Игры дружбы

— Сансет Шиммер, немедленно вернитесь в класс! — доносились возмущенные крики преподавателя из кабинета. А Сансет не слышала. Настолько погруженная в себя, свои мысли и свои проблемы, бегущая по заполненным коридорам, случайно врезаясь в прохожих и на автомате выдавая из себя скомканные «простите» и «извините», она не слышала ничего, кроме собственных криков в голове. В основном — криков о помощи, в которых изредка упоминалось слово «любовь». Забавно, ведь Сансет прежде искренне верила в неё. Верила всем сердцем, находя это чувство чем-то действительно прекрасным и волшебным. Ещё будучи маленьким жеребёнком она восхищалась историями Селестии о соулмейтах и уже тогда представляла свою судьбу. На её памяти было очень много пар, которые обрели свою вторую половинку так внезапно и так вовремя, что у неё никогда не было даже мысли о том, что она может не попасть в их число. Она наблюдала, как её друзья, близкие или даже совершенно незнакомые люди встречают свою любовь, и каждый раз искренне радовалась за них, продолжая верить, что в скором времени это произойдёт и с ней. Однако время шло, детские мечты так и остались далеко в детстве, потому что все свои мысли и силы Сансет старалась направить на учёбу у принцессы. Но, оставаясь холодными вечерами одной, она не могла не думать о где-то ждущем её соулмейте, не могла не представлять их встречу, мысленно вырисовывая в голове детали, ровно как и не могла не пугаться одной единственной вещи, не дававшей ей покоя — тонкая красная линия на запястье, в её родном мире — на одном из копыт. Сансет считала её некой усмешкой судьбы, постоянно напоминавшей о том, что не всё в мире так гладко и просто, как многие привыкли считать. Каждый раз, когда человек влюблялся в не своего соулмейта, эта линия продлевалась выше по руке, а достигнув ключицы  — загнивала. Вместе с хозяином. Понять, встретил ли ты своего соулмейта также было просто — метка преображалась в маленький, едва заметный шрам, свидетельствующий о том, что этот человек нашёл свою пару. Линия, будучи красной, не доставляла людям неудобства или боли, а её размер был настолько незначительный, что с расстояния пары десятков метров заметить её уже было трудно. Чёрный цвет же практически не имел смысла, поскольку рассмотреть линию после смены цвета человек всё равно бы не смог, будучи мертвым. Но, даже несмотря на всю жуткость этого факта, Сансет старалась не придавать ему особого значения, искренне веря в свою судьбу. Хотя, стоит признать, неизвестность её пугала. Ведь об руку с ней всегда приходило одиночество. А оно — ещё хуже, потому что к нему присоединялись скука и тоска. Не обращала она на него внимания до тех пор, пока сама не получила красную метку; если живя и обучаясь в Кантерлоте, у неё просто-напросто не хватало времени на личную жизнь, то в новом мире его было более чем достаточно. Немалую роль здесь также сыграло элементарное любопытство, вкупе с накопившимися в организме гормонами. Но кто же мог знать, что простая любопытность настолько выйдет ей боком? Сансет бежала, почти не глядя, кулаками размазывая по лицу слёзы. Бежала, лишь бы поскорее достигнуть выхода и выбраться из здания. На улице мощные струи косого дождя лили потоком, стучали по крыше и карнизу университета, заливая оконные стекла. За мутной пеленой летящей воды практически ничего не было видно, а Сансет продолжала бежать. И бежала до тех пор, пока не добралась до уже породнившейся статуи и от бессилия не повалилась на мокрую траву. Мысли в голове слипались в одну бесформенную массу, разнёсшийся по венам адреналин мешал думать, и девушка совершенно не могла сосредоточиться. Выровняв дыхание, она прислонилась спиной к постаменту, обняла колени и тихо всхлипнула. От холодных капель бросало в дрожь, а студентка, кажется, даже не замечала леденящего холода. Смотрела на падающие капли, что, достигнув земли, расплывались в одну лужу, и потирала обожённую свежей красной линией руку. Ещё одна ошибка. Флэш Сентри, конечно, не был идеальным, но за время, проведённое вместе, чувства к нему казались настолько настоящими, что он просто не мог быть не её половинкой. А прильнув в один день к его губам в нежном поцелуе, треклятая метка обожгла руку в четвертый раз. Тогда-то Сансет и перестала верить в любовь. Все романтичные истории о соулмейтах со счастливым концом, услышанные в детстве, были не более чем наивной выдумкой. Жаль лишь, что она поняла это только сейчас, когда от смерти Шиммер отделяло лишь одно свободное место на руке. Дождь продолжал безудержно бить по асфальту, ветер крутил и гнул ветви шумящих деревьев, а рыжеволосая девушка так и продолжала сидеть возле статуи, наблюдая за падающими каплями. В какой-то момент она достала из сумки дневник с изображением красно-жёлтого солнца, желая сделать очередную запись для принцессы, но уже было потянувшаяся открыть книгу рука вдруг зависла в воздухе. Сансет раньше нравилось находиться возле статуи в одиночестве, отправляя письма принцессе Твайлайт Спаркл. Это создавало какую-то особенную атмосферу, опустошало голову от ненужных мыслей и позволяло расслабиться, а сейчас ей действительно это было нужно. Но почти всегда вторая в ответ расписывала рассказы друзей, нашедших своих соулмейтов, описывая их необыкновенные истории любви. А надо ли это сейчас Сансет? Она ведь не обязана радоваться за чужие судьбы, тем временем, как её собственная находится на волоске от скорого конца. И не обязана выслушивать чьи-то счастливые истории любви, зная, что с ней такое навряд ли произойдет. Она проглотила слёзы и со всей силы бросила дневник в сторону. Руки непроизвольно сжались в кулаки, и девушка чуть зарычала от досады. Нет, меньше всего ей сейчас хотелось кому-то рассказывать о случившемся. Сансет тяжело дышала, а со стен скатывались, разбиваясь на мириады крупиц, холодные капли. Ей было очень страшно. И потоки этой нескончаемой воды будто сковывали её, что каждое движение отдавалось по всему телу болью. Может, она слишком драматизирует, а может, произошедшее было только к лучшему? В любом случае, сейчас ей точно всё равно. Возможно, завтра она в этом разберётся, а сейчас ей хочется только плакать. Долго и протяжно, внимая боли глубоко внутри. — Замёрзнешь же, — тихо произнёс знакомый голос за спиной. Сансет обернулась. За ней стояла Твайлайт в лёгкой куртке, крепко сжимая зонт в руках. Забавно, как они сейчас смотрятся: растрёпанная рыжеволосая девушка в потрёпанной кофте и Твайлайт Спаркл, как всегда в идеально выглаженной рубашке с юбкой и аккуратно собранными волосами. Первая даже мысленно усмехнулась, представив их со стороны. — Что-то случилось? — поинтересовалась фиолетововолосая, встав рядом. На мокрую траву она, видимо, не решилась сесть. — Ничего важного, — безучастно ответила Сансет. Она бы охотно добавила, что сейчас говорить нет никакого желания, но обижать подругу совсем не хотелось. — Тогда почему ты здесь? — Просто. — Сансет, что произошло? — настойчиво продолжила Твай, стараясь заглянуть в непроницаемое лицо собеседницы. — Ничего, — раздражённо пробормотала Сансет, но получилось как-то обиженно и плаксиво. Она совершенно не знала, как ей себя вести. Да ещё так, чтобы не выставлять свою слабость напоказ. Потому что ей очень хотелось плакать. И злиться, но из-за всех этих слёз злость просто не могла выйти из неё. Это было сравнимо с положением, когда ты закован в цепи. А ведь ей вовсе не хотелось быть в таком положении. Потому что Сансет знала и помнила, каково это. И помнила, какими усилиями она смогла покинуть это состояние. — Я… могу помочь? — растерянно поинтересовалась Спаркл, нелепо застыв над подругой. Та молчала, ни разу не подняв взгляда. Твайлайт вздохнула, закрыла зонтик и уселась подле Сансет. А вторая, наконец, подняла голову, озадаченно взглянув на девушку. — Тогда я буду сидеть здесь, пока ты не скажешь, в чём дело, — твёрдо произнесла Твай, усаживаясь поудобнее. Это звучало бы более убедительно, если бы она брезгливо не скорчилась, угодив рукой в лужу грязи. Сансет Шиммер беззвучно усмехнулась, когда та, в состоянии ошеломления, дергано начала рыться в сумке в поисках антисептика — тот незаметно выпал из рюкзака, подкатившись к рыжеволосой девушке. Сансет, недолго думая, потянулась за ним, подняв с земли и протянув подруге. А та в свою очередь как-то недоумённо перевела взгляд с собеседницы на её руку, и обратно. И тогда до Сансет вдруг дошло, что рукав кофты оказался задран. Твайлайт с нескрываемым ужасом оглядела красную линию с ярко-алым контуром по периметру, осторожно проведя по ней пальцами. И от оцепенения даже выронила бутылёк с жидкостью. — Это… — Да, — поспешно перебила её Сансет, равнодушно опуская рукав. Твай сочувствующе взглянула на подругу, неловко перебирая пальцами. — Мне жаль… — Забудь, — Шиммер резко смахнула с щеки слезу и глубоко вдохнула свежего воздуха, игнорируя тот факт, что касание подруги мурашками отозвалось у неё где-то между лопаток. — Тебе всё равно не понять. Конечно не понять. В глазах Сансет Твайлайт всегда была воплощением слов «идеал» и «аккуратность». Такая, как она, не стала бы встречаться с кем попало. Сансет даже не была уверена, что встречалась ли та вообще. Спаркл была настолько занята учёбой, что не всегда находила время на прогулки с друзьями, что уж тогда говорить про личную жизнь? Хотя, был один парень, явно не ровно дышащий к фиолетоволосой. После их встречи многие уверили себя, что эти двое нашли друг друга. И Сансет бы ничуть не удивилась, если бы, задрав рукав Твайлайт, увидела бы совершенно чистый изгиб руки. Желания откровенничать не было совсем, поэтому бирюзовоглазая студентка молча поднялась с места, желая вернуться обратно в здание, но Спаркл остановила её, ловко ухватив за руку. Прежде чем первая успела что-либо возразить, она сняла с себя куртку, открывая вид на красную метку, доходившую почти что до ключицы, оставляя лишь одно свободное место, как это было у Сансет. — Ты тоже? — она удивлённо распахнула рот. — А как же Тимбер? — А Флэш? Девушка замолчала. Действительно, бессмысленно было что-то спрашивать или отвечать. По крайней мере, Сансет понимала, что ответа на вопрос нет ни у неё, ни у, вероятнее всего, Твайлайт. Потому что та тоже какое-то время сидела тихо, грустно поглядывая на подругу из-под длинной чёлки. Непривычно было видеть её настолько грустной, и очень хотелось сделать хоть что-то, лишь бы та улыбнулась или, по крайней мере, перестала думать о мрачном. А о последнем ей приходилось думать слишком часто. Особенно с появлением последней метки. Такие неприятные чувства обжигали покрасневшую кожу, что даже где-то глубоко в душе, где разбивались сейчас на тысячи осколков последние мечты о светлом человеческом будущем — было больно. И Твайлайт отчётливо могла видеть эту боль в глазах подруги, всё почему-то избегающей зрительного контакта. От этого тоже становилось не очень приятно; в конце концов, именно Сансет была той, кто в своё время помог девушке справиться с собственной болью и печалью, и сейчас, заставить лучшую подругу улыбаться — меньшее, что Твайлайт могла сделать. — Свою первую метку я получила, когда в средней школе призналась однокласснице в любви, — словно невзначай вставила она, неловко перебирая пальцами. — Ох, какой скандал же мне тогда устроили учителя. Сансет вскинула брови с таким видом, словно в жизни не слышала более очевидной лжи. Но, встретившись с совершенно серьёзным взглядом Твайлайт, не сдержавшись, улыбнулась. И эта улыбка мгновенно разрушила стену лёгкого отчуждения, возникшего при встрече. И вот уже они обе расположились возле любимого места у статуи, взахлёб рассказывая друг другу весёлые истории из детства, словно давние знакомые, не видевшие друг друга много лет. — Судьба очень несправедлива. Грустно ведь, что за такие незначительные ошибки приходится расплачиваться настолько высокой ценой, — вздохнула Сансет, когда взгляд вновь упал на тонкую линию. Грустно. Определёно грустно. Но особенно грустно, что осознают это лишь те немногие, кто оказывается в их положении, когда ты практически без пяти минут мертвец. А до тех пор сваливают всё на юность, наивно веря, что каждый встречный — это именно тот единственный. — Может, судьба нас просто проверяет на стойкость? — загадочно улыбнулась Твайлайт, бережно взяв руку Сансет и аккуратно опустив рукав. — И не стоит на этом зацикливать внимания?.. Дождь потихоньку начинал стихать, монотонно бьющие капли превратились в мелкие, едва ощутимые дождинки. А засидевшиеся на улице подруги даже и не думали двигаться с места. — Красиво, — прошептала Сансет, наблюдая за небом. Её взгляд плавно опустился вниз, врезаясь в фиолетовую радужку Твайлайт. Та дрожала, втянув голову в плечи и тихо постукивая зубами. Рыжеволосая улыбнулась — уж слишком умилительно это выглядело. Она молча прильнула к ней, устроив свою голову на её плече, а руки нежно приобняли талию. — Теплее? — тихий шёпот Сансет защекотал кожу на шее. В глазах Твайлайт плескалось искреннее удивление, а щёки невольно покрылись пунцовым оттенком. Но та и не думала отстраняться, только медленно кивнула, накрыв ладони подруги своими, и носом зарылась в густые рыжие волосы. Её объятия согревали, дарили ощущение безмятежности и спокойствия, которое так было необходимо им обеим. Слишком много всего случилось за последнее время, и слишком мало было из этого чего-то хорошего. А объятия, они ведь помогали. Словно обе выплёскивали через них всю боль, слишком долго копившуюся в душе, и злость, что так стремительно старались сдерживать. Нервы у обеих, дрожащими нитями натянутые уже до самого предела, медленно утихали, и на замену им пришло только спокойствие. Задремавшие в объятьях друг друга девушки так и не заметили, как алый цвет на руках медленно начинал рассеиваться, оставляя после себя лишь мелкий шрам на запястье.