С кем он встречается?

Утро буднего дня встречает большинство людей либо прохладой, либо бодуном, либо орущим будильником. Редко чем-то приятным. Хотя Максим не относил себя сейчас к большинству людей. Два дня подряд его по утрам встречала сонная улыбка, довольные, прищуренные в кошачьей манере, глаза Дани. И единственный дискомфорт, который был по ночам, не вечные пинки Кирилла, а крепкие объятия Дани. Но, вашу мать, такое Югов согласен терпеть. Особенно классным был тот факт, что они просыпались после полудня. И вторник начался прекрасно. Микси проснулся, ощущая за ухом короткий поцелуй и лёгкое царапанье бороды об шею. – Доброе утро, – проурчал Максим. – Доброе-доброе, – своё же утро Киреев решил начать с дегустации шеи Максима. Начать с неё, добраться до лопаток, до одной огромной родинки. Чмокнуть её и пойти искать остальные. Мало ли какая-то за ночь пропала? – Ммм приветик, – Макс сонно улыбнулся, – Только не съешь меня. – Ладно-ладно, – Даня вытянулся рядом с ним и чмокнул в острую скулу, – Выспался? – Вроде да, – Максим зевнул, – А ты слышал шум ночью? Вроде что-то гремело. – Да не что-то, а кто-то. Кирилл, – Киреев стал серьёзным, – Приехал злой. Сумку запинал куда-то, спал на покрывале. Проснулся, наверное, часов в девять. Ушёл на кухню с алгеброй. Поссорились, походу. – Хуёво… – Ага, – цокнул Даня. – Я к нему подходил. Хотел расспросить, а он в ответ: «Как завещал Епифанцев: «Похуй!»» – Так мелкий и не понял, что когда тебе «похуй», то «похуй» не говорят, – хмыкнул Микси. – И что делать? – Поговорить? Позвать бухнуть? – Даня пожал плечами, – Или не лезть. Мы же даже не знаем, с кем он встречается. – Главное, чтобы не сильно поссорились, – Максим нервно повёл плечами, – Если это давно… и первые серьёзные отношения. Любая ж ссора это как разрыв. – Он же на ком-то хотел жениться. На однокласснице своей, – заметил Даня, – Значит, уже были отношения. – А может, с мужиками всё иначе? Расстроится, забухает. А накануне финала забухать нельзя. – М-м-м, ну и сильно я отличаюсь от Светки той твоей? – хмыкнул Даня, потираясь об плечо. – Ну как тебе сказать… – Кроме анатомических деталей, пошляк. – Да мало чем. Мозги ебёшь поменьше. Процентов на сорок. – Аж на сорок, – Летай смачно куснул Югова за ухо, – Сама доброта ты. Не парься так. Если что… Настучим деду. Тот примет меры. О мерах Мирона было впору складывать легенды. Вот только на Кирилла они действовали лишь наполовину. Это случилось давно. Отличились тогда двое – Кирилл и, как неудивительно, Династ. Оба не явились на встречу команды не для камер, без объяснения причин. Югову пришлось признаться стремительно звереющему Мирону, что он не видел Паламдропова уже тридцать шесть часов. Только слышал пару голосовых следующего содержания: «У меня всё збс. Деньги есть. Дурь не пыхаю. Когда вернусь – хз. А Мирону скажи, что клал я на всё!». Последнее сообщение из инстинкта самосохранения Максим, конечно, не передал. Но, видимо, оно отразилось на лице, потому что Мирон, быстро прослушав все тексты и спешно указав на ошибки, вместо обычного совместного поиска лучших решений, извинился и укатил в неизвестность. Попросил только Югова быть дома и ждать. И Максим послушно ждал, держа руку на пульсе и телефоне. Даня не мог остаться, ему нужно было ехать в Москву. Но просил писать обо всём, что происходит. Даже вайфай в сапсане оплатил ради такого дела. Ждать, впрочем, долго не пришлось. Через три часа в домофон позвонил батька русского репа. А ещё через две минуты, он же внёс пьяного в дрова Анатольева. И это была не фигура речи. В таком состоянии Макс его ещё не видел. Обычно ясные, игривые глаза, были остекленевшие, как у замученной аквариумной рыбы. Взъерошенные волосы каким-то комом прилипли ко лбу, покрытому испариной. Можно было подумать, что в нём вовсе не алкоголь, а какое-то другое вещество, если бы не шлейф перегара. – Твою мать… – только и смог выдавить из себя Максим, – Где ты его нашёл? – Ванная где? – Мирон не изменил традициям своей национальности, ответив вопросом на вопрос. – Вон та белая дверь. – Благодарю, – Мирон даже умудрился разуть себя и этот алкошарик, и провёл его в ванную. – Ну что, вписка на одного хорошо прошла? Или ты решил золотую милю* пройти, но влом стало уже в первом баре? – Чё? – только и смог выжать из себя Кирилл, слабо понимая происходящее. – Да ничё! – хмыкнул Фёдоров, щедро окатывая из душа холодной водой. – Заебал твой алкоголизм порядком, юноша. – На хуй иди! – тот сопротивлялся неожиданно резво, для того кто пил много часов. – А по-трезвому повторить это в лицо сможешь? – Как два пальца об асфальт! – тот продолжал брыкаться, пытаться направить душ в лицо ментора, зверея сильнее, чем Мирон. – Строит он тут. Не понимаешь нихуя, а всё туда же. – Что же я не понимаю? – Окси даже ослабил напор, всматриваясь в карие глаза, которые блестели от слёз. Интересно, это перепой или эмоции? – Всё, – тот не то всхлипнул, не то сдержал рвотные порывы. Но скинул руки ментора со своих плеч он вполне резво, – Поэтому не надо тут косить под моего папочку. Или мамочку. Или папика. – Папика? – брови Оксимирона пошли вверх быстрее количества просмотров на Версусе. – Ну ты понял, – хмыкнул Кирилл. – Не надо вокруг меня прыгать. Всем же на самом деле, как говорил Епифанцев, «похуй»! Что значило тогда это выступление, никто так и не понял. Но что-то оно значило. Потому что Кирилл после него не пил месяц. Даже пиво. Сейчас, вспоминая это, Максим невольно задумался. Может, этот мужик возник ещё тогда? Кто это только был? – Что мы за родители, если сваливаем всё на своих… стоп, если он дед, – вырвал его из воспоминаний голос Дани, – То чей отец? – Как чей? Твой, все же говорят, что ты похож на молодого Мирона, – Максим нежно поцеловал его за ухом, отвлекая не то Даню, не то себя от лишних переживаний. – Это у меня такой свёкр? А кто ж тёща? – Охра! – прыснул Даня, – Не Гнойный же. Да и мне другое интересно, – тот резко стал серьёзным. – Что? – Зачем мы с тобой так активно в это лезем? – Знаешь… – Максим тоже стал серьёзным. – Если окажется, что он с парнем. То, мы же сможем сказать ему. О нас. – А если с девушкой? Дальше будем наскребать на отели на час? Макс, я понимаю, что мы не в фанфике. Что можем быть посланы всеми далеко и надолго… – Вот именно, – Максима всегда удивляла способность Дани переключаться с ерунды на серьёзные темы, – Это я не собираюсь пока писать музыку, а баттлить. Но ты же… – А ещё я думаю так, – вдруг перебил его Даня, – Если люди нормальные – им должно быть «похуй». А если нет, и это их проблема… а тебе, простите за тавтологию, не похуй? Мне лично и без Епифанцева похуй. – Мне тоже, – совершенно искренне ответил Макс, – Но если кто про тебя что вякнет… – Ты ему пропишешь, – вроде они ещё не так давно вместе, чтобы заканчивать друг за другом фразы. А вот уже… – Господи, чем мы тут занимаемся, пока наш ребёнок страдает за алгеброй? – Ну, мы могли бы ему помочь пострадать за бутылкой, –Максим перевернулся на спину, довольно потягиваясь. Даня без особой жалости хлопнул его по животу, – Ай! Подло! – А ты не злорадствуй над бедой ребёнка. Иди, может тебе скажет. – Ладно-ладно, – Максим пошёл на кухню, не особо надеясь на успех. Если Кирилл не хочет, его не разговоришь под пыткой. Сбросив одеяло, он довольно потянулся. Размяв мышцы, он встал разминая спину, урча на манер кота. – Ты только это… трусы хотя бы натяни, – Даня хихикнул из царства одеяла, – Если только тут у вас так не принято, конечно. – Придурок, – Максим подобрал их с пола, торопливо натягивая серые боксёры. – Нудист! – Киреев встал с постели, заправляя её, – Вы диван собираете? – Сто раз говорил, нет, он уже давно сломан, – шлёпнув напоследок по московской аппетитной заднице, Максим пошёл в сторону кухни, пытаясь в голове построить диалог. Но, проходя по коридору в районе холодильника, он услышал, что диалог уже вёлся: – Представь себе, нормально доехал. Яндекс Такси – великая вещь, – голос Кирилла звучал раздражённо, чуть язвительно, – Я не язвлю. Я устал. Нет, не от характера своего. От синусов с косинусами. Максим замер, делая два шага назад, сливаясь со стеной. Какая у них большая квартира, оказывается. Легко спрятаться. И услышать то, что тебя не касается. – Слушай… Если ты позвонил лишний раз посраться, то давай потом. Ты, вроде как, был супер занят вчера. Уже свободен? «Ну, давай, давай, обратись к нему по имени, это режет мощнее, знаешь же!» – думал Максим, прислушиваясь. Но воцарилась тишина. Наверное, тот господин Н что-то отвечал Кириллу. Как ни странно, тот не перебивал. И не крыл. Видимо, это серьёзно. Даже странно. Оказывается, Анатольев уже совсем взрослый. – Ладно… Прости, что свалил. Но это не отменяет того, что ты та ещё сволочь с раздутым ЧСВ, – голос зазвучал чуть мягче, – Да, больше чем у Смоки Мо. Раза в два. А вчера было в три. «Кто-то из реп тусовки… Или тот, кто шарит, а может, реально кто-то из тигров? Майлз что ли?!» – Мгм, вот такой я дерзкий и смелый. И не только на расстоянии. Докажу. Во сколько? Нет, ко мне нельзя. Мама и папа дома. Да, с выходных ещё. Давай я подойду к Чернышевской, подберёшь меня. Через час? Буду. Максима было впору считать ниндзя. Абсолютно бесшумно вернуться да ещё и быстрее спешащего в комнату Кирилла. Он реально крут. – Ты следил когда-нибудь за своей девушкой из ревности? – протараторил Максим со скоростью читки, которая не снилась Эминему, не то что Оксимирону. – Нет, я что, псих? – Даня уже успел одеться и непонимающе уставился на свою лучшую двухметровую половину. – Жаль. Сейчас будешь. Только за сыном. – Проснулись, суслики? – в комнату влетел бодрый, улыбающийся Кирилл, сверкая дыркой на месте зуба, – Оу, папа, у вас с мамой брачные игры? Ну да. Комичное зрелище: Даня, не то застёгивающий, не то расстёгивающий джинсы и Максим в трусах. – Мгм, хотим материнский капитал выбить на хату побольше! – Максим осмотрелся в поисках своей одежды. Куда они только закинули её вчера? Блять, комната метр на полтора, а как что-то надо, так хер найдёшь. Даня как-то недвусмысленно кивнул в сторону шкафа. Ну нашёл куда деть. – Мне 19, вам ничего не дадут, – к нему уже подскочил Кирилл, распахивая, – Ну, ты и пидр! Сказал не складывать сюда ношенное, а сам? – швырнув в него джинсы и майку, Кирилл принялся искать свои, – Я сваливаю, кстати. Так что продолжайте в том же духе! – На работу решил ради разнообразия сходить? – Не, я там болею до четверга, – беззаботно ответил Анатольев, извлекая другую майку. – А ты когда, Дань, в Москву? – Завтра бабки переведут за заказ, будет на что ехать. Потерпишь ночку на полу? – Да без б. Надо будет погулять, когда вернусь. - А что, ты почтишь нас своим присутствием сегодня? – Как знать, – хитро прищурился на это Кирилл, – А разве я вам нужен? Вопрос звучал немного двусмысленно. И не похоже, чтобы Анатольев не понимал, что он двоякий. – Ты это о чём? – Даня решил, что сыграть в несознанку логично. Только его стремительно краснеющее лицо думало по-другому. – Да так, ни о чём, – невинно улыбнулся Кирилл, – Посидите минутку на кухне. Дайте собраться, ок? Санкт-Петербург. Питер. Как можно описать его? Возвышенно десятком эпитетов высокого стиля или одним из старого-доброго русского матерного? Даниил судить не мог. Он мог сказать лишь одно, сейчас Питер перед его глазами выглядит несколько скомкано. Виной тому было то, что смотрели они вовсе не на прекрасные улицы, а себе под ноги, и дело даже не в том, что они шли не вдоль Невского или одного из каналов. Нет, Даню восхищали все улицы без исключения. Они были подогнаны друг под друга, продуманы до мелочей, даже если строились во времена СССР. Даже прагматизм коммунизма не смог наводнить это место хрущёвками. Но он не успевал понять, когда закончалась одна улица, а начиналась другая. Или это всё та же? Более того, он уже вообще не был уверен, что и Максим понимал, куда они идут. – Знаешь, мне кажется, что пора включать тему из «Розовой пантеры», – Даня всегда прятал за музыкальными отсылками своё недовольство происходящим. – Да блин! До Чернышевской надо идти по Суворовскому… Нет, можно ещё от Московского идти, но там толпа. Он сразу сюда пошёл. Но я не понимаю. Мы уже половину прошли, но я его не вижу. – Это не он? – Даня заметил, как паренёк в чёрном свитшоте вальяжно шёл через двор, закуривая. – Я и не знал, что тут дворы сквозные, – они дёрнулись за ним, но на их несчастье дверь была закрыта. – Давай быстро обойдём дом, может, там получится срезать? – они прошли вперёд по улице, быстро свернули и чуть не врезались в Анатольева, который вышел из ворот. Даня успел среагировать быстрее, затягивая Микси обратно, – Агенты А.Н.К.Л. тоже мне. – Кто? – просипел Микси. Дождавшись, когда Кирилл перейдёт улицу, они последовали за ним на расстоянии. – Фильм Гая Ричи. И сериал вроде был. Агент КГБ и агент ЦРУ вместе борятся со злом под смачный саундтрек. – Не-а. Это пятидесятые. – Тогда это ни разу не мы, бля! Куда он делся? – Туда свернул, значит, там тоже есть вход во двор. Пошли. Теория Дани оказалась не до конца верна. Вход был, только на углу. А когда они, наконец, нашли его – они услышали только хлопок ворот. Одних из трёх. – В какой стороне Чернышевская? – А я ебу? Вроде там, – Микси махнул на ворота с противоположной стороны. – Не может она быть там. Скажи, куда мы должны идти были? После Суворовского. – Налево вроде. – Значит, те, – Даня сам удивился, как легко понял логику дворов Питера. Вот только когда они вышли из двора, вход в следующий искали не по горячим следам Кирилла, а по интуиции. И когда этот шибзик успел так изучить Питер? Ещё недавно он либо бухал, либо скакал на работе, либо баттлил. Ну и ботанил последнее время. Остаток пути шли уже по тугису. Понимая, что через дворы Анатольев точно дойдёт быстрее, они попытались пробежать стометровку. А навигатор вывел их к Чернышевской ровно в тот момент, когда Анатольев садился в машину представительского класса неброского цвета. – Да твою ж… – дыхалка у обоих была не к чёрту, не смотря на баттлы, – Бросать курить. Курить бросать. – И на лыжи! – простонал Даня, – Слушай, может.. тупо… спросим его? С кем он встречается? Тут в кармане Максима пикнула смс. Пытаясь отдышаться, он вынул его из худи: «Дорогие мамочка и папочка. Как только вы признаете, что ебётесь уже где-то с третьего круга, я скажу вам, кто ебёт меня. Ваш сынуля». – Всё, можешь возвращать громкость. Мысль изложена, – Кирилл с довольной ухмылкой поставил телефон в авиарежим и спрятал его в карман. На указательном пальце, небрежно крутанувшем рычажок громкости, сверкнула чёрная литера «R» и затем правая рука вернулась к левой, снова выкладываясь в «IMPERIVM» – Паламдропов, вот чего ты так выпендриваешься? – Мирон усмехнулся, даже не делая замечания тому, что беленькие кроссы Рибок Кирилла уютно себя чувствовали на торпеде. – Да они при мне уже чуть ли не трахаются, а до сих пор держат меня за идиота! – Кирилл посмотрел на него, улыбаясь. – Я не Смоки, что бы до меня через полгода доходило, что бро за задницы друг друга во сне не лапают. – Они берегли детскую психику. – А я берегу родительские нервы. Рано им знать, что я сплю с любителем тентаклей, – Кирилл полез в карман за сигаретами. – Анатольев, алё! Что я говорил про курение в машине? – Сколотишь свою империю или купишь свою беху, смоли в ней сколько влезет, – закатив глаза, растягивая гласные на манер певцов девяностых, Кирилл смирно сложил лапки на животе. – Всё-таки ты начал сильно борзеть. – Потому что ты накосячил. Сам меня позвал в домик, а потом закрылся в кабинете с Лондоном полдня пиздеть. А значит, теперь я буду борзеть. Мирон остановился на светофоре, повернул голову в его сторону. Голубые глаза из стальных превратились в виноватые озерца стыда и квинтэссенцию умиления: – Ты до сих пор злишься? – Не, – скинув ноги, Кирилл сел ровно, чтобы успеть чмокнуть своего парня, пока горит красный, – Я не могу. Я в тебя втрескался. – Вот ведь лексикон… – Мирон предпочёл перевести взгляд на дорогу, трогаясь. Кто бы знал, что батька русского репа смущается от таких признаний даже в манере школьника. А никто это не должен знать, кроме Кирилла. Даже те, кто будет в курсе, с кем он встречается.