Как звёзды прописали

— Где, в предложении «позови Джено» я пропустил 15 имён? — Я честно только Джено и Чэнлэ позвал! Отвечаю! Не сказать, что Джемин удивлен сложившейся ситуации, при том, что Марк вчера дал понять насколько глупо обращаться за помощью к Пак Джисону. Но ладно, если бы пришли пара лишних глаз, но не весь же ясельный! И пока Нана пиздит за это младшего осторожно в сторонке, остальные пытаются разрешить ещё не начавшиеся, но вполне себе возможные, конфликты. — Глаза не царапать, уши не кусать, ниже пояса не бить, Хэчан — ши. — младший фыркает, выражая свое недовольство в лаконичном «А чего сразу я?!», но на Марка всё равно поглядывает. Тот в ответ делает вид, что белая стена намного интереснее чьих-то мамкиных нравоучений и, что странно, старается вообще не отсвечивать. — А что насчёт целовашек и обнимашек? — Тэн шутит, но Тэиль сразу эту тему подхватывает, пропагандирует мир да любовь, за что тайцу конкретно прилетает. Когда Джемин с Джисоном возвращается со своего угла репрессии, младший запрягает Доёна пойти купить билеты. Идея не нравится никому, кроме что самого Доёна, потому всем остаётся только молится на что-то менее жестокое, чем американская резня перочинным ножиком. Возле кассы Джемин рассказывает старшему все потаенные этой встречи, а Ким только кулаком по ладони бьёт, понимая где тут собака зарыта. И вот тут то и начинается самое интересное. За едой отправляют Тэна, потому как тот с кредиткой Джонни скупает целые магазины, и в данной ситуации это то, что нужно. С ним напрашивается Тэиль, чтобы хоть как-то приуменьшить размер катастрофы, и Чону, которому вдруг захотелось чего-нибудь сладенького. В связи с чем, те узнают последние, что места для их восемнадцати задниц есть только на один сеанс. Доён оправдывает сложившуюся ситуацию тем, что на дворе декабрь и кошмары перед рождеством — это самое то! Джемин рассказывает, что все сеансы на что-то кроме «Того самого»* либо поздно вечером, либо рано утром. Конечно же, они по крупному пиздят, но суть от этого не меняется. — Мы потратили дохера денег на эти билеты, мы не может не пойти! — Да пошёл ты на хер! Раздели на 20 человек и сразу станет мало! Долю свою с процентами отдам, лишь бы эту чушь посреди дня не смотреть! — Не обижай «То самое»! Джонни возмущается больше всех, всячески пытаясь уговорить Тэна свалить с этого оскверненного места. Самое интересное, что таец, как представитель своего рода, обожает всё жуткое и страшное, но как бойфренд Ёнхо, играет роль испуганного ягненка (за что ему, кстати, не стыдно). Однако сбежать от настоящих людоедов не так то просто. Сначала ты должен обойти Джемина, а потом Доёна, в конце встретившись с боссом в лице милого Хэчана, тискающего тебя и всячески уговаривающего пойти на столь нравоучительный фильм. Последний пункт, к слову, — непроходимый. Однако американец не единственный, у кого сердце к такому не лежит. Есть ещё Юта, что держится пока молодцом, но всё равно не хочет смотреть ужастики, и Джехён, который никогда и не за что не пойдёт в кино на злых клоунов и аморальных психопатов. Бонусом Джон Чэнлэ со своим мнением. — Ты меня позвал в кино, чтобы испортить настроение? — сказать по-правде, китайцу всё равно на какой фильм идти, но не всё равно с кем. У них с Джисоном своя маленькая тайна, которая в последнее время заставляет Джона очень много думать, что не есть хорошо. — Ладно ладно, давайте не будем ссориться. — аура вокруг Чэнлэ так и орёт о его раздражительности, что своевременно замечает Тэиль. У него вроде как кредо по жизни — предотвращать конфликты, потому он спешит отвести тему личных предпочтений немного в сторону, — Это же так круто, пойти всем на ужастик! Море впечатлений! К тому же, при таком количестве народа даже страшно не будет! — Не зарекайся, — Хэчан мотает головой, как бы намекая на то, что самообман — вещь греховная. И не стоит недооценивать фильмы про тех самых «клоунов и аморальных психопатов». — мой друг после просмотра стал спать с открытыми глазами! Теён смачно материться про себя, потому как затащить Джехёна на этот сеанс становиться в триста раз сложней, а любые аргументы исчерпывают свои силы с каждым разом, как Ли Донхёк начинает открывать свой рот. В итоге всё возвращается к началу, с прибавлением в ряды «разумных и сознательных людей». А Джемин просто рвёт и мечет, ведь его план может накрыться, и никаких тебе приставаний в темноте и тайных взглядов. Никакой потери задней девственности. Потому что Джено пришёл смотреть фильм с Джисоном, у которого вот вот очко от страха сожмется. Вероятность того что футболист даст заднюю вместе с этим дитём несчастья очень велика и предпринимать нужно что-то в срочном порядке! — На сколько мне известно, таким людям как Хэчан свойственно всё преувеличивать! — для пущего эффекта дружелюбия На натягивает свою самую милую улыбку и, скрещивая пальцы, продолжает врать. — Я уверен, что будет не страшно! И возможно даже смешно! Прежде чем Ли успевает возразить, Джемин бьёт его в бочину, чтобы хоть как-то заткнуть. При этом никто на это даже не реагирует. Однако избавиться от источника неприятностей — одно, а заставить слона сесть на шпагат — другое. Потому приходиться пойти на крайние меры и тупо людей шантажировать. — В конце концов, вы же не хотите, чтобы я ОДИН пошёл на этот фильм и не расстроился ненароком, верно? Доён смеется и говорит, что раньше времени умирать не собирается, потому таща за собой Тэиля, спешит зайти внутрь зала. Куда уже Джисон утянул с собой Чэнлэ, выслушивая от того притчи о личном пространстве и каком-то там выборе. Тэён клянется, что получит по заслугам позже, но с помощью Хэчана всё же затаскивает своего парня на сеанс. Джено остается только удивляться смене настроения его новых друзей, но отказываться от такого веселья он не собирается. По словам Тэна, они с Джонни скоро присоединятся и даже страшно представить чем тот будет убеждать. В любом случае, переживать Джемину по-поводу скрытых взглядов в темноте не приходиться, однако этот день не то чтобы его история. После вечеринки в честь хэллоуина глупо было надеяться на то, что Чэнлэ больше не встретится с Джисоном. Особенно когда оба учатся на одном факультете. И не сказать, что китаец этим прям обеспокоен, но факт их недодружбы заставляет сжиматься нечто где-то между рёбер… ну и чуть ниже живота. Сначала Пак просто смотрел и это «сначала» продлилось где-то неделю. А потом он снова Чэнлэ напоил и всё снова повторилось. Только более забвенно. И уже после младший себе не в чем не отказал, как будто Джон давно со всем согласен. А Джон не согласен, далеко не со всем. Он просит отвалить, отстать, не доставать, не приставать, в конце то концов! Но младшего это только забавляет, потому что Чэнлэ всё равно под его напором сломается. Всегда ломается. Ломается, когда Джисон затаскивает его в пустую аудиторию для того чтобы немного поприставать. Ломается, когда в сранной туалетной кабинке тесно, но не менее возбуждающе. Ломается, когда во время ланча невзначай его касаются. Ломается, когда Джисон не обращает на него внимания. И вот последний пункт самый злоебучий, потому что стоит младшему куда-то пропасть, после его возвращения отказать становится ещё сложнее. Может показаться, что Чэнлэ бесхребетный и уже розочку свою давно отдал на растерзание. Но это пока единственная часть его тела, не тронутая вездесущими руками. И каждую ночь Чэнлэ себе об этом напоминает. Напоминает себе о том, какой на самом деле младший плохой и о том, что не стоит баловать того, кто совсем недавно называл тебя коротышкой. Они не друзья и никогда не были. И тупость Джисона отмечена в книге рекордов Гиннеса Чэнлэ красной ручкой немного выше самой редкой обезьяны мира. В любом случае, о вкусах, слабостях и предпочтениях они не знают ничего. О прошлом, связях и опыте тоже. Но Чэнлэ буквально уверен в том, что Джисон — не тот человек, кто будет любить долго. Или любить вообще. А вот Чэнлэ наоборот, оказался как назло очень даже чувствительным в этом плане и гореть в аду его острой памяти. Он помнит как к его подбородку прикасаются каждый раз, когда хотят поцеловать. Помнит как сжимают запястья, чтобы тот меньше сопротивлялся. Младший всегда шепчет что-нибудь, в основном вбивает аргументы в пользу богохульства. А в конце всегда страстный поцелуй. И не важно, на чем они закончили, Пак всегда уходит первым. Именно поэтому китаец много думает и мало спит. А ещё игнорирует младшего вот уже вторую неделю. Потому что сердце с мозгом опять творят какую-то поеботень. Ведь скоро Новый Год и загадывание желаний, он боится загадать не то. То, что он согласился пойти на сеанс с Джисоном уже само собой предательство здравому смыслу. Они не одни, но где вероятность того, что тот не будет приставать в полной темноте и такой близости. Старший прям уверен, тот найдет способ сесть именно с ним. И Чэнлэ где-то на задворках своего разума ловит мысль о том, что он не против. Всё происходит на самом деле крайне нелепо, так как Чэнлэ садиться рядом с Джено, что не устраивает как-бы Джемина, но отрывать свою задницу он не собирается. Тогда Джисон просит о чем-то Джено и тот, вставая с места, садиться на ряд ниже к Лукасу, который, вроде как, занял место для Чону. Кун орет о том, что рядом с ним есть место и оно ровно между ним и Марком. Идеально, но опять же не для На Джемина. Он просит пересесть Донхека на то место, потому что На нужно сидеть у края, а места выше уже забиты Тэном и кто он такой чтобы старшим отказывать. Ли крутит пальцем и говорит что-то про массовое убийство, но розоволосый даже не слушает, выпинывает того меж рядов. Тогда Марк собирается пересесть, но Доён пинает спинку его стула и орет о том, что стоя смотреть сеанс не получится. Джено спешит на свободное место, так как по просьбам и молитвам Наны свет в зале гаснет и выбора просто ни у кого не остается. Также как и у Чэнлэ. Начало фильма и слышно пока только оры Джехёна. Всё относительно неплохо где-то до того момента, пока первую жертву не начинают убивать. Тогда уже под общие крики Джехёна и актрисы, Джисон кладет свою руку на чужое бедро. Некоторое время он спокойно поглаживает большим пальцем, но затем начинает подниматься выше. Чэнлэ перестает дышать и всё тело будто сковывает мурашками. Он пытается убрать чужую руку, но младший вцепляется мертвой хваткой, делая больно. Джон шипит тому на ухо, чтобы отпустил. В этот момент Джисон резко поворачивается и пытается дотронуться до губ напротив. Благо существуют рефлексы. Эти прелюдии капец как на Чэнлэ действуют. На экране кого-то собираются убить, также как и на пару рядов ниже идет война рядом с Куном. Но у китайца до колик скручивает узел ниже живота и нарастает возбуждение. И чтобы не тянуть кота за яйца, он начинает тянуть за яйца Джисона. Боковым зрением видно, что тот немного в шоке. Вытянувшись в спине и переставая моргать, Пак заставляет свой мозг заработать. Являются ли действия старшего «приглашением» или тот просто решил ему промежность оторвать — не понятно. Но Джисон не тот — кто думает, а тот — кто получает удовольствие. Пак не убирает свою ладонь с бедра парня, а свободной рукой помогает себя ублажать. Чэнлэ видит как он расслабляется и закрывает глаза, готовый к чему-то интересному. У китайца шок на самом деле, они ведь в общественном месте и такую дичь он только в порно видел! Но адреналин приливает кровь ко всему, в том числе и к возбуждению в штанах. Пак переплетает их пальцы и медленно поглаживает ширинку. Показывает как ему нравиться. Джон не может оторвать взгляд. У него в голове не сходится, как он может делать что-то такое. Не дрочить, а дрочить в кино рядом с кучей друзей. Только этот вопрос в его голове гоняет круги. А младший только слегка приоткрывает глаза и кусает нижнюю губу, улыбаясь. И тут Чэнлэ всё-таки не выдерживает. Он резко встает и буквально идет по головам, спеша выйти из это тесной и душной комнаты. Джисон пугается не на шутку и сразу бежит за парнем. Догоняет его где-то возле туалетов и хватает за запястье. — Отстань! Оставь меня в покое! — Джон орет и не смотрит в глаза, у него на самом деле слезы в уголках, их почти не видно. Но кое-кто замечает. — Прости прости! Ты просто первый начал, я думал это приглашение! — оправдывается Джисон, пытаясь успокоить старшего. — Приглашение к чему? К ебле в кинотеатре при всем честном народе? — Нет! Просто ты в первый раз проявил инициативу, я… я идиот, я знаю, прошу прощения! Чэнлэ уже давно отодрал его руку от своего запястья, но сейчас хотелось бы вернуть её на место. По лицу видно — тот и правда переживает. Расскажет ли пульс о его чувствах? Или по крайней мере скажет, искренне ли они? Старший немного успокаивается и смотрит щенячьими глазами. А Джисон снова делает не совсем так, как надо. Он хватает Джона за шею и целует. Не так как принято в извинениях, а настойчиво и грубо. Чэнлэ отталкивает его от себя и читает недоумение в глазах напротив. — Ты всё-таки полнейший идиот! — Да что? Что не так? У старшего венка на лбу выступает и злости просто не хватает, насколько ему обидно, просто потому что тупо не обняли. — Спрашиваешь «что»? Я тебе не резиновая баба, чтобы при любом удобном случае в меня свой язык засунуть и… — Но… — Я чувствовать умею, и мне не нравится, то как ты со мной обращаешься! Чэнлэ кричит, смотря прямо в глаза, и видит в них всё тоже непонимание. — Разве не так ведут себя люди, когда хотят показать свою любовь? — Чт… Вот тут китаец охуевает. Это с каких это пор чувства показывают приставаниями в туалете и прилюдными обнимашками. И тут возникает вопрос: — Тебе кто такое сказал? — Джемин? Или Марк? Нет, Джемин. И тут просто Чэнлэ ладонью лоб пробивает. Естественно этот долбоеб выращен двумя обезьянами и знать о таких вещах как чисто человеческое признание он тупо не может. Но даже если принять данный факт как должное, разве у Джисона нет в голове хотя бы намека на нормальные ухаживания? — Ну-ка, с этого места поподробнее. Что конкретно они вбили в твою маленькую черепушку? Джисон закатывает глаза и собирается возразить, но замечая серьёзный взгляд Чэнлэ вроде как не решается. — Ладно. Ты же шарахался от меня, как прокаженный. А между прочем кто меня в бассейне поцеловал? А? — Джону стыдно немножко, но он то сам в шоке был. — Короче я как-то спросил у них, как заставить человека… Ну… Тип влюбить в себя. Ну и мне сказали, что нужно завалить сначала, а потом уже о чувствах рассказывать. — Бля, и ты поверил?! — Ну уж простите, опыта у меня в таких делах ноль! Мастер засасывать всех в бассейне. — Я не засасываю всех в бассейне, долбоёб! Это было просто мимолетное желание, такое бывает… как в кино например… — Ой да ладно. Что же, потом тоже сплошные мимолетные желания? Джисон ухмыляться, ведь знает что прав. Вся эта система капец как работает, у Чэнлэ не то что чувства появились, ещё и тахикардия, астма и что там ещё по списку? Но отношения, основанные чисто на физическом влечении дальше постели не идут и именно поэтому Чэнлэ обидно. Если бы Джисон просто подошёл к нему, заговорил, пригласил куда-нибудь, то старший поломался бы конечно, но согласился. — А ты не мог просто признаться? Не сосаться со мной по всем возможным местам, а потом оставлять? — Если бы я оставался с тобой подольше, одним слюнообменом бы не обошлось. — Джисон говорит с таким лицом, как будто это всем известный факт. — И сейчас ты бесишь, но мне ещё больше хочется тебя поцеловать. Бери на себя ответственность. У старшего просто отваливается челюсть от столь самодовольного поведения, но в этом ведь весь Пак Джисон? Даже сейчас он привлекателен в своей грубой манере. Чэнлэ определенного мазохист. Это мысль заставляет его нервно ухмыльнуться. — О! Всё, ты не злишься? Можно тебя поцеловать? И прежде чем младший успевает притянуть свои конечности к старшему, Чэнлэ его останавливает и с серьезным видом говорит: — Нет, Пак Джисон. Сейчас мы будем отучать тебя от вредных привычек! — Каких вредных привычек? — Начнем с того, что мы перестанем выяснять отношения возле туалетов, я тебя умоляю!