На волоске.

На волоске. Макса лихорадило так, что он сам чувствовал, насколько шальным он сейчас выглядел. Сил на контроль еще и мимики уже не осталось. Тул, видимо, сам не понимал, какие ураганы он вызывал у Макса внутри и как легко каким-нибудь невинно-провокационным движением грозил сорвать все тормоза своего напарника. Слегка растрепанный, одетый только в брюки, настроенный поиграть, как молодой щенок , он сейчас доставал Макса. - Я тебя точно щас уделаю. Будешь еще вещи раскидывать? Будешь? -прикалываясь над неистребимой привычкой Макса раскидывать вещи, Тул пытался свалить его на пол. - Тул, остынь, смертник. Хватит уже! – Макс еще надеялся удержать ситуацию под контролем, пока он был еще в состоянии удержаться на грани. Но Тул, удачно подставив подножку, с победным рыком свалил их обоих на пол, всем телом растянувшись на Максе. Он еще продолжал бороться с Максом, в шутку придушив его за шею, лишь постепенно осознавая, что внезапно затихший друг все крепче сжимает его руками. Макс впаялся всем телом в Тула, сходя с ума от прикосновения к его теплой коже. Из-за грохота своего собственного сердца он почти не слышал ничего вокруг, и не отрывая своего потемневшего взгляда от растерянных глаз Тула, перевернул его под себя. Все, точка невозврата... Макс это осознал за секунду, понимая, что сейчас его не остановит никто, раз он не в состоянии сам остановиться над пропастью. Все исчезло вокруг. Все, кроме этих слегка озадаченных глаз, в глубине которых только сейчас начало зарождаться понимание. Макс перевел взгляд на губы Тула и отчаянно вдохнув, наконец-то прильнул к ним своим ртом. Это было охуительно чудесно. Наконец то можно было целовать его так, как Макс всегда хотел- и нежно, и жарко, заставляя поддаться, принять, впустить, ответить. Можно было целовать, не оглядываясь и не обращая внимания на стафф. Можно было вычерчивать одной рукой мышцы на подрагивающем животе Тула, задевая бедренную косточку, проводя легким нажимом вдоль пояса брюк. Можно было гладить его спину, впиваясь пальцами, прижимать Тула еще ближе, не оставляя ни миллиметра просвета между разгоряченными телами. Можно было нежно гладить скулы , зарываться в волосы на затылке, погружаясь языком во влажный рот, ловя ответное движение губ, языка. Можно было погрузиться с головой в эти крышесносные ощущения, краешком затуманенного сознания отмечая, насколько уютно-правильным было держать Тула в руках. А понимание того, как легко завелся и Тул, насколько отзывчив он на ласки Макса, убивало любые сомнения и сожаления , которые могли бы сейчас Макса остановить. Слегка соскользнув с Тула на бок, Макс провел левой рукой по его шее , спустился по груди, задев по пути съёжившийся сосок, и, огладив ребра, спустился к животу. Накрыв раскрытой теплой ладонью солнечное сплетение Тула, Макс притормозил, прислушиваясь к реакции своего любимого. Тот, сцепив руки на спине Макса, такими же затуманившимися, пьяными от желаний глазами, не отрываясь смотрел Максу в глаза, тяжело дыша. Неосознанно облизнув свои распухшие от поцелуев губы, Тул , наверно, и сам не понял, что это стало для Макса последним подтверждающим сигналом. Через секунду горячий рот Макса накрыл его правый сосок, заставив сдавленно и резко выдохнуть, а рука, скользнувшая под резинку брюк , а затем и трусов, заставила простонать резко ставшим хриплым голосом. А Макс отрывался. За все месяцы , когда его терпение мучали изо дня в день. Сначала съемки, разбудившие очень непростые желания. Затем фанмитинги с обязательным фансервисом, когда разрешалось прикасаться к Тулу на краткие мгновения. Мимолетные прикосновения Тула, огнем обжигавшие Макса. И в такие моменты Макс чувствовал себя дремлющим вулканом, в глубине которого уже собиралась темная, отчаянная, съедающая контроль, страсть. И каждое прикосновение, объятие, легкие поглаживания все больше расширяли трещины в его жерле. Так что сейчас Макс брал своё. Эта упругая кожа под его ртом-должна принадлежать ему. И Макс забирал своё, языком вырисовывая круги на животе Тула, наслаждаясь его рваными стонами. Забирал своё, лаская рукой по всей длине твердый, истекающий смазкой член Тула, сам даже сильнее, возможно, заводясь от этого. Он забирал своё, снова накрывая губами жаждущий рот Тула, сплетаясь с ним языком, руками лаская каждый кусочек кожи на теле любимого, нежностью сейчас рассказывая о своих чувствах и желаниях. Погруженный в свои ощущения, он и не заметил, как Тул пробрался рукой к его члену и вздрогнул от неожиданного прикосновения. Макса пробрало острой сладкой волной. Тул огладил головку смоченными слюной пальцами (и когда успел? Макс этого даже не заметил) и сжав рукой, провел вверх-вниз несколько раз. И Макса накрыло. Сладкая тягучая волна заставила замереть, с восторгом переживая острое удовольствие. Он простонал прямо в рот Тулу, вцепившись ему в плечи. А Тул, уже успевший получить свое удовольствие от оргазма, внезапно подумал, что вот такой беззащитно кончающий в его руках Макс -это самое потрясающее ощущение , которое он испытывал. Максу было хорошо. Он лежал на Туле, распластавшись, как будто в теле не осталось ни одной кости, ощущая себя желе. Чувственный взрыв, накрывший их, оставил его без сил, подарив ощущение неги и сытости. И ощущать Тула под собой, теплого, спокойного, мягко перебирающего Максу волосы было очень здорово. Не хотелось двигаться, не хотелось ни о чем думать, лишь бы его и дальше так ласкали. Но Тулу, видимо, было тяжело и неудобно на жестком полу. Он уже пару раз двигался под ним, пытаясь, видимо, снизить неудобство, но ничего не говорил. И Макс был ему благодарен, потому что меньше всего ему сейчас хотелось что-то говорить и обсуждать. Наконец, сжалившись, Макс решил подняться с такого притягательного тела и дать Тулу свободу. Невольно насторожившись, подобравшись внутри, ожидая вопросы или упреки, Макс был не готов к тому, что Тул вдруг резко шагнет к нему, и отшатнулся, ожидая удара. Но Тул мягко обвил руками Макса за талию, притянул ближе и сказал, с легкой усмешкой глядя в глаза: «Я не знал, что ты НАСТОЛЬКО не любишь убираться за собой». Ошалевший Макс удивленно вытаращился на Тула, а тот, не в силах удержаться от смешного вида ошарашенного Макса, весело и счастливо рассмеялся. Мгновением спустя они оба смеялись , затихая на время, вытирая выступившие слезы и снова заливаясь, как дети.