тяжело сказал Юнги после глубокого поцелуя, который Хосок без разрешения украл у него.
Хосок лишь усмехнулся, заводя ледяную ладонь под футболку Юнги.
– Всё в этом мире неправильно. – Он придвинулся к самому уху, нашёптывая прямо в него так, что Юнги захотелось испепелиться: – Так что сдайся.
Юнги сдался очень быстро, потому что не только его тело, но и душа сильно изголодались по теплу. Тело хотело Хосока, и душа хотела Хосока не меньше.
«Если бы не та ночь, он бы больше не приходил ко мне», – грустно подумал Юнги, наблюдая за жующим Хосоком. Лоб ещё горел от недавнего прикосновения. Настроение Юнги было приподнято, и он даже надумал заняться работой, но вдруг телефон Хосока, что был мирно расположен неподалёку от своего хозяина, начал надоедливо жужжать. Хосок и Юнги одновре́менно вопросительно посмотрели на него. Юнги разглядел наименование контакта и вскинул брови. «Клуб». Что за странное прозвище?
Хосок помедлил некоторые секунды и посмотрел на Юнги, как бы спрашивая, можно ли ответить.
– Давай уже, – нетерпеливо отрезал Юнги, а сам подумал, когда это Хосок стал таким вежливым, чтобы ждать разрешения.
– Йоу… Сегодня? У меня пары завтра, мне надо выспаться… – Юнги иронично посмеялся после этих слов, а потом подумал: «Неужели знакомый приглашает ночью оторваться?». – Давай завтра, а?.. Да, угадал, у меня дела ночью: я лечу воевать в Ирак. Да, договорились. До скорого.
Хосок закончил разговор, и скоро телефон вновь оказался на столе. Юнги стало очень любопытно, и он не скрыл этого:
– Не знал, что «Клуб» – это имя. – Хосок засмеялся, а Юнги продолжил: – Кто это так отчаянно пытался тебя украсть этой ночью?
Хосок отмахнулся.
– Знакомый с клуба. Я просто его имя не могу запомнить и всё время забываю записать. Вот он и зовётся у меня «Клубом».
– И он приглашал оторваться?
– Ага. В том же клубе, где мы познакомились.
– В каком это?
– ...В «Кровавом драконе», – ответил Хосок после небольшой паузы. – У меня много знакомых оттуда.
Юнги понимающе кивнул. Сразу вспомнил свой первый и последний поход в клуб с друзьями ещё в студенческие годы. Тогда он сильно напился и его вырвало, пока он танцевал среди остальных. Больше Юнги и видеть клубы не может. В компетенции его с тех пор только бары.
– Значит, высыпаться будешь этой ночью?
– Ага. С тобой вместе, – довольно подмигнул Хосок, и Юнги с радостью осознал, что этой ночью вновь ощутит это горячее тело, которое прижимает вплотную и которое так не хочется тревожить по утрам.