Точка зрения

POV Брайана

Дав мне это, ты сделала меня податливым.

Я спешу в дом, на пороге отряхивая снег с сапог и стремительно расстёгивая пальто. — Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, видя, как осторожно Джастин спускается с лестницы. — Я в порядке. Где Молли? — Она собиралась заехать в закусочную, чтобы пообедать и обещала быть здесь через несколько минут, — протягиваю к нему руки и целую, помогая расслабиться в моих объятиях. — Где Одри? — Заснула в гостиной. Счастливица, — смеётся он. — У неё такая легкая жизнь. — Да, пока тут не появились близнецы, — смеюсь я. — Что ты делал наверху? Ты не должен ходить по лестнице, когда никого нет дома. — Брайан, я могу подняться по лестнице. Доктор не запрещал мне этого. Это просто ты не хочешь, чтобы я поднимался. Но ты же сам сказал мне быть готовым, я и приготовился. Он отходит от меня на несколько шагов и указывает на свой вид. Последние месяцы Джастин выглядит смешно в любых брюках, которые не спортивные или пижамные, поэтому его одежда состоит в основном из того же, что он надел бы в постель, если бы не спал голый. Низ его живота выглядывает из-под свитера, который он надел, и я могу определённо сказать, оба младенца внизу. Ещё вчера было не так, и это действительно заставляет меня думать, что он собирается рожать, если живот опустился так быстро. — Ты отлично выглядишь, — говорю ему, положив руку под свитер, чтобы ласкать его живот. Его голова упала мне на плечо и он издал протяжный вздох. — Я хочу назад свое тело, но я буду скучать по тебе. — Ну, я могу продолжать делать это даже после того, как ты родишь, — предлагаю искренне ему. — Да, я уверен, что тебе понравится прикасаться к желейному животу. — Только если ты позволишь мне лизать его, — я облизываю его щеку и начинаю целовать вдоль линии скул. — Брайан, стой, — он смеется он, тянет меня вниз, чтобы я мог присесть рядом с ним на ступеньки. Разворачиваюсь, чтобы обнять, и он прислоняется ко мне. Мы сидим в молчании в течение нескольких минут, наслаждаясь возможностью просто быть рядом друг с другом в тишине и покое, перед тем как жизнь вновь обретёт новый смысл. Мягким шепотом, Джастин первым нарушает затянувшееся молчание.  — Я много думал сегодня. — О чем? Он смотрит вниз на свой живот, а затем в мои глаза. — Это может быть последний день, когда я буду чувствовать твоего ребенка внутри себя. — Двоих. — Верно. Двоих твоих детей. Я одинаково люблю всех детей, Брайан, правда люблю, — умоляет он меня поверить ему. — Я знаю, — твердо заверяю его. — Это одна из причин, почему я так сильно люблю тебя, Джастин. Ты любишь и прощаешь, как никто, кого я когда-либо знал. Тебе не нужно убеждать меня, что ты любишь всех наших детей. У меня никогда не было в этом никаких сомнений. Откуда бы они взялись? — Но эта беременность — она иная. На этот раз она чувствовалась совсем по другому, может потому, что я знаю о том, что внутри меня есть жизнь, которую ты помог мне создать. Я не хочу, чтобы это закончилось. Мне нравится когда они здесь, во мне, растут в самом безопасном месте. — Доктор сказал, что они здоровы, Джастин. Они будут в безопасности и тут, с нами, — я попытался успокоить его. — Я просто боюсь всех этих изменений, понимаешь? — Да, — отвечаю я, кивая и сжимая крепче в объятиях. — Я знаю. — Мне нравится, что Одри спит всю ночь, и у нас есть время для себя. Меня устраивает, что мы все можем поместиться в моей машине, когда хотим куда-то поехать. Мне нравится читать детям перед сном. Мне нравится, что у нас есть система и мы можем выйти из дома через полтора часа после того, как проснёмся. Я люблю рисовать с Эвелин, танцевать с Одри и слушать, как Лейтон тренируется играть на гитаре. Мне нравится просыпаться утром и ощущать, как просыпаются дети, чувствуя, кто зашевелится первым. Мне нравится, как ты уделяешь мне много внимания и заботы, потому что я беременный. Я люблю то, как ты смотришь на меня, а потом на мой живот с этим изумленным выражением на твоём лице. Всё это изменится, — говорит он и его голос дрожит. Я знаю, что сейчас в нем говорит не только избыток гормонов, которые заставляют его чувствовать все эти вещи. В нашей жизни за год произошло так много изменений, и мы только-только начинаем попадать в комфортное положение друг с другом. Это страшно, как ад — знать, что каждая грань твоей жизни изменится ещё раз, и есть огромная вероятность того, что всё может не получиться так, как мы хотим, для Джастина и меня, или наших детей, как только это наступит. Но я не могу сейчас позволить ему так думать, когда я нужен ему, чтобы быть сильным и позитивным, и надеяться за всех нас, что всё будет в порядке. — Джастин, мы будем проводить время вместе, с нашими детьми в середине ночи. Их двое, так что это не то, что ты сможешь сделать самостоятельно. Я буду помогать тебе во всем. Я обещаю тебе, то что было с Одри, когда она родилась, больше не повторится, я не позволю этому произойти. Мы придумаем, как включить близнецов в режим сна, и нам, вероятно, придется взять дополнительный час, чтобы приготовиться к поездке. Нам придется приобрести «Acadia», чтобы мы влезали туда всей семьёй, чтобы увидеть сольные концерты Эвви или футбольные матчи Лейтона и, что бы это ни было, когда Одри захочет сделать это. Но мы найдём время для всего остального. У нас есть мама и Фрэнк, Дафни и Лорен, Молли и даже родители друга Лейтона, чтобы взять тайм-аут время от времени. — Я эгоист, — куксится он, зарываясь лицом в мою грудь. — Ты не мог ошибиться больше, Джастин. Ты самый бескорыстный человек в этом мире. Ты не знал, что могло произойти между нами, но ты отказался от своей жизнь в Чикаго, чтобы помочь нашим детям. Чтобы наши дети были друг у друга. Ты помог мне даже после того, как я предал тебя, потому что ты ставишь всех на первое место. В тебе нет ни единой эгоистичной косточки, Джастин. Ты просто боишься. Но ты не единственный, кто боится предстоящих перемен, я тоже боюсь. Но я считаю, что всё будет отлично. — Ты обещаешь? — он спрашивает, поднимая доверчиво голову. В его глазах ещё блестят слёзы, но он улыбается мне, и я чувствую как его тело расслабляется в моих руках, едва выражение счастья озаряет его черты. — Я обещаю, — уверяю его, обхватывая ладонями лицо. — Что касается того, как я смотрю на тебя, когда ты носишь моих детей в себе, ты, должно быть, упускаешь тот факт, как я смотрю на тебя, когда носишь их на руках, Джастин. Ты всегда удивляешь меня, и я клянусь тебе, что я дам тебе столько внимания и заботы, сколько смогу, едва родятся наши близнецы. — Я люблю тебя, — просто говорит мне Джастин, когда склоняется, чтобы поцеловать меня. Мои губы и язык говорят ему о том же.