Ты будешь моей овцой, Окстон.

Операция прошла успешно, Окстон уже привыкла каждый день наведываться к своей девушке. Да, Лена и Ангела встречаются, весь овервотч был против этого, но в итоге, услышав речь девушек, они приняли их ориентацию. Утро. Зимние, солнечные лучи солнца просачивались сквозь жалюзи. Окстон и Циглер лежали в одной кровати. Окстон была снизу, Ангел же, лежала на её груди и мирно посапывала, под нежным, как покров снега, одеяло. Все бы ничего, но вот этот будильник… — Пора вставать, моя овечка… — Еще чуть-чуть! Ангела поцеловала Трейсер в лобик, сказав: — Я в душ. Русая что-то промычала и закопалась в одеяле. — Забыла обо мне, овца?.. По комнате раздался теплый, теплый голос. «Я опять не могу двигаться?! Что… что такое?» — Я скучала по тебе, кадет. Ах, теперь нам никто не помешает…. — О чем ты?! Вдова указала когтем на прозрачную дверцу ванной. Слезы и еще раз слезы наполнились в глазах Елены. Там, висела под люстрой Ангел. — Н…нет! Это сон, прошу, прекрати! — Ангелочек стал елочной игрушкой! Как мило… Опять эти когти начали обследовать территорию тела девушки. На этот раз, они кружились около ребер, и, как будто пересчитывая их, нажимали на каждое ребро. — Покажись! — Ахах… Ухо кадета почувствовала теплое, как у Циглер дыхание. Она подумала, что это все были шутки. — Сюрприз, овечка… Это была Роковая Вдова. Фиолетовые пальцы схватили за волосы русой и резко потянули назад. — Нам никто не помешает… ты станешь только моей, тебе будет меня не хватать, овца. — Ай! Отпусти, я хочу к Циглер! — Тупая овечка… Один сильный удар по щеке, алая кровь начала сочится изо рта Трейсер, которая беспомощно кричит. — Тупая, тупая, тупая! Еще один, второй и третий удары. Все, таки, белый, как снег, зуб, вывалился на пол, где уже была маленькая лужица крови Окстон. — Ах, как же я хочу, чтобы у меня была такая же теплая кровь, кадеточка… — Ч…что нужно тебе? — Мне? Ты, конечно же, ты очень милая и… Холодные губы Амели прикоснулись к теплым, шелковистым, губам Лены. — И очень вкусная… Вдова укусила за теплую губу Елены, отчего та пискнула, как мышь. — Ты должна говорить «бе», как овца, тварь! Еще один сильный удар, только по животу, кулаком. Слюни и одновременно кровь хлынули из рта девушки. — Прекрати… тебе с рук это не сойдет! — Почему же? Лакруа ехидно улыбнулась и сверкнула желтыми глазами. По оголенной ноге Трейсер проскочил маленький паучок. — Не бойся, это опять же не матка. Он будет жить с тобой, в тебе… — Нет, нет! Прошу! Силой раскрыв окровавленный рот Окстон, паучок прыгнул туда. Рвотный рефлекс надвиг черноглазку. Все содержимое кишечника вырвалось наружу, затопив паука. Опять удар, только по щеке, не сильный… — Овца! Вдова села верхом и прижала голову Лены. — Дура, как овца, тупая! Вдова приблизилась к русой. — За это я тебя и люблю, дорогая овечка… Резкий поцелуй скрепил их души навсегда. Маленькая овечка теперь стала маленьким рабом, в царстве королевы пауков.