Майор и русалка

Майор Филимонов ненавидел март. Промозглый, стылый, продуваемый яростным ветром. Еще и на подарки для девчонок-диспетчеров скидываться, но девочки хотя бы стол накроют. А весь месяц снимать со льдин идиотов-рыбаков - то еще удовольствие. Уже и штрафы ввели, и объявления развешивали, и в новостях трубили - без толку. Лезут и лезут на лед. Бессмертные, мля. Рядом плеснуло, и майор шагнул назад, от волны. Потом понял, в чем дело, включил фонарь и высветил под водой длинное тело, синюшные руки, светящиеся глаза. Так было всегда - сначала подплывал, осматривался, и только потом сильным рывком выволакивал тело на берег. Хвост обычно оставлял в воде, так что майор толком не знал, какого роста его... допустим, знакомый. Не другом же его называть, и не товарищем. Друзья - это когда в огонь и в воду, товарищи в расчете служат... Хотя, если на то пошло, "в воду" - как раз про него. Они всегда здоровались за руку. Молча, по-мужски крепко. - Не боишься, что увидят? - Сейчас туман ляжет, - пожал плечами гость. - Да и потом, вся твоя смена спит. - Откуда знаешь? - А иначе ты бы не торчал на берегу впотьмах. - Тоже верно. Помолчали. Майор закурил и глубоко затянулся, выдыхая дым на гостя. Тот сам курить не мог, но запах табака любил, тем более, что Филимонов покупал себе дорогие, качественные сигареты. Он никогда не экономил на кофе, табаке и снаряжении. - Что смурной такой, человече? Гость улыбнулся, обнажив два ряда острых, кривоватых зубов. Филимонова передернуло - не от этой улыбки, к ней он привык, а от вида голых плеч и рук на морозе. Тянуло набросить на собеседника термоодеяло и срочно поставить капельницу с теплым физраствором. Знал, впрочем, что не нужно - этот прекрасно себя чувствовал в ледяной воде. Северная русалка - так, кажется, он представился при первой встрече. Тогда Филимонов был всего лишь Лешкой, было ему семь лет и он едва не захлебнулся, свалившись со старого пирса. Помнил, как уходил все глубже и глубже, как тускнело солнце, как уплывали последние пузыри воздуха... и как бледные руки утопленника подхватили его и потащили на поверхность. Он долго и мучительно отплевывался, лежа на берегу, а спаситель растянулся рядом, лениво хлопал по воде хвостом и жмурился на солнце. - Ты кто? - смог, наконец, выдавить мальчик. - Русалка. - А почему... страшная такая? - Так северная, - хохотнул спаситель и одним гибким, долгим движением соскользнул обратно в воду. В тот день мальчик решил, что станет спасателем. Однажды ему пришлось нырять к такому же созданию и резать сети, в которых запутались длинные острые плавники. Коллегам сказал, что помог тюленю. Обычному балтийскому тюленю. А то, что морда уж больно на человеческую смахивала - так это вода исказила. - Да знаешь... - майор тщательно растер кончик сигареты о влажный камень и по армейской еще привычке сунул окурок в карман. За бычки на сухом и жарком плацу под Красноярском салаг драли, как сидоровых коз. Именно там, в армии, он впервые увидел лесной пожар. - Н-ну? - Рыбаки задолбали, - вдруг честно признался Филимонов. - Дебилы, лезут и лезут на лед. Каждую неделю по пятаку вызовов. Вы бы их шуганули, что ли... Они суеверные, как бабки старые, и болтливые, вмиг разнесут, что со льда рыбалить опасно. - А нам за это - что? Я, между прочим, до сих пор хочу поглодать ручку маленького мальчика... - Ты мне это брось, - нахмурился майор. - Не шутки. - Нет, серьезно. Нам - что? - А что ты хочешь? Кого-то из них сожрать? - Например. - Черт... ну не могу же я просто так кого-то из них в воду бросить. - А ты не бросай, - снова оскалился гость. - Мы сами справимся. Не боись, одинокого сожрем, старого. - А как вы... - Мы чуем, - коротко, как отрезал. - Ты не переживай, может, так оно и к лучшему будет. Ам - и все. У вас тут, на берегу, сплошные мучения. - Ну это ты загнул... - Может быть. Так что, готов подпортить себе рапорт? Филимонов тоскливо вздохнул. Разговор этот повторялся не впервые, и всякий раз кончался одинаково. - Если не готов, мы все равно сожрем, ты же понимаешь, - вкрадчиво продолжила наглая тварь, - я чисто так, для протокола интересуюсь. Сам понимаешь, после зимы тяжело. А вы сытные. Майора снова передернуло от таких аргументов. - Для протокола... где нахватался? - У Литейного плавал. Там эти, - он положил ладони на плечи полочкой, - покуривают иногда. - А ты с ними... - майор замялся. Лезть не в свое дело не хотелось. - Общаешься? - Случается. Они мне креветок мешок, я им последние сплетни. - И много у вас сплетен? - А то! Недавно с югов приплыли злобные, как сто подводных чертей, нереиды. Говорят, у вас там какой-то мост строится, а им шум мешает, песнь любви не слышно, видите ли. - Ну, не вечно же его строить будут... - Это да, - гость облизнулся. Фиолетовый язык обмахнул клыки и снова спрятался. - Люблю мосты. С них люди падают. Снова помолчали. Майор давно знал о рационе русалок, но каждый раз вздрагивал, как впервые. Нелегко разговаривать с тем, для кого ты - еда. - Как ты нас рыбакам объяснишь? - прервал молчание гость. - Да что объяснять? Грелись на льду, допились. Там не только русалки из воды, там и слоники хоровод могли сплясать. У нас пьяными бреднями никого не удивишь. - Значит, договорились. Готовь гарпун, майор, - и, уловив недоумение, снова хохотнул, - изобразишь охоту на русалок для начальства. - Вас поймаешь... - Можно, почему. Некоторые пытались. Жили, правда, потом недолго... но пытались, а как же. Филимонов невольно скользнул взглядом по рваному плавнику на спине и кривому шраму от ключицы вниз, через ребра туда, где кожа начинала зеленеть и начиналась чешуя. - Закури-ка еще одну, майор. Уж больно у тебя дымило вкусное. Щелкнула зажигалка. На спящий город беззвучно ложился туман.