Кровные узы

Неприятное пощипывание, и на ткани образовалось маленькое алое пятнышко. Из-за бордового цвета оно было практически не заметно, но Плащ с упорным рвением стал его затирать. Эти пятна в последнее время зачастили появляться. Редкие лучи солнечного света доходили до стеклянной обители артефакта, играя отблесками на золотых крыльях-застёжках. И откуда в этой пыльной тюрьме взялась кровь? Внезапный шум отпугнул столь любопытные размышления по этому поводу, и Плащ, навострив воротник, прильнул вплотную к стеклу. Странный человек бродил между полок и витрин, с интересом рассматривая их. Волосы были взлохмачены, лоб покрыт испариной, кое-где виднелась уже почти запёкшаяся кровь, спина в напряжении, словно вот-вот что-то случится. Потрепало этого мага славно. Когда он проходил мимо стеклянного шкафа, то на мгновение задержался, явно удивлённый парящим элементом одежды. Этот острый изучающий взгляд стал для артефакта секундным началом их знакомства, а звук разбитого стекла, который раздался спустя несколько минут, даровал освобождение от скучного томления в этой пыльной камере. *** Бархатная ткань по-собственнически укрывала плечи, которые сутулились от накатившей усталости. Даже слегка сжимала их, даря безмолвную поддержку своему хозяину. Плащ не помнил, сколько уже прошло времени с тех пор, как он впервые укутал собою мага, как впервые поднял того в воздух. Ему казалось, что Стивен Стрэндж был с ним всегда. — Вы ему приглянулись. Он выбрал вас. Так легкомысленно. Да, легкомысленно было бросаться в бой на помощь этому неизвестному, чей кошачий взгляд обладал немыслимой остротой и харизмой. Но для артефакта, имеющего помимо разума ещё и честь с достоинством, а также чувство благодарности, бездействие в этой ситуации стало бы пятном, которое намного хуже кровавых капель. Мужчина только что вернулся из Камар-Таджа, где Вонг и другие мастера решили затеять массовую уборку. Усталость выразительно читалась на лице мага, а в голове витала мысль о том, что в ближайшие несколько дней в Катманду доктор не вернётся. В последнее время в мире было спокойно. Подозрительно спокойно, и это спокойствие было сравнимо с ровной гладью воды в океане перед появлением волны-убийцы. Доктор это понимал и всё больше времени проводил за чтением известных только ему одному книг. Даже левитирующий артефакт старался не тревожить хозяина в такие моменты, а лишь иногда наблюдал издалека. И не скрылось незамеченным от него то, что при отрабатывании новых заклинаний, руки Стивена тряслись сильнее, чем обычно. В последнее время Плащ стал замечать, что слишком много происходит совпадений. Раньше ему казалось, что это лишь случайности, когда кровь мага в бою постоянно впитывалась в алый бархат. Но это происходило не только из-за того, что была спонтанно задета кровоточащая рана. Любой мелкий порез отображался на ткани в виде пусть и незаметного, но кровавого пятна с щиплющей болью. И когда однажды за приготовлением ужина из-за тремора рук доктор порезался, Плащ окончательно убедился в своих подозрениях. Между ними действительно существует не просто магия, связывающая артефакт и его хозяина, а нечто большее. Их связывают души. И будто в знак доказательства, когда его хозяин в очередной раз имел неосторожность повредить себя при работе с ножом, артефакт аккуратно укутал истерзанные, покрытые шрамами, руки, слегка их сжимая, но не задевая раны. На одном из расправленных уголков ткани появилась едва заметная тёмная точка. И в тоже время из пореза появилась первая капля. Отражения друг друга. Стивен лишь удивленно рассматривал образовавшееся пятно, не понимая, почему он раньше не замечал подобного. И только он хотел что-то сказать, как Плащ резко отпрянул от него и улетел в другую комнату. Через минуту вернулся, таща старый фолиант, который он благополучно "одолжил" у Вонга. Тяжёлая книга с нечитаемым названием громко упала на гранитный стол. Её обветшавшие страницы хранили тайны свойств магических предметов, душевном единении, его проявлениях среди людей. Несмотря на то, что Плащ почти не помнил своей первой жизни, где-то внутри него таилось осознание, что он гораздо ближе к людям, чем к вещам. Это были последние дни мнимого затишья.