Одуванчик слишком быстро стал белым

      Одуванчик Дэли не может поверить в то, что все это правда. Он смутно помнит, как его подхватил старший братик, когда тот чуть не выпал из отцовского окна. И его искривленное звериными чувствами лицо.       Он помнит слезы, что текли из-за дыма горящего вокруг мира, слугу, что пытался отвернуть его от этой картины. И выставленную на публику отрубленную голову совсем недавно такого дорогого и незаменимого отца. А ещё невероятно сильно сияющую корону на голове брата Вольфганга. Но как же так может быть? Это же невозможно, его отец ведь всегда был таким идеальным, почему теперь не он король?       Никто ничего не объяснил. Никто больше не приласкал и не обнял. Он больше не чувствовал. Ни попыток утешить от брата, ни похлопывания по плечу Шина, ни ласок Сиза. Что же происходит, когда же его разбудят. Что это за шепот за спиной? Что это за люди, за плачущая старушка в толпе, за крестящаяся мать с младенцем? Неужели королевскую семью не приветствуют с улыбками и смехом?       У него появилась огромная комната в отдаленной части замка. Он постоянно ужинает с братом, ставшим королем, и его фаворитом. И не осознает, что это все больше из жалости, нежели любви. Как и не осознает то, что уже два года он вбегает в зал заседаний, прерывает беседы и зачастую ставит договоры на грани срыва. Но ведь братик никогда не прогонял его, никогда не отрывал от себя и лишь одаривал печальным взглядом.       Мальчик Дэли молится, молится каждую ночь, прося вернуть ему Тео и отца. Тихонько всхлипывает и с благоговением смотрит на звёзды, а после вновь вскакивает в холодном поту, увидев во сне на сияющем полу смешавшиеся кровь с вином.       Слуги в пятый раз идеально вычищают зеркало, а Дэли так и не понимал, что это действительно его серые пряди волос, что это его тусклые глаза смотрят с той стороны. Принц тихо плачет в своей комнате, приставив к двери опрокинутый сундук и съежившись в углу кровати. Ему страшно и одиноко, он устал от бесконечных кошмаров того злополучного дня. И, кажется, ни обитые мерцающими драгоценностями костюмы, ни позолоченные коридоры и мебель не могут скрыть его мертвенно-белую кожу без того драконьего оттенка, которым славятся члены королевской семьи.       Мальчик Дэли разрывает рубашку и исцарапывает плечи в кровь, что никак не останавливается. Он кричит, пытается выгнать прислугу и уничтожить семейный портрет в центре зала. Он не понимает, почему же не может больше радоваться и быть, как все.       Указом короля были уничтожены все доберманы в столице, лишь в одном подвале за семью замками держат два десятка этих псов. И Дэли находит его. Видит тех тварей, что тогда разорвали отцовского слугу на его глазах. И в бледных глазах загорается безумный огонь.       Ах, эти скулящие псы. Ему начинает нравиться. Мальчик Данделион не до конца понимает, что происходит, он лишь научился чему-то новому спустя столько лет. И ощущение власти над этими дрянными тварями в своих руках наполняет его силой, одаривает невероятными эмоциями. А после всего златовласый принц как ни в чем не бывало набросит кружевную сорочку и аккуратно закроет дверь, за которой останутся бездыханные истерзанные трупы. Ему начинает нравиться.       Принц ненавидит их. Ненавидит игрушки и цветы. Ненавидит все, что было тогда в той комнате. Ненавидит отца и ужасается от собственных мыслей. Исцарапывает его портрет, а после вздрагивает, плача, сидит перед ним и прикладывается щекой к нарисованной руке.       Принц помнит бокал в руках отца. Принц хочет крови, настоящей, ведь тогда это была она, отчего же ему нельзя. Вкус яблочного сока слишком скучный и сладкий, наследник трона можем позволить себе каприз.       Слуга подносит бокал нектара, но это совсем не то. Он уже поглощён мечтами о желанном напитке, алом, солоноватом, а от фантазий так сложно отказаться. Стеклянная посуда разбивается о руку принесшей ее, вскрикнувшей от страха и боли. Из ран с вонзёнными в них острыми обломками течет она, такая желанная и чудесна. Мальчик Дэли плачет, молит прощения. Слизывает струйки крови, стараясь загладить вину. Клянётся, что не хотел. А прислуге велено королем терпеть, терпеть и стараться не усугубить состояние пятого принца.       А ему стыдно и жалко. Он ненавидит себя за это. В темной комнате, всхлипывая и воя, принц Данделион разбивает о свое тело фужеры и опустошенных бутылки вина, раздирает ноги, бродя по осколкам. А с подбородка стекают слезы вперемешку с кровью.       Он начинает понимать, что все о чем-то шепчутся за спиной, что все что-то знают. Только вот что именно? Почему король так снисходителен к нему? Почему же он все также непоколебимо прерывает собрания и пускает восемнадцатилетнего мальчишку к себе на колени, что-то рассказывая о младшем брате, а все вокруг лишь опечаленный кивают?       Псари обо всем давно догадались, теперь в подвале всегда есть пара игрушек для обезумевшего принца. Он научился подчинять их всего за пару секунд, изматывать, а после душить голыми руками. Он уже совершенно точно не понимает, что же чувствует. Лишь ловит секундное наслаждение, а после выпускает мертвое животное, с ужасом разглядывая ладони.       Данделион Голденрейнольд не узнает своего лица в этом чертовом зеркале и опрокидывает его на пол. Не может такого быть, его волосы всегда были золотыми, его взор всегда был ясным. Его просто кто-то подменил.       Принц хватается за голову, судорожно глотает воздух. Вокруг голубых зрачков — красное полотно. Мокрое. Щеки заливают слезы, детские и невинные. Их слишком много, он захлёбывается, ему нечем дышать. Принц кричит, воет, плачет и зовет. «Папа, папочка, что ты наделал?! Где же мой дорогой Тео?»       Изодранные шторы бьются и плачут вместе с мальчиком, что метается по комнате, столько раз залитой кровью. Он устал, ему плохо, он не хотел так жить. Маленький принц, светлый одуванчик, чей тонкий стебель изодрали до неузнаваемости. Истошный вопль, вырвавшийся из груди захлебывающегося принца, вдруг прервался и обратился в детский плач. Такой тихий и искренний, жалобный.       Дэли вытер позолоченным рукавом лицо, с ресниц упали последние слезы. Ветерок, залетевший в комнату из окна, по-матерински поглаживает побелевшие волосы. Пушистые и будто невесомые. Расцветший одуванчик вот-вот разлетится, как будто и не было того чудного времени на земле с желтыми лепестками. Дэли больше не улыбался. Наверное, он так не делал с того самого злополучного дня в этой самой комнате. Теперь здесь стоял взрослый принц Данделион, уставший и замученный. Теперь его уже никто не спасет.       Он хватается руками за голову, голубые глаза ничего не видят. А тело падает. Он споткнулся, оступился, так нечаянно и нелепо теперь летит вниз. Раз… Два… Три… Так много времени, чтобы подумать. Чтобы вспомнить то, каким было детство. Несмотря на такое количество лжи, оно ведь было светлым, да? И мальчик, что не ведал правды, был радостнее. Золотой одуванчик.       Король склонился над телом брата. О, как же желанна и в то же время ужасна была эта смерть, что он так долго мечтал отложить. Принц Дэли лежал, устремив взгляд в чистое небо. Спокойный, будто ничего и не произошло. Клумба отцветающих одуванчиков, пропитанная кровью, какая жалость. И только ветер продолжал невозмутимо трепать седые волосы принца. Одуванчик слишком быстро стал белым. Одуванчик слишком быстро отцвел.