The Key

Коридор больницы постепенно пустеет, лишь силуэт медсестры на посту немного движется в тусклом после отбоя свете: кажется, девушка читает какую-то книгу. Звуки становятся тише, и доносятся как сквозь вату или сквозь старое одеяло, которых в отделении очень много. К посту медсестры лёгкой, слегка танцующей походкой подходит молодая доктор в халате с закатанными рукавами. На обеих руках девушки надеты многочисленные разномастные браслеты - разноцветные камешки, плетёные фенечки, металлические цепочки. - Наташа, я в ординаторской подремлю, - говорит она медсестре, и даже в голосе ее слышится улыбка. - День что-то тяжелый был, устала. Если вдруг что - буди сразу. - Конечно, Мария Семёновна, конечно... - Ты тоже не засиживайся, случись что - и в сестринской найдут,- усмехается врач, и той же походкой удаляется в комнату в самом конце коридора, тихо притворяя за собой дверь. Отделение тонет в густой, мягкой дремотной дымке, и совсем никто не видит, как тень дежурного доктора на светлой стене пустой ординаторской меняет форму, медицинский колпак на ней приобретает очертания мужской шляпы... - Хэй, док. Клевые кеды! - на полу около старого дивана в неуловимо изменившейся комнате сидит молодой крупный парень в темно-синем свитере и что-то мастерит из разноцветных ниток. Рядом с ним стоит початая бутылка пива. - Ага, новые, люблю желтый цвет, - улыбается доктор, поправляя шляпу и устраиваясь на диване. - Жёлтый, значит, - парень достаёт из мотка желтую нитку и приплетает к рукоделию. - Что там у тебя новенького? - Да все, в сущности, старенькое, пациенты, капельницы, главное - халат не снимать. А, я вот тебе табака принесла с той стороны, хороший, вишневый, с оттенком кофейного вкуса. Продавец сказал, забористый. Док вытаскивает из кармана чёрный кисет и протягивает собеседнику. Тот задумчиво улыбается, заканчивая свою поделку - плетёный из ниток черно-белый браслет с вкраплениями желтого - и завязывая ее на правой руке девушки. Потом берет кисет, достаёт из кармана джинсов потертую трубку, неспешно набивает ее и раскуривает. Комната наполняется сладковато-терпким запахом табака. Док нагло отхлёбывает пиво из бутылки друга: - Спасибо за браслет, очень красивый. - Не за что. Ты перестанешь когда-нибудь пить мое пиво? - Все может быть, - девушка втягивает носом ароматный табачный дым и загадочно улыбается. - Тяжелый день? - Вроде того. Девочку привезли, молодая совсем, пыталась вены порезать. Вены-то зашили, и к нам. Выяснилось, что недавно поехала с друзьями отдыхать, и они вылетели в кювет. Машину протащило на крыше, никто не выжил, кроме неё. Такой коктейль в голове из горя и чувства вины, лопатой не раскидаешь. - Ключ? - Черт знает, мне кажется, да. - Понятно. Какое-то время двое молчат. Доктор рассматривает на стене тени от дерева, растущего за окном, видя в них что-то своё, мужчина пускает колечки дыма, расслабленно прикрыв глаза. Молчание не висит грузом и не имеет привкуса неловкости. Старым друзьям не всегда нужны слова, чтобы понимать друг друга. Колечки взлетают одно за другим, напоминая нечто вроде гусеницы из дыма. В коридоре за дверью слышатся торопливые шаги. Док утвердительно кивает: - Ключ. Но не в глубинные уровни, кажется. - И то хлеб, - вздыхает курильщик. Шаги стихают, дверь тихонько скрипит, открываясь. В комнату просачивается худенькая девушка со светлым каре в голубой больничной пижаме. Озирается затравленно по сторонам и встречается взглядом с доктором, очень удивляясь: - Мария... ээээ... - Семёновна, - подсказывает врач. - Мария Семёновна, это... я... я сплю? - выпаливает пациентка. - Да, - просто отвечает доктор. - Это твой сон. Что ты видишь? - Там, в моей палате, - горло девушки сводит спазмом, она коротко всхлипывает. - Там ребята! Мертвые. Как в морге... мертвые, мертвые. Все мертвые! Но ведь их похоронили, доктор! - Их похоронили, Соня, ты была на похоронах. Это все игры твоего разума, иди в палату, там не может быть твоих друзей. - Но они там! - пациентка почти кричит. - Это я убила их, я, я виновата, я выжила, должна была тоже там лежать, но выжила, выжила, выжила... Худое тело сползает по стене, задыхаясь, давясь всхлипами, обхватывая себя забинтованными руками. Доктор в два легких шага оказывается рядом с девушкой, обхватывает ее плечи и начинает тихонько раскачиваться вместе с ней, постепенно навязывая свой ритм. - Тщщщщ, все хорошо, ты ни в чем не виновата, ты всего лишь пристегнулась в машине, милая, все хорошо, никто не обвиняет тебя, кроме тебя самой. Девушка плачет, беззвучно вздрагивая в объятиях доктора. Вокруг них сгущается сладковатый дым. Звуки окончательно затихают, и спустя несколько тягучих минут доктор шепчет: - Вот видишь, всё, уже всё. Иди к себе, спи спокойно. И запомни - твои друзья не хотели бы, чтобы ты себя винила, а те, кто этого хотят, не твои друзья вовсе, логично же? Не надо им верить. Соня кивает и встаёт, опираясь на подставленную руку. Выскальзывает из объятий, из ординаторской. Доктор и курильщик какое-то время слышат тихие неуверенные шаги, прервавшиеся вскоре звуком закрывшейся двери. - И что, это все? Так просто? - спрашивает мужчина, вытряхивая пепел из трубки в ладонь. Его подруга ведёт плечами и тяжело, устало вздыхает: - Если бы... я слышу поступь гончих. Они далеко пока, но идут сюда на ее зов. Все, к сожалению, ещё только впереди. Курильщик опускает голову, но доктор успевает уловить на его лице тень улыбки. - Ты справишься, как всегда. - Мне некуда деваться, да и случай, в общем-то, довольно обыденный, хоть и тяжёлый. Теперь друг ухмыляется уже в открытую и в его глазах пляшут веселые тени: - А тебе всегда нравились блондинки! Док заливается немного истеричным смехом: - Черт, всего-то один раз в юности потеряла голову из-за светловолосой дамы сердца, а ты все припоминаешь, уж сколько лет! - Хорошие шутки остаются с нами навсегда! - удовлетворенно тянет друг, выразительно играя бровями. - Придурок, - беззлобно огрызается девушка. - Какой уж есть, и мне тем временем пора. Котик там дома некормленый, все дела. Могла бы, между прочим, принести зверушке того корма, ему понравился! - Да этот корм почти половину моей зарплаты стоит! - наигранно возмущается док. - Ты не любишь котиков, ай-яй-яй, - курильщик поднимается с пола, незаметным движением заметая кучку пепла под диван. - Будет твоей зверюге корм, будет! Парень улыбается задорно, выходит за дверь, но шагов его не слышно, да док и не ждёт - не в коридор же друг вышел. Шепчет в пустоту: - В следующий раз приду в «Перекрестье нор», хоть выпьем нормально, надоело твоё пиво. И знает - услышал, понял. Снова вздыхает, трёт виски пальцами, поправляет очки нервно. Сюда все приходят с «ключами», и ключ у каждого свой - у кого-то чувство вины, у кого-то - безысходная тоска, боль, панический страх, иногда ключ принимает форму любопытства, а кто-то получает его в наследство от родных. Иногда люди приходят по доброй воле. Иногда - их, упирающихся из последних сил, притаскивают гончие. Ключ у каждого свой, это правда. А у неё, доктора в неизменной чёрной шляпе, нет ключа. У неё набор отмычек.

***

«Доктор Хутмахер, пройдите в палату семь! Доктор Хутмахер!» - голос Наташи усилен динамиками, что-то случилось. Мария просыпается рывком, словно выныривая из омута. Так и уснула на диване, прямо в очках, а все усталость проклятая. Доктор смотрит на дверь - она заперта изнутри, вот почему Наташа мучает старенькую систему оповещения. Потом бросает взгляд на часы - утро уже, а ночи ведь и не заметила. И только потом смотрит на свою правую руку, с теплом отмечая там новый черно-бело-желтый браслетик. «Доктор Хутмахер!» - повторяет динамик. - Да иду я, иду, - ворчит док, отпирая дверь и выходя в просыпающееся отделение. Посмотрим, что там у тебя, Соня.