утонувший цветок

Джонхан любит Сынчоля. До бабочек в животе, холода по коже от теплых рук на своем теле, ватных ног и задурманенного разума. Любит настолько сильно, что готов бросаться безоружным на поле боя, дабы отдать жизнь за него. Настолько, что не может ни минуты без него прожить, а запах парня может чуять за несколько километров, сразу же кидаясь ему в объятия. У Джонхана нереальные чувства. А Сынчоль не любит Джонхана. Он вообще ничего не чувствует к нему. Может только влечение в сексуальном плане. Да, Джонхан красивый, милый, такой добрый и нежный, как котенок, которого только и надо кутать в теплые пледы, делать ему какао и уделять все свое внимание, часами напролет обнимая и говоря, как сильно его любят. Но Сынчолю не хочется ничего из этого делать. Юн нужен ему лишь в качестве развлечения. Никаких чувств, никакого сожаления. Абсолютно ничего. Да, Чхве любил наблюдать за мирно сопящим на его груди парнем, охраняя его сон и порой играясь с пушистыми прядями, будто бы это не он несколько минут назад вжимал того в кровать, в некоторых местах царапая кожу, оставлял синяки и засосы, заставляя прогибаться под ним и стонать. Будто бы не он шептал тихое фальшивое «люблю», а после закрывал рот Юну своей ладонью или вырывал у него рваный стон, заставляя забыть обо всем, дабы тот ничего не говорил в ответ. А Джонхану всегда так хотелось ответить «я тоже люблю тебя, люблю до потери сознания». Вот только Сынчоль не дает возможности. Будто бы не хочет этого. До Джонхана слабо и очень поздно доходит, что Чхве всё это время врал. Бессовестно врал, заставляя влюбляться в себя с каждой секундой все сильнее и сильнее. От этого его влюбленность, конечно же, не проходит. Но так больно смотреть в глаза, такие красивые — как всегда — и наполненные все той же страстью, которую Юн считал безумной любовью. Джонхан глупый. Джонхан вновь ведется на слова Сынчоля, который все так же смотрит на него, ничего при этом не чувствуя. Джонхану вновь приятно находиться рядом с Чхве, оказываться под ним и стонать, опять не получая возможности сказать в ответ «безмерно люблю, до потери сознания». Вот только он не понимает, во что вляпался. Сынчоль злиться, бьет все чашки, купленные ими когда-то в сувенирных лавках, что стоят по всему городу. Сынчоль бьет Юна, разбивая ему нижнюю губу и оставляя кучу ссадин и ран на теле. Пытается душить, оставляя сначала красные следы от рук на его красивой шее, которые после перерастают в черные синяки. А все потому, что он нашел в себе силы ответить таким заветным для него словом. «Люблю» Чхве правда зол, ему не хочется слышать все это, не хочется видеть больше Джонхана. Кричит, оголяет зубы в оскале, заставляет опереться руками о неприятно режущий стол и теперь уже кричать от дикой боли, а не стонать от приятных ощущений. Последнее, что слышит Юн — гадкое, противное «Никогда не любил тебя», захлебываясь в своих же слезах и валяясь на полу. Непонятный ком застревает в горле, вызывая тошные рефлексы, а синяки, ссадины и раны, из которых все еще сочится кровь, не болят настолько, как сильно жжется что-то внутри у Джонхана. «Точно бабочки сгорают» — думает он про себя, закрывая глаза и улыбаясь своим же мыслям. Впервые за все это время ему хочется смыть всю грязь с себя. Впервые Джонхан набирает полную ванну ледяной воды. Впервые он купается в одежде, ибо ему так противно смотреть на себя сейчас. Впервые он смотрит на потолок с таким безнадежным взглядом, погружаясь в воду с головой. Джонхан закрывает глаза, чувствуя, как кислород покидает его легкие медленно и верно. Он изначально знал, что все так и будет.