Следуй за мной

Следуй за мной. Кажется, я нашел что-то важное. Что-то, что может помочь… нам. Шепот звучит прямо в голове, эхом отдаваясь в пустом пространстве между эндоскелетом и внешней обшивкой. Чуть больше, чем мысль, чуть меньше, чем нечто, произнесенное вслух. Фредди открывает глаза и грузно сходит со сцены. — Следуй за мной, — повторяет фиолетовый аниматроник, почти точная копия самого Фредди, отступая глубже в тень. Его голос, высокий и детский, совсем неподходящий к массивному телу, звенит от возбуждения. В ожидании Фредди Тень, как они прозвали этого аниматроника (как и большинство из них, своего человеческого имени он не помнил), переминался с ноги на ногу, всем своим видом показывая, как не терпится ему уже двинуться вперед, к таинственной цели. Это не похоже на обычное поведение Тени, но Фредди почти не удивляется этой перемене. Пиццерия закрыта, вероятно, навсегда. Их оставили догнивать здесь вместе с остальным никому не нужным барахлом. Раньше Фредди считал, что отчаяние пахнет пиццей, ощущается двумя десятками движений, повторяемых ежедневно, год за годом, звучит затертыми песнями из динамиков, смотрит множеством пар человеческих глаз, ни одна из которых не видит (правды) того, что скрывается под маской. Сейчас Фредди понимает, что такое настоящее отчаяние. Оно звучит скрипом медленно, но неостановимо выходящих из строя механизмов, звонкой капелью протекающей крыши; пахнет сыростью и плесенью; смотрит черными булавками глаз размножившихся в стенах крыс, пожалуй, единственных живых существ, которым еще осталось дело до этого места. Фредди слишком страшно заглядывать в будущее. Его проводник шествует вперед, только изредка оборачиваясь, проверяя, следует ли за ним еще подопечный? «Следуй за мной» — завыванием ветра отдается под сводами заброшенной пиццерии. Снаружи идет дождь. Капли глухо барабанят по крыше. Если притормозить на секунду, закрыть глаза и прислушаться, можно представить, что этот стук исходит не снаружи, а изнутри. От давно остановившегося сердца. Когда-то давно он терпеть не мог шум дождя. Дождь означал, что придется весь день сидеть дома и слушать занудные рассказы… кого? Он не помнил. Фредди качает головой, избавляясь от наваждения. Каждое его движение сопровождается глухим скрипом металла. Грохот шагов эхом разносится по пустому зданию. Холодная капля разбилась о нос Фредди, заставив его остановиться и повнимательнее приглядеться к полу. Потолок местами протекал так сильно, что образовывались целые лужи. Не хотелось бы поскользнуться на одной из таких и упасть — подняться на ноги без чужой помощи у него бы не получилось. Наконец Фредди уловил слабый отблеск воды на черно-белой плитке пола и постарался обойти преградившую ему путь лужицу. Его проводник давно скрылся в следующем помещении и Фредди ускорил шаг, пытаясь догнать его. Что, интересно, хочет показать Тень? Что-то важное, то, что может помочь… Стать свободными? Но глупо тешить себя ложными надеждами. Фредди последовал за Тенью в последний коридор, ведущий мимо туалетов и упирающийся в тупик, и недоуменно замер. Тень, снова повторив «Следуй за мной», прошел сквозь стену. Фредди неуверенно последовал к тому месту, где исчез его проводник, и остановился. Программа была непреклонна — на этом месте должна быть сплошная стена. Коридор был пуст, только тихо покачивались развешанные по стенам детские рисунки. Так зачем Тени нужно было приводить его сюда? Фредди еще раз оглядел пустой коридор и развернулся, намереваясь уйти. В душе наливались соком досады горькая обида и разочарование. Должно быть, тень Бонни (или, как тот предпочитал себя называть, Эрикскью) подговорил Тень на одну из своих чертовых шуточек. Фредди считал себя главным среди аниматроников не только номинально, но проклятые тени (в особенности Эрикскью), похоже, плевать хотели на его авторитет. Небось воспользовались своей нематериальностью и ухохатываются, сидя внутри стены, там, где Фредди не сможет их достать. Стоит поговорить с Марионеткой насчет их поведения, раз уж ближайшую вечность придется коротать в компании друг друга… За его спиной послышался шорох. Должно быть, тени догадались, куда он собирался отправиться, и забеспокоились. Обернуться Фредди не успел. Все его конечности замерли. Он больше не контролировал (это тело) себя, не мог и пальцем пошевелить. Душу наполняло давно позабытое им чувство — страх. Он заметался, запертый в ловушке старого костюма и начавшего ржаветь эндоскелета, пытаясь сделать хоть что-то, неважно что, двинуть хоть одной частью тела. Бесполезно. Как в ту, самую первую ночь, когда он еще не получил своего подарка. Когда ему оставалось только кричать. Позади него раздалось грубое кряхтение, а в следующую секунду он упал лицом в пол. При ударе его нос издал забавный звук, будто кто-то наступил на резиновую игрушку. Если бы Фредди мог, он бы истерически засмеялся, настолько этот звук не соответствовал ситуации. Теперь он мог видеть только плитку пола. Два белых квадрата по бокам, черный — по середине, как раз в него упирается нос Фредди. Мысли метались в голове разбегающимися от включенного света тараканами. Происходящее все меньше напоминало шутку, даже злую. Может, Эрикскью здесь и ни при чем? Но зачем Тени все это? Что он задумал? А самое главное, кто ему помогает? Рядом раздались шаги, остановившиеся около головы Фредди. Слишком мягкие, слишком тихие для аниматроника. Человек. Тень вступил в сговор с человеком. Больше всего в этот момент Фредди желал суметь скосить глаза и посмотреть, кому они принадлежат. Кто осмелился напасть на него, полновластного правителя ночной пиццерии во время, по праву принадлежащее ему? Неужели один из этих никчемных неудачников, работавших здесь ночной охраной, вернулся, чтобы отомстить? Но зачем Тени помогать ему? Человек снова закряхтел, похоже, присаживаясь, и схватился за руку Фредди. Почти любовно провел от локтя к запястью (что он собирается делать?! Пусть прекратит!!!), вздохнул и произнес: — Ну что, здоровяк? Вот и конец. От этих слов по телу Фредди распространился холод. Он буквально ощущал, как его эндоскелет покрывается изморозью. Он узнал этот голос. Столько лет, каждый день повторяя одни и те же движения на сцене и открывая рот под слова одной из немногих записанных в него песен. Каждую ночь, сходя со сцены и блуждая по не освещенным закоулкам пиццерии, стремясь к одной единственной цели, к последнему оставшемуся в здании живому существу, ночному охраннику, он мечтал услышать этот голос. Мечтал услышать, как он будет вопить от ужаса, когда Фредди войдет в его жалкую каморку под марш Тореадора. Мечтал, как он будет молить о пощаде, когда поймет, какой подарок они приготовили ему. Но они (все они, в этом деле должны были участвовать все они, каждый, кому это чудовище причинило боль) лишь посмеялись бы над ним, как он смеялся, убивая их. И тогда бы все закончилось. Раздался отвратительный хруст, металл заскрежетал по металлу, а затем что-то загрохотало по полу. Вновь раздались шаги, обходящие Фредди по кругу. «Моя рука, — все еще пребывая в ступоре отметил Фредди. — Он оторвал мне правую руку, а теперь взялся за левую». В поле зрения Фредди попался небольшой чемоданчик с инструментами. «А он подготовился, — с апатией отметил про себя Фредди. — Как и в прошлый раз». Собственное безразличие внезапно вывело его из себя. «Сделай же что-нибудь! Хотя бы попытайся! Все должно быть не так! Это ты должен убить его, отомстить за твою, за наши смерти! А теперь он разберет, убьет тебя! Снова…» Человек принялся за ногу. «Ну же, двигайся, пока есть чем! Ты все еще можешь его одолеть! Давай же!» От бессилия Фредди готов был расплакаться. Он напрягался изо всех сил, но не мог даже глазом шевельнуть. Человек закончил со второй ногой и подошел к голове Фредди. Перевернул его на спину, так что медведь смог увидеть его лицо. Лицо, каждая черточка которого должна, казалось, быть выженна в памяти одного мальчика, который так и не пришел домой после вечеринки. Лицо, остававшееся в памяти Фредди смутным пятном, вновь предстало перед ним. Как и в тот раз, на нем не было ненависти, только усталость и парадоксальная печаль. Человек изогнул губы в усмешке (как же Фредди ненавидел эти губы, эти голубые глаза и прямой нос, как часто пытался их вспомнить, примеряя к очередному охраннику, как же мечтал уничтожить, превратить в кровавую кашу), а в следующую минуту голова Фредди отделилась от тела. К собственному удивлению, существовать он не перестал.