Как звёзды прописали

В последнее время Чону ощущает легкое покалывание в области грудной клетки, чуть ниже ребер, если быть точней. Но явление это редкое и в какой-то степени нелепое, потому как колет оно только тогда, когда Вон Юкхею оказывают излишнюю заботу, как со стороны прекрасного пола, так и не очень. Особенно парит ситуация с бывшими, которые вроде как и не бывшие, но об этом никто не знает. Но Ким-то знает. Без лишних подробностей, но вполне содержательно. Ему, кстати, раньше приходила в голову мысль познакомиться с баскетболистом поближе, дабы словить надежду отсутствия полного идиотизма в этой маленькой голове. И когда появилась возможность — вуаля! Китайский щеночек Хуан Сюси оказывается не таким уж и плохим человеком. Если честно, Чону приятно удивлен. И ему теперь вдвойне обидно за все те предрассудки, что витают вокруг младшего, как зимний снежок. — Блин, это что снег? В декабре? По-любому Марк порчу навел. Донхёк составляет Чону компанию, пока Юкхей получает всё ту же излишнюю заботу по случаю непредвиденной травмы. Сначала, правда, члены баскетбольной команды хотели сломать ему еще парочку костей, но потом решили обойтись мужскими гениталиями на гипсе и пожеланиями о скором выздоровлении. А вот девушки не устают предлагать зеленку в постель и уколы в попу, не меняя эту чертову пластинку каждый божий день. Возвращаясь к тем событиям недельной давности, из-за которых Вон Юкхей теперь чешет свою левую руку любой попавшейся под руку палочкой, необходимо отметить тот факт, что Чону здесь не причём! А может и причем, пока не ясно. История берет свое начало после тусы в доме чикагца, когда хозяева уже начинали откровенно сосаться, а всем остальным становиться стыдно. Чону помнит, что они с Юкхеем вышли на улицу. Помнит столб, дерево, ближайший магазинчик тётушки Ким и предложение согреться в каком-то баре. Чону точно помнит, что это был бар, но не помнит какой. Чону помнит первый коктель, а потом всё немного не ясно. У Сюси примерно та же фотоплёнка, только с небольшой поправочной: шёл, упал, очнулся — гипс. Кто, почему, зачем и как до сих пор остаётся загадкой, но факт остается фактом — у баскетболиста сломана рука. Но голова, к сожалению, на месте. Почему к сожалению? Не будь её на месте, не пришлось бы получать подзатыльники от злого Джехёна. — Чем тебе снег не нравится? Это же круто. — возвращаясь в любимое настоящее, Чону пытается воссоздать тот вечер по кусочком, дабы наконец понять, есть его вина в случившемся или нет. Но пока он только ловит бесполезные флешбэки и, как настоящая мать, оказывает пострадавшему ребенку необходимые знаки внимания. — Ни в декабре! Ни в Корее! — только бурчит Донхёк и пытается сильнее укутаться в большой и мягкий шарф, заботливо сплетенный им самим же. — Господи, к нему столько внимание, как будто он на десятом месяце беременности. Может пойдём уже внутрь? Холодает. — Я подожду Юкхея, можешь идти. — прежде чем Донхек успевает высказать свое язвительное «ого~», Чону очень громко чихает, да так, что слышно в соседнем селе. Комментарии становятся излишне, а пара тёмных глаз наконец обращает на них внимание. — Прошу прощения. Юкхей не заставляет себя ждать, как и не понятно откуда взявшийся Доён, что не упускает возможности кинуть шуточку про отмороженные яйца. — Итак, дорогие мои, я всё обдумал и решил ещё раз использовать гипноз! — Опять? — Чону может только помолиться, так как пару дней назад всё это закончилось старорусскими пословицами, прошу заметить, на русском языке. — Может есть другие варианты? — Не опять, а снова! Однако в твоем голосе столько надежды, что мне тебя даже жаль. Совсем немного. Так что будь по-твоему, есть ещё вариант. После того, как выяснилось о кратковременной потере памяти у обоих свидетелей происшествия, все сначала поржали, а потом поплакали, так как Юкхею ещё больше досталось от Джехёна за абсурдность данной ситуации. Одно дело, если бы младший не был виноват и была возможность винить кого-то другого. А другое дело, когда китаец сам себе руку сломал, допустим, пьяным грохнувшись с кровати. Естественно, вариант, где Юкхей совсем не виноват и получать тумаки не обязан, выглядит для него куда более презентабельно, чем тот, где ему до скончания веков будут припоминать эту маленькую оплошность. И давайте будем честны, какой индивид, блин, не захочет узнать, что с ним случилось в минуты пьяного угара, особенно с таким исходом. Потому был введен временный режим «пупсики Холмса» под руководством скучающего Доёна и его приспешников, которым палец в рот не клади, дай поиграться с чужими нервами. Вот и сейчас Хэчан развесил свои ушки, готовый вновь ставить на людях эксперименты и, в принципе, весело проводить время. — Мы пробовали снова вас напоить. — Ага. — Сломать правую руку Юкхея, чтобы воссоздать события. — Еп. — Гадали на кофейной гуще. — До сих пор не понимаю зачем. — Пробовали гипноз. — Не напоминай… — Но не пробовали воссоздать события целиком. — Пробовали, — отмечает Юкхей, — мы с Чону ходили к дому Джонни и пытались построить тот же маршрут, но всё как в тумане. — Но вы наверняка не опрашивали свидетелей! — не то, чтобы Чону не улавливал к чему ведет Доён. Его чувство самосохранения просто орет о возможных последствиях. — Ватсон! Будьте любезны освободить место в своем графике для частного расследования. Мы окунемся в круговорот событий, мой маленький друг! — Что вы, Холмс! — Хэчан всегда рад поучаствовать в какой-нибудь заварушке, особенно пока Марк Ли занимается самобичеванием и прокрастинацией, не трогая его по пустякам и без. — для Вас хоть курнуть угарный газ! — Замечательно! Но давайте обойдемся без психотропных.

⏮

Чону считает, что выходить в декабре в осенней ветровке было очень тупо, но что нас не убивает — делает сильней! Потому через какое-то время Юкхей заставляет старшего согреться и забыть о трясущихся зубах. Звучит двусмысленно, но Киму по барабану. Он бегает в догонялки по детской площадке, вот уже третий раз скатываясь с горки, ему сейчас вообще на всё по барабану. Он рад, что Тэн добился своего и теперь не будет докучать его историями о возможном счастливом будущем и тупом Джонни. Теперь стоит привыкать к историям о счастливом настоящем, но всё ещё тупом Джонни. Это весело — любить кого-то, думает Чону. По крайней мере, с Юкхеем наверняка не пришлось бы скучать. Данная мысль сбивает его с толку, ну, а с ног сбивает кое-что потяжелей. — Ой, прости! Что же ты так резко останавливаешься! — Вон извиняется раз двести и осторожно поднимает старшего с земли, отряхивая одежду от прилипшей грязи. Но вместо того, чтобы разозлиться, Чону начинает истерично ржать. И младший его в этом подхватывает.

⏭

— Значит, вы как два дебила ржали на всю улицу темным вечером? — делает свои превосходные умозаключения Доён, как бы улавливая смысл почти во всех бесполезных событиях. — Почему никто не вызвал полицию? — Кстати, о полиции! — воодушевляется Донхёк. — Слышали? Тут неподалёку на гей-бар облава случилась. Наводка была от какого-то чувака, который рассказал, что там в коктейли всякую дрянь мешают. Столько геев полегло, жесть. — Ты не те новости смотришь. — хотя Чону не против самопознания. — Да, и не той жизнью живу. Спасибо, мам! — Хек ехидничает, но ничуть не обижается. Ему, в отличие от некоторых, нечего скрывать. Хотя и тут исключения бывают.

⏮

Проходя мимо одного и того же столба, Чону задумывается о том, вернутся ли они сегодня домой. Не сказать, что оба — демографические кретины, но путь назад найти, оказывается, не так уж и просто. Самое интересное, что в квартиру американца путь им тоже заказан. Это стало ясно после трех попыток пойти в противоположном направлении, собирая все углы по порядку. — Нет, — сдаётся Чону, — мы точно заблудились. — Да ладно, хен! Мы почти дошли, я уверен! — не унывает младший, ему по статусу не положено. — Ты тоже самое двадцать минут назад говорил! — Чону уже почти как стеклышко, и это ему не нравится. В том плане, что с Юкхеем легко, но пьяным ещё легче. Вот не было бы порой этой дикой неловкости и можно было бы изрекать анекдоты про старые трусы или хуже того, про знакомство с тещей. — Ты, наверное, замерз? Давай зайдем куда-нибудь! Вот туда, например… — Юкхей пальцем тыкает в первое попавшееся заведение и по не счастливой случайности натыкается на некий бар с весьма экстравагантным названием…

⏭

— Ну не помню я названия! — как и Юкхей, Чону пытается найти в черных дырах своей головы, хоть какие-то зацепки. Даже просто букву от «а» до «я». И что странно, название буквально вертится на языке, но в памяти так и не всплывает. Конкретно в тот момент, на улице возле бара, Чону хотел лишь согреться, а Юкхей, если уж быть честными, залипал почти всю дорогу на старшего, не обращая внимания на всякие названия наркопритонов. А мысль о том, что их общая амнезия может сказать спасибо той жидкости, что подавалась с зонтиком в том самом баре, о котором никто ещё ничего не знает, посетила их в момент поедания уличного пирожка с картошкой, что, в свою очередь, навел на мысль об общем отравлении. Других вариантов почти не остается, так как остальные парни, даже при полном угаре, помнят вечер у Джонни идеально. Они ходят кругами, заглядывая в парочку баров и кафешек, выходя оттуда с пивком, но без зацепок. Кормят голубей в парке, фоткаются на фоне постера очередного айдола, просто потому что Лукасу очень надо. И когда китаец буквально ловит в отражении этот прекрасный карий взгляд Джексона из Гот7, в его зрачках буквально поблескивает яркое название…

⏮

— «На языке вертел»? — Чону читает вслух название бара, ярким неоном выведенное прямо на двери, и считает, что у хозяина явно плохо с воображением… или чем другим. Но желание выпить горит в башке красной лампочкой, как и нос от пронизывающего холода. Больше, чем неординарное название, удивляет отсутствие охраны или ресепшена. Заходишь, а перед тобой коридор из «Сияния» и одна единственная дверь в конце. А оттуда раздаются биты заглушенной музыки. Любопытство и сжимающееся очко борются друг с другом, заставляя задержаться в коридоре еще на некоторое время. Но любопытство берет вверх, вместе с приятным запахом ванили, витающем вокруг. Внутри темно и жарко. Движуха и фонтаны шампанского окружают со всех сторон, а на пилонах танцуют обворожительные, подкаченные… мужики. И в этот момент всё встает на свои места. Как и мозги Чону, согласившего «куда-нибудь» зайти. Вашему вниманию представляется гей-бар! Со всеми оттуда вытекающими. Юкхей ягодичной мышцей чувствует нарастающее напряжение. Они смотрят друг другу в глаза и вмиг разворачиваются. У Чону уши горят, а у Вона щеки, хорошо в тусклом свете этого не видно. Не видно и людей, что неожиданно подкрадываются сзади.  — Ой! Какие котятки! — воодушевлённо заявляет двухметровый блондин, преграждая любые пути к отступлению, коих на самом деле один. Не сказать, что незнакомец вызывает страх и отвращение, но и на радужного единорога он тоже не похож. Потеряшки вымолвить и слова не могут, просто потому что не знают: стоит поблагодарить или все-таки ударить по яйцам. Но Юкхей только и успевает открыть рот, как к ним подходит другой завсегдатай бара и приглашает детишек, мягко говоря, побухать. У парочки Ким и Вон только и получает махать головами из стороны в стороны, как заведенные болванчики, всё пытаясь вымолвить заветное «мы пойдем, пожалуй». Но гуру сего заведения, они же драг-квин на полную ставку, не терпят отказов. Да и яйца под платьем у них еще имеются. — У нас скоро будет выступление! Вы обязаны остаться посмотреть! — Нет… мы… — пытается глаголить Юкхей, но выходит у него это не очень. — Мы случайно… — Ой да бросьте! У нас весело! А парочкам вдвойне! — улыбается один из творений коматозного искусства и тянет ребят прямиком к барной стойке, не забыв подмигнуть своим наклеенным крылом ресниц. У них и правда не так все плохо, как могло бы показаться. За исключением ужасных париков и перекаченных губ, в этом баре всё прекрасно. Мягкое освещение возле столиков и мерцание разноцветных лампочек на танцевальной площадке, прямо перед большой сценой, украшенной цветной гирляндой в честь наступившей зимы. Удобные большие кресла и круглые столики, чтобы ничего себе ненароком не отбить. Возможно, им и не стоит здесь находиться, но коль молодость не вечна, попробовать стоит всё. Особенно этот малинового цвета коктейль с радужным зонтиком. — Попробуйте этот махито, чтобы расслабиться. Мы не кусаемся… если, конечно, не попросить. — за тонной косметики сложно уловить эмоции, но в голосе явно нотки чего-то не очень приличного. Юкхей — более разумный на данный момент молодой человек, не спешит с принятием странных жидкостей, потому что махито зеленый вообще-то. Но вот Чону зачем-то уточняет, где выращивают красные лимоны и спешит напиток попробовать. Сия спешка со стороны корейца обусловлена лишь диким смущением. Он чувствует каждой клеточкой, как на него пялятся и старается не смотреть в ответ. А Юкхей под боком делает только хуже и одновременно лучше. Хуже — своим существованием, лучше — своим присутствием. И ему хочется немного заглушить работу шестеренок в своей голове, заставляющих Кима думать о возможных вариациях событий и вообще возможностях. Юкхей отбирает коктейль у старшего, начиная гундеть на всеми любимую тему: «Тебя что мама не учила…!», одновременно проверяя реакцию Кима на розовый махито. И когда Чону говорит, что это очень вкусно и ему стоит попробовать, Вон сначала раздумывает, а потом тянется пухлыми губами к стакану. Три пары глаз, если не больше, следят за реакцией китайца, выжидая многозначительный вердикт. Коктейль и правда вкусный, Юкхей даже умудряется блаженно промычать, на что бармен сия заведения только удовлетворенно кивает. — К нам часто попадают заблудшие души в поисках ответов, — начинает один из мадам, поправляя свои длинные локоны, чтобы ненароком не сожрать их во время разговора. — Но все в этом мире взаимосвязано, вы знали?! Если вы здесь, значит так и нужно. Значит вы обязаны посмотреть наше шоу! Когда великая актриса возносит свои кисти рук к макушке, делая из неё воображаемую корону, Чону почему-то хочет дать ей Оскар. В миг становится так легко, и всё вокруг становится таким интересным, что старший не стесняется поинтересоваться все ли тут геи? Странный вопрос, но ответ вовсе не удивляет. Здесь смесь бисексуалов и латентных геев под руководством геев-ветеранов творят любовь. Натуралы вряд ли сюда шагнут, если не боятся обратиться, ну, а эти двое не спешат выдавать себя, чтобы не казаться совсем уж идиотами. — А мы тут за друга выпить зашли. Так сказать, за упокой… ой, за счастье семейное, — тараторит Ким, в неожиданной для себя манере. — А еще у вас люстры прикольные! — Юкхей ему только поддакивает и из трубочки пьет очередную жидкость, слава богу, теперь напоминающую классическую водку. И если первые минут двадцать все идет гладко, то последующие часы проходят как нельзя охеренно. Чону успевает со всеми поболтать, потому что он душка и милый очень, а мужики падки на милых мужиков. Юкхей, стараясь держать старшего как можно ближе к себе, находит своих соулмейтов. Они танцуют под какую-то музыку и неважно какую. Поставь им церковный хор, они даже под него плясать будут. Ну, а королевы здешнего притона начинают казаться даже очень симпатичными. Чону просит советы по макияжу и ношению парика, а Юкхею рассказывают секреты успешного раздевания. И царило бы счастье да любовь, если бы не одно событие. — Наша Мама, — так зовётся хозяйка здешнего заведения, — прекрасно пьёт… Ой, поёт! И я хочу, чтобы такие душки, как вы, оценили её прекрасный голосок. — Сюза! — Чону уже буквально запомнил каждого поимённо и сам в шоке от своей новой сверхспособности, но Маргарит говорит, что это всё их волшебные коктейли. — Я бы с радостью посм… Договорить Чону не дает очень неожиданный полицейский налет. Настоящий. Юкхей видел такие только в кино и Ким, к слову, тоже, поэтому их реакция на «всем стоять, никому не двигаться!» была очевидна. Но стоило только подскочить и завести руки за голову, как их кто-то хватает. — Легавые! — низкий бас сообщил о нежданных гостях, и все, как таракашки, ринулись в разные стороны, не забыв прихватить с собой драгоценную алкашку. Чону посещает мысль, что алкашка не спроста драгоценная, но внезапная погоня думать немного мешает. Их тащит к запасному выходу Мишель, и Чону почему-то всё ещё это помнит. Помнит, что полиция это плохо и помнит, что с ним был Юкхей. Он хватает младшего за руку так крепко, как будто вот-вот потеряет и больше не найдет. А потом вдруг осознает, что держат крепко как раз его и тащат за собой как можно ближе. — Хён, не отставай! Бегут они, почему-то, по лестнице вверх и старший молится, как бы не пришлось им заниматься паркуром. У него колени слабые и суставы в дождик побаливают, ему мама запрещала по гаражам бегать. Поэтому у него дыхалки ноль, если честно, но что творит с людьми адреналин, вы бы знали! — Там щас здание внизу, прыгнем на него и свернем направо. Спустимся по лестнице и дальше пойдем дворами. — И Чону, почему-то, зарекается когда-либо вообще думать. Мишель похожа на бодибилдера и ей ловить людей легко. Черт дергает Юкхея подставлять свои ручки на тощую задницу Чону, но позволить прикасаться к ней другим мужчинам, он не может. Ким мяукает о том, что прыгать он не будет и щас пойдет сдаваться. Но Вон его уговаривает, обещает словить и еще три желания. Корейцу не смешно ни разу, но он младшему доверяет. Он знает — тот поможет. Потому прыгает. Спотыкается по пути и на Юкхея тупо валится. Конечно китайцу больно, но он мужик и всё стерпит. Особенно, когда Мишель орет под ухом о том, что пора сматываться, думать о каких-то синяках вообще не хочется. Всё это похоже на дишманский боевик и, честно сказать, это даже весело. Бегать по темным переулкам с переодетым мужиком куда веселее, чем смотреть сериалы по вечерам. Мишель прощается с ними на третьем повороте и говорит им скорее где-то затаиться. Камер возле бара нет, могут не ссать по поводу ранних утренних допросов. Но посидеть сейчас дома будет полезно. А еще говорит - стоит запостись мизинчиком и водой, а также ромашковым чаем. Предупреждает о сушняке и небольшой амнезии. Но этих двоих ничего не смущает, ведь так всё и бывает при похмелье, правда? Лучшим решением за весь вечер становится звонок в службу такси. Сказать водителю адрес проще, чем узнать у местного бомжа. Сообразить, где они, вообще не могут, но, славу богу, интернету и прогрессу. Они попадают домой к сестре Чону за секунды, так им кажется обоим. Она материт их и говорит о какой-то детской неразумности, Юкхей не знает что за слова такие. Но она никого не выгоняет и предоставляет пол и диван в гостинной. Просит блевать только в туалет и за собой обязательно убирать. Гадить в чужом доме неприлично. Юкхей обещает честно постараться. Усталость накатывает так же внезапно, как и желание поржать над случивщеся ситуацией. Их снова матерят, и ржать они начинают тиже. — Мне было очень весело. — Мне тоже. — Ты мне нравишься. — Ты мне тоже… Юкхей засыпает самым счастливым человеком на свете, а Чону чувствует легкость на душе. Утром китаец просыпается со сломаной рукой, а старший в обнимку с блестящим унитазом. И херово всем от того, что никто ничего не помнит.

⏭

— Что-то у меня мурашки по спине побежали, — Юкхей ершится то ли от холода, то ли от непонятного чувства дежавю. Но почему-то в голове возникает мысль о упущенном «важном», и становится даже как-то обидно вдвойне. — О! Это же тот бар, о котором я вам говорил! — Хэчан замечает странное название и огорожденную полицейской лентой дверь. — Херовое название, кто вообще сюда зайдет? — Я бы зашел, — говорит Доён, но затем добавляет, что чисто для научных целей! — Ну так что? Вы, случаем, не потерялись и не попали в этот бар, не выпили наркоту, которую они тут продавали под видом дорогой алкашки и затем не убегали вместе с переодетыми мужиками от полицеских? — О, так ты тоже новости смотрел! Юкхей и Чону энтузиазм Хэчана не разделяют и одновременно вертят головой. Они ведь не настолько удачливые, чтобы пережить нечто подобное? Старший ловит взгляд Юкхея и видит там дольки сомнения, но даже стоя прямо тут, память всё равно не возвращается. А значит — это не тот сценарий, что им нужен. — Нет, это точно не то место. — Правда? — Доён спрашивает с долькой грусти, потому что предположение было довольно интересное. Ну нет, так нет. — Куда дальше? — Можем поедим пойдем? — Хэчан предлагает наведаться в мак, и все только за. Изнурительное расследование поднимает аппетит, и поэтому три чизбургера в младшего спокойно влезают. Неясно сколько еще они будут ходить кругами, пока это всем не надоест. Но прогуливать пары всё равно другой причины нет, а просто так — не интересно. Жалко только одно — слова, что, к сожалению, вспомнятся не скоро.