Точка зрения

Точка зрения Джастина       Это было очень раннее Рождественское утро. Брайан внизу забивал до отказа подарочные носки Санты и складывал под елку красочно упакованные подарки. Рейден и Дариен были сыты и довольны, но я решил, что стоит сменить подгузники, перед тем как нарядить обоих в одинаковые костюмчики малыша Санты. Брайан безусловно возмутится, что я одену их одинаково, не только потому, что он ненавидит, когда дети одеты слишком по-детски… ну, он терпеть не может большинство детских вещей, но в основном потому что ему ещё трудно различать младенцев, когда они не «закодированы цветом».       У меня не возникает проблем с тем, чтобы различать Рейдена и Дариена. После нашего возвращения домой, когда я ухаживал за ним по восемнадцать из двадцати четырех часов, я сумел заметить все крошечные различия мальчиков. Я пытался подсказать Брайану, но если только он не видит их вместе, у него никогда не получается их отличить и понять, кого он держит в данный момент, особенно если они только в подгузниках или одинаково одеты. Для меня, самой большой разницей в них является то, что лицо Дарьена гораздо толще. Врач-педиатр предупредил меня, что Рейдану потребуется некоторое время, прежде чем он догонит по весу своего брата, но поскольку они не были на искусственном вскармливании, нам не придется беспокоиться об излишнем наборе веса, как часто бывает с близнецами.       Как и ожидалось, Рейдан проявил недовольство, когда я надел на него шляпу. — Ты выглядишь просто отлично, — шепчу я, — знаю, ты не любишь шапочки, но тебе придется носить их, пока не отрастишь побольше волос.       Я слышу мягкие шаги в коридоре, и Лейтон входит в детскую несколько минут спустя. Я рад видеть, что он не выглядит нервным. Пошёл целый месяц с его последнего кошмара. Это огромное достижение для него, потому что оно означает, что Лейтон наконец адаптировался ко всем изменениям, произошедшим в его жизни. — С Рождеством, сынок, — я целую его в щёку, когда он встаёт рядом. — Счастливого Рождества, папочка, — говорит он сонным голосом.       Весь такой уютно-сонный в своей клетчатой пижаме, Лейтон выглядит так, словно ему пять лет, даже если в ближайшее время он догонит по росту меня. — Почему ты так рано встал? — Я услышал, как заплакали близнецы, потом пытался уснуть, но я слишком взволнован. — Его лицо загорается от широкой улыбки, которую он дарит мне. — Ты случайно не видел, спят ли твои сестрички? — Я прикрыл их дверь, чтобы они не проснулись, — гордо отвечает он. — Спасибо, Лейтон. Ты отличный помощник и хороший старший брат. — Можно мне подержать Рейдена? — спрашивает он смущенно, усаживаясь к кресло-качалку. — Конечно, можно, — осторожно вручаю ему Рейдена, и мне приходит в голову, что он точно знал, кого из братишек я держал, — ты можешь отличать их друг от друга? — Конечно, — говорит он так, словно это легко.       Я беру Дарьена из колыбели и начинаю менять подгузник. — Он вонючий, — стонет Лейтон.       Я смотрю на него через плечо и смеюсь над выражением его сморщенного лица. — Ты иногда пах даже хуже, — с уверенностью заявляю, потому что помню об этом слишком хорошо, — иногда папа и я зажимали носы прищепками, пока меняли тебя. — А папа Брайан когда-нибудь менял мои подгузники? — нерешительным голосом спрашивает Лейтон. — Да, ему пришлось менять много твоих подгузников, — заверяю его, — но мы с папой никогда не рассказывали ему про прищепки. Это был наш секрет. — Это забавно, — смеется Лейтон. — Что такого забавного? — интересуется Брайан, входя в детскую. — Тебе приходилось нюхать мои вонючие подгузники, — сообщает ему Лейтон. — Да, к сожалению, мне пришлось, сынок. — Брайан взлахмачивает волосы Лейтона. — Почему ты не спишь в такую рань? — Я услышал, как плачут малыши, поэтому решил помочь папе. — Я почти уверен, что Санта знает, каким хорошим помощником ты был для нас с папой на этих зимних каникулах. Я был внизу, проверял подарки, и увидел довольно много пакетов с твоим именем. — Круто, — говорит Лейтон, зевая, — когда мы сможем открыть подарки, пап?       Я улыбаюсь Брайану. — Да, пап, когда мы сможем открыть подарки?       Брайан от всей души целует меня и шепчет: — Сегодня вечером ты тоже получишь свой подарок.       Брайан не может быть внутри меня, но это значит, что пришло моё время. — Да, я рассчитываю на это, — говорю я мечтательно. Слишком уж давно мне представлялась такая возможность. — Папа о чём тебе шептал, папочка? — Лейтон разрывает наш интимный момент своим вопросом. — Что?       Я прочистил горло, вручил Дариена Брайану в руки, придумывая как сменить тему, пока Брайан смеялся над нашим любознательным ребенком. — Мы можем открыть подарки, как только Эвелин и Одри проснутся, — предлагаю Лейтону. — Можно я их разбужу? — тут же начинает умолять он. — Ну, пожаааалустааа? — Полагаю, если девочки сейчас встанут, то мы все могли бы вздремнуть, прежде чем придет мама, — предлагает Брайан. — Отличная идея, — соглашаюсь я, забирая Рейдена из рук Лейтона. — Иди разбуди своих сестер. — Ух ты! — не может скрыть своего ликования Лейтон, прежде чем выйти из детской. — Так кто же это? — спрашивает Брайан, качая Дарьена, который спал все время, пока я его переодевал. — Это Дарьен, в их одежде есть небольшая разница, — поясняю я, пытаясь помочь ему не запутаться в близнецах до конца утра. — И какая? — Брайан спрашивает, явно не веря мне.       Я прикасаюсь к ремешку на одежде Дарьена. — У Дарьена светло-черный. У Рейдана глубокий черный, — показываю ему разницу, поднося ближе Рейдена. — Видишь? — Я постараюсь это запомнить, — Брайан целует меня в лоб и не может удержаться, от желания коснуться волос. — Как ты думаешь, эти двое слишком малы, чтобы навестить бабушку сегодня вечером? — Очень сомневаюсь, что мама и Фрэнк смогут взять ещё и этих двоих. Кроме того, они спали сегодня ночью шесть часов. Если мы вздремнем днем, а потом попробуем уложить их ночью, в то же время, когда ляжем сами, тогда, возможно, мы успеем получить несколько продуктивных часов для сна. — Надеюсь, ты планируете делать ещё что-то, кроме сна. — Будь уверен в этом. После того, как дети откроют свои подарки. Я с нетерпением жду, чтобы открыть свой подарок, даже в ущерб сну.       Брайан следует за мной по коридору к новой комнате девочек. Я уже слышу оттуда счастливые визги смеха. Мы устроили девочек так, чтобы все дети были с нами на верхнем этаже. Мама и Фрэнк подарили внучкам двухъярусные кровати задолго до Рождества и позволили самим выбрать постельные принадлежности и остальную мебель для их комнаты, чтобы всё сочеталось. Пока же, к кроватке Одри были прикреплены мягкие бортики, чтобы она не выпадала. Это была большая перемена по сравнению с её детской кроваткой, но я думаю, что сейчас она спит даже крепче чем раньше, от того что Эвви находится рядом.       Когда мы с Брайаном входим в комнату, я наблюдаю чудесную картину Лейтона, дующего на животики своих сестрёнок. — Так кто хочет пойти посмотреть, что принёс Санта? — я с сожалением прерываю их игру.       Звучит хор радостных криков «я» и вся малышня выкарабкиваются из кровати Одри. — Пусть начнется безумие, — шутит Брайан.       Да. Это будет сумасшедший день, но это наша семья и мы рады этому безумию.

***

Точка зрения Брайана       Я не знаю, где Джастин черпает силы. Он движется по комнате, фотографирует, раздаёт подарки, всё время держа Дариена на руках, и это после нескольких часов сна. При этом он не выглядит усталым или невыспавшимся. Он выглядит свежим и счастливым, должно быть у него где-то припасён секретный эликсир, за который я бы умер прямо сейчас, потому что изо всех сил стараюсь не заснуть. — Хорошо, осталось ещё немного подарков, — Джастин, падает на диван рядом со мной, — я настроил видеокамеру, чтобы она делала снимки каждую минуту, так что мне не обязательно беспокоиться об этом. — Можешь подержать Рейдена, а я помогу Одри открыть подарки? — спрашиваю у Джастина. — Я помогу ей, папа, — предлагает Лейтон, — я знаю, что ты устал. — Большое спасибо, — я благодарен, что Лейтон такой милый мальчик и всегда хочет помочь нам.       Я сомневаюсь в том, что большинство маленьких мальчиков настолько добры, как он. Не думаю, что в его возрасте я бы так же хорошо принял на себя обязанности старшего брата на полный рабочий день. Он определенно заработал самый большой подарок, о котором он ещё не знает. — Посмотри на Эвелин, — шепчет мне Джастин.       Я перевожу на неё взгляд как раз тогда когда она срывает бумагу с самой большой коробки из её горы подарков, а потом вскакивает со своего места на полу и визжит: — Санта принёс его! Санта принёс его!       Одри и Лейтон оба замирают, прекращая своё занятие, чтобы увидеть причину радостных возгласов Эви. — Что ты получила? — Лейтон с интересом пытается рассмотреть, не покидая Одри. — Дай-дай! — Одри тоже хочется знать и она подпрыгивает на коленях у Лейтона.       Лицо Эвви наполнено удивлением и недоверием одновременно, когда она поднимает коробку, которая весит почти столько же, сколько она сама, и разворачивает в нашу сторону чтобы её брат и сестра смогли увидеть от чего весь восторг. — Барби-балерина моего размера! Я получила её! Я получила её! — Круто, — Лейтон пытается выразить энтузиазм, прежде чем закатить глаза и вернуться к Одри, помогая ей открыть свой подарок. — Спасибо, Санта! — Эвви складывает ладошки на грудь, глядя на потолок. — Спасибо тебе, Санта!       Мы с Джастином смеемся над её молитвой. — Ты понимаешь, что ты будешь единственным, кто поможет ей собрать всё это, — напоминаю ему. — О нет, — отказывается Джастин, — я решил, что поскольку я провожу половину своего дня, кормя близнецов, то ты в следующие две недели можешь потратить половину своего дня на то, чтобы собрать каждую подаренную Сантой игрушку, которая нуждается в сборке, — при этом он мило улыбается и добавляет, — и играть с ними тоже. — Ты жульничаешь, — жалуюсь я, — если бы я мог, я бы полностью взял на себя кормление близнецов, вместо игры с Барби в натуральную величину. — Ну, кто бы не взял, — усмехается Джастин, пожимая плечами, — но не всем так везёт.       Я притянул за плечи Джастина к себе и всё остальное время пока дети открывали свои подарки, наслаждался его близостью. Большой подарок Одри был последним, который нужно было раскрыть и близнецы почти убаюкали нас с Джастином к тому моменту. — Что это такое? — спрашивает Лейтон Одри, как только оберточная бумага полностью сорвана. — Скок! Скок! — кричит Одри, подпрыгивая и гладя при этом руками большую коробку. — Скок! Скок! — Еще один подарок, требующий вашего внимания, папочка, — Джастин хохочет в макушку сынишки. — После того, как ты проверишь свой чулок позже днём, я соберу лошадку, — объясняю я Одри. Не то чтобы она действительно поняла, когда позже или что должно собраться.       Она кивает мне головой и быстро садится на коробку. — Не волнуйся, — утешает меня Джастин, — лошадка-качалка понравится ей больше, чем коробка. — Я надеюсь. Возьми Дариена, а я достану подарок Лейтону, — шепчу я. — Это Рейден, — исправляет Джастин, смеясь над моим недоверчивым выражением лица, — ты называл его правильно несколько минут назад. — Для меня это было час назад, — оправдываюсь я, вручая ребенка, — мой мозг едва соображает, что надо говорить. — Будь осторожен и не заблудись за деревом, — шутит Джастин, когда я встаю.       Я захожу за ёлку и отодвигаю длинные шторы, скрывающие подарок. — Что это такое? — таинственно ворчу я, медленно выкатывая его, — здесь написано… для Лейтона. — О, боже! — Лейтон подскакивает с места и замирает. — Велосипед! У меня есть велосипед! — Действительно есть, — соглашаюсь я, направляя его к нему. — Посмотри на него.       Лейтон шокированно смотрит на меня, а затем на Джастина. — Иди, посмотри, — призывает Джастин. — Смелее.       Лейтон срывается с места и врезается в меня уже через две секунды. Он прыгает на велосипед, пока я придерживаю его. — Это лучшее Рождество!       Я смотрю на Джастина и вижу, как он улыбается, когда целует сперва Дариена, а затем лоб Рейдена, прежде чем посмотреть вверх и одарить меня своей счастливой улыбкой. — Да, Лейтон, — я согласен с ним, — это действительно так, — моя грудь расширяется от удивительной полноты жизни.

***

      Джастин и я решили открыть наши и близнецов подарки после полудня. Носки Санты дружно постановили открыть позже, потому что ни Джастину, ни мне не нужны перевозбужденные дети перед тем, как мы хотели вздремнуть. В их носках достаточно конфет, чтобы продержаться до Пасхи. Слава богу, мы не получили ни одной жалобы от Лейтона, Эвелин или Одри на это решение, похоже дети тоже отчаянно нуждались в сне, как и мы с Джастином.       После того, как Джастин покормил мальчиков, я помог ему быстро сменить подгузники. Хотя обычно мы держим их в колыбельке в нашей комнате, пока спим, но сегодня решили положиться на монитор и оставить их в детской.       Я практически заношу Джастина, повисшего на мне сбоку, в нашу спальню. Знаю, он хочет быть со мной сейчас, и я до боли желаю почувствовать его внутри меня, но он выглядит полностью истощенным. — Джастин, может, нам стоит подождать до вечера? — предлагаю, пока включаю детский монитор.       Он качает головой, скидывая с себя штаны, раскрывая свой жесткий член, прижимающийся к его животу, когда идет ко мне. — Я не хочу ждать, — говорит он хрипло, отбрасывая рубашку. — Ты едва мог держать себя вертикально, пока мы шли сюда, — осторожно комментирую.       Его обнаженное тело порывисто прижимается к моему, зубы нежно сжимают моё плечо и я отчётливо слышу, как он нюхает меня. — Я терся о тебя, желая пахнуть тобой, — бормочет, а потом щелкает языком по горлу и меня пробирает дрожь, от макушки до пяток. — Я собираюсь трахнуть тебя. — Хорошо, — отвечаю жалким голосом, потому что я ведь должен быть смущен. Но это не так.       Потому что сейчас мне не понятно, как моё тело могло позволить мне быть физически или умственно с любым другим человеком, кроме Джастина. Моё тело едва ли ощущает себя как моё собственное, пока я поспешно снимаю с себя одежду и ползу на кровать. Замираю, опираясь на локти и колени, и смотрю через плечо на него, дожидаясь пока он возьмёт с комода смазку и презервативы. Мой член болезненно пульсирует от возбуждения, роняя тонкие тягучие капли на одеяло, в такт биению моего сердца, ожидающего заветного мгновения.       Джастин сверкает широкой, хищной улыбкой и его пальцы скользят по моему бедру, моей заднице и следуют дальше вверх по моей спине, заканчивая движение на моем подбородке. Я чувствую такую срочность, такую нужду в нём, чтобы он был внутри меня прямо сейчас — немедленно. Я едва дышу и умоляю его поспешить, отказываясь от своего удовольствия. Думаю, моё тело больше не моё, оно его. Я принадлежу Джастину и я всегда принадлежал ему.