Она любила только пионы.
Именно эти цветы напоминали Лизе беззаботное и местами спокойное детство, когда она еще маленькой девочкой, в деревне, у бабушки, могла часами сидеть в небольшом, но от этого не менее уютном саду, у крошечного домика с узорчатыми наличниками бирюзового цвета и фундаментом, что словно самое глубокое море, по которому в далекие страны, на встречу приключениям, медленно и чинно плывут корабли и теплоходы, старательно нарисованные Елизаветой еще год назад.
Сам же участок не мог похвастаться индивидуальностью или изобилием различных видов деревьев, кустарников, лишь яблони, что создают кружевную тень, в самый знойный летний день, грациозно закинув молодые и гибкие ветви друг на друга.
А вот от разнообразия цветов у приходящих сюда людей (чаще соседей) разбегались глаза. Все формы и виды, на любой вкус: маки, вокруг которых постоянно вились шмели и пчелы, ирисы, удивляющие своей необычной формой, изящные и до неприличия женственные хризантемы, самовлюбленные нарциссы и жёлтые лилии у почти пустого, заросшего травой, колодца. Но все эти цветы меркли, казались жалкими, по сравнению с прекрасными и благородными пионами. Их такие нежные и мягкие лепестки, ласкающие прикосновениями кожу девичьей руки, сводили с ума. Там, в саду, они были нежно-розовыми с небольшой белой кромкой на краях.
Тогда маленькая девчушка постоянно заседала около этих растений, прикрывала темно-зеленые глаза, вдыхала пьянящий аромат и погружалась в мир, где, казалось, сбываются все мечты, но однажды её размышления были нарушены резким появлением высокого мальчика со спутанными рыжими, словно солнце по утрам, волосами. И долго он стоит за этим старым, косым забором? Парень внимательно посмотрел на растерянную соседку, удивляясь её максимально странному занятию.
— Ты это чего на цветы пялишься? — спросил мальчуган, переводя заинтересованный взгляд на кусты самых обычных розовых пионов.
— Они же такие красивые, почему на них не смотреть, — оправдывалась девочка, поднимаясь с насиженного места и подходя ближе к мальчишке.
Рыжий скривился, морща веснушчатый нос и презрительно глядя на смущенную девчушку.
— Ничего они не красивые! Самые обычные. — парировал он, пожимая плечами, чем очень задел русую мечтательницу.
— Это ты тут некрасивый и обычный, иди отсюда, пока я бабушку не позвала! — крикнула девочка, топнув маленькой ножкой в красных сандаликах с желтым цветочком на ремешке.
Мальчонка лишь фыркнул, развернулся и показывая язык новоиспеченной знакомой, стал потихоньку удаляться к своему дому, что стоял прямо напротив.
А годы шли, Даня и Лиза сдружились, от обид детства остались лишь воспоминания, которые вызывали только улыбку и заливистый смех русоволосой. Каждое лето они приезжали в эту деревню и каждый день проводили вместе: ходили в лес, бегали на поле и рвали ромашки, а иногда просто сидели на ветке огромного старого дуба, что возвышался над оврагом. Другие дети не упускали момента подшутить над друзьями, что они парочка, и это очень напрягало Лизу, но Даня совершенно спокойно к этому относился, отмахиваясь и одаривая деревенских парой нелестных.
Последнее лето в этом прекрасном месте они провели, когда девушке уже было восемнадцать, а парню еще только семнадцать. Тогда и умерла бабушка Лизы, которую она очень любила. Сад зарос травой, яблони покосились под грузом отросших веток, а кораблики, что так старательно подкрашивали каждое лето Даня с Лизой, смыло проливными дождями. И на когда-то уютном и родном домике остались только непонятные разводы. Девушке было очень трудно смириться с потерей, но теперь пережить это горе ей помогает Кашин. Неред почти каждый день плакала в плечо своего друга, он успокаивал, шептал такие нужные слова утешения, помогал отвлечься, а наградой за все эти старания была сногсшибательная улыбка русоволосой подруги, что стала появляться на ее лице.
Время имеет свойство нестись с невероятной скоростью и все мы об этом знаем, а сделать ничего не можем. И вот вторая жизнь, что зовут летом подходит к концу. В последнюю неделю августа они теплой ночью сидели на крыше какого-то заброшенного дома, накинув на плечи плед с принтом милых котиков, прихватив две бутылки недешевого вина, что уже успели распить, мечтательно смотрели на звёздное небо. Лиза с упоением и наслаждением рассказывала, как наконец-то закончит учёбу, отправится в Питер и будет там жить. Рассказывала о белых ночах, разводных мостах и бесконечных затяжных дождях, что питают влагой землю этого волшебного города. А Даня слушал, прижимая хрупкую девушку ближе к себе. Он долго держит в себе чувство, которое так и просится ледяным ураганом вырваться наружу. Но парень сдерживал всё, он привык терпеть боль и не выдавать своих чувств, натягивать улыбку, когда внутри все сносит торнадо, состоящий из перемешавшихся эмоций.
Вот и лето кончилось, кидая нас в объятия промозглого сентябрьского ветра. Даня с Лизой разъехались снова и общались лишь в интернете. Целые ночи за переписками или в скайпе, прогулки сошли на минимум, а знакомые не могли дозвониться до ребят целыми неделями. Пара не высыпалась, но им всё равно, ведь энергетик стал лучшим другом, а роллтон превратился в завтрак обед и ужин. Хотелось скорее встретиться, поговорить в жизни, обняться, зарываясь в волосы друга.
Жизнь, впрочем, налаживалась, Даня съехал от матери, занялся музыкой, а потом и видеоблогингом, что выходило у него неплохо. Лиза тоже начала снимать видео, заводя новых друзей в интернете. Вскоре учёба кончилась, девушка собрала чемоданы и сразу же уехала в Питер, где жила в первое время у друзей: то с Даней и Мишей, то с Юликом, обрастая новыми знакомствами, понимая, что никогда не уедет из этого чудесного города.
Кашин тоже осознал, что в такой родной Казани его никто и ничто не держит и уехал, также жил с друзьями, мотался, смотрел на эту жизнь, наслаждался ей.
Но парень не говорил Лизе, что приехал, хотел сделать сюрприз. Рыжеволосый сидел, прогоняя в воображении уже сотый раз момент встречи и её неповторимую улыбку. И знаете, надо было видеть девушку, когда на съёмку видео у Юлика Адамсон пришёл с Даней. И надо было видеть других находящихся в квартире, когда Лиза с счастливым возгласом «Даня!» побежала к парню, который уже с улыбкой до ушей раскинул руки, предвкушая эти объятия. Тогда долго пришлось объяснять, что они знакомы с детства и каждое лето проводили вместе.
Ребята гуляли вместе, шутили и вспоминали при каждом удобном и неудобном случае их первую встречу, что таким теплым осадком залегла в душу каждого. Но время неумолимо шло вперед, друзья уходили и приходили, фанаты набирались, популярность становилась больше, заголовки блогерских пабликов ярче, а мероприятия и вечеринки шикарней. У них было всё: родные люди, деньги, слава.
Но за все годы жизни в Питере Данил не испытал только любви, о которой так много и мечтательно говорила Лиза, о которой пишут в книгах и о которой слагают стихи. Девушка в этом плане испытывала много разочарований, что на глазах превращались в слёзы и алкоголизм. А Даня снова ей помогал, поддерживал, отнимал бутылки, когда она действительно перебарщивала. Чувства рвались из него, сознание кричало о любви, но Кашин всё отгонял, ведь нужно лишь осознать это и тогда случится самое страшное. И самое страшное случилось.
Знали бы они чем все закончится.
В очередной раз они под утро пьяными возвращались домой. Они смеялись, чувствовали будто свободные птицы, которые в один момент могут взять полететь, оттолкнувшись от сырого и холодного асфальта. Улететь совершенно далеко, но даже не важно куда. Главное, что вдвоем. Кое-как добравшись до квартиры Кашина, Лиза почувствовала неимоверную тягу к парню. Не думаю, что следует объяснять, как действует алкоголь. Пустая бутылка из-под водки летит на пол, рассыпаясь на тысячу кусочков, но кого-то это вообще волнует? Лиза прижалась к юноше, притягивая к себе за шею. Он не сопротивлялся, он ведь хотел этого. С тех самых посиделок в конце августа, но так давно это было. Губы слились в долгом, страстном поцелуе. Лиза прижата к стене, одежды на их телах всё меньше. Даня почувствовал то, чего так хотел, хоть не осознавал этого раньше. Нежная кожа, сладкие стоны как бальзам для ушей, чувственные прикосновения снесли ему крышу окончательно.
Но утро стало одним большим разочарованием, ведь Даня проснулся один, Лизы с ним не было. Это уже знак или глупые предрассудки? Парень волновался за подругу и быстро оделся, надеясь, что она не окончательно ушла. Но девушка уже обувалась в коридоре, когда Даня подоспел.
— Лиз? — Неред встрепенулась, глядя на друга, она стыдливо опустила глаза, щеки покрылись румянцем от неловкости, ведь она просто пыталась сбежать от своего лучшего друга, пусть и оказавшись в такой ситуации.
— Даня, я подумала, это всё было большой ошибкой. Мы были пьяны и не думали, что творим. Знаешь, чувствую себя героиней сопливой мелодрамы, одной из тех, что смотрела бабушка. Жаль, что я не любила их теперь не знаю как быть. Извини меня, мы же друзья? — голос девушки дрожал, она не хотела, чтобы так получилось.
Пыталась хоть как-то разрядить обстановку заикнувшись про бабушку и ее страсть к российскому кинематографу, но это не привело к ожидаемому эффекту. С нахлынувшими воспоминаниями о детстве стало еще хуже. Блогерше оставалось лишь с надеждой посмотреть на друга.
— Ты не в чём не виновата. Да, мы друзья, — пересилив себя, произнёс Даня. Лиза подошла к нему и обняла, а парень с силой к ней прижался, вдыхая запах любимых русых волос.
А потом она ушла, дверь закрылась с характерным хлопком. И боль прошлась по телу Кашина, в горле встал ком, а в глазах слёзы. Чувства вырывались наружу. Он осознал, что любит Лизу. До безумия, до коли в сердце от одного её взгляда, до подгибающихся ног.
В горле что-то запершило, Даня закашлялся. Все внутри разрывало от невыносимой боли, а дышать становилось сложнее и сложнее. Парень прикрыл рот одной рукой, а другой опёрся на стену, дабы не упасть, ведь голова отключилась вместе с вестибулярным аппаратом, оставляя Даню наедине с набирающей обороты проблемой. Резко изо рта что-то упало в ладонь, кашель остановился, но ощущение было не из приятных. В большой ладони лежала пара нежных лепестков пиона, но они были в крови, что придавало еще больше эстетике этой картине. Только какая к черту разница, ведь юноша понимал, что это не последние цветы в его доме.
То, чего Даня так боялся — случилось.
Теперь он либо умрёт, задохнувшись от крови и цветов, которые сейчас хозяйничают в его и без того прокуренных легких, пуская свои отвратные стебли повсюду, мешая дышать, либо признается во всём Лизе.
Надо сказать, признаться так и не удалось, Данил не успел. Просто в один зимний вечер девушка пришла к нему грустной и расстроенной. Лиза долго рассказывала о своих чувствах к её другу, Старому. А Кашин слушал и, как обычно, поддерживал девушку, пока его сердце разрывалось от боли и печали, а проклятые пионы осваивали новые части организма рыжеволосого.
Елизавета потом долго благодарила друга за советы, на самом деле взятые из головы, лишь для успокоения русой (но она об этом не узнает), и поддержку, а он лишь грустно улыбался в ответ, прикрывая ладонью лицо, словно боясь, что девушка заметит лепестки любимых цветов, поток которых парень так старательно сейчас сдерживал. Позже снова откашливая их из организма. Даня даже начал шутить, мол, можно сеть цветочных магазинов открывать.
Пока Кашин становился все больше похожим на ходячий куст пионов, Лиза нашла любовь, нашла того, с кем ей хорошо и уютно. Она с каждым днём всё сильнее отдалялась от Дани, который боялся этого больше всего на свете, ведь совершенно не хотел терять её, не хотел забывать ее глаза, улыбку и волосы, что аккуратными прядями ложились на плечи.
На очередной тусовке Лиза опять болтала с Андреем, пока Даня, отдалившись от всех, сидел в каком-то кресле, наблюдая со стороны. Алкоголь в девушке начал своё действие и ей показалось, что идея сесть на колени к Андрею и целоваться с ним в квартире полной людей, неплоха. А Даня просто смотрел, надолго его не хватило и он просто молча встал и ушёл из основной комнаты, попутно сжимая руки в кулаки, что не скрылось от Дашиного взгляда. И снова горло растерзало дикой болью, казалось, Кашин чувствовал, как внутри него распускается новый бутон этих убийственно прекрасных цветов. Парень зашёл в ванную, закрывая её на щеколду, чтобы спрятаться от лишних взглядов в свою сторону. Кашель становился всё сильнее, тело ослабевало и обмякало, скользя ногами по плитке. Даня бы через секунду потерял сознание от режущей изнутри боли, если бы в раковину, над которой он склонился, не упал бы целый, только немного помятый, бутон пиона. Нежно-розовые лепестки были вымазаны в крови, пачкая собою белоснежное покрытие дорогой раковины. Найдя в себе силы парень, держа руку около рта выходит из комнаты и направляется к выходу из квартиры так быстро, как только может. Уходит из дома, но боль и кашель не собираются отступать.
Бутоны, падающие в его руки становились всё крупнее и красивее, а крови выходило больше. Его дорога до дома была усыпана окровавленными цветами. Парень понял, что терять ему нечего и побрел в ближнюю аптеку, маленькая надежда теплилась в его охваченной цветами душе. Женщина пробивающая лекарства посмотрела на него с нескрываемой жалостью, ведь почти каждый знает, что эти лекарства никогда не помогут и созданы только, чтобы выкачивать деньги из людей, чья жизнь уже сводится от нескольких недель до нескольких дней. Помощь — лишь фикция. Настоящие намерения строятся на приумножении денег в собственном кармане. Закончив размышления подобного рода продавщица, только печально вздохнула, глядя вслед парню, за которым повсюду оставались чертовы растения.
Почему она не сказала, что все абсолютно бесполезно?
Просто видела многих и знает, что для таких людей это единственная надежда, пусть и не оправдывающая средства.
В квартире ноги перестали держать Даню, он упал прямо в коридоре. Цветы упрямо вырывались из него, пока отчаянье накрывало Кашина ледяной волной. Слёзы горечи и страха полились из глаз, он не мог выдержать этого. Слишком больно, слишком грустно. Горло разрывалось от терзающих цветов, а сердце от любви к той, которая никогда не полюбит в ответ. Смерть — то, чего ждал Даня, лёжа на полу в собственных слезах, уже спекшейся крови и прекрасных как никогда пионах. Но гостья в черном одеянии не спешила приходить, решила помучить, парень уснул без сил прямо там, лишь когда кашель отпустил, то есть под самое утро, когда теплые солнечные лучи грели его полуживое-полумертвое тело. Утро, точнее его остатки, были слишком тяжёлыми. Кашин не мог толком подняться, всё тело болело от такого положения и было неимоверно слабо, но он встал, потихоньку направляясь в ванную и по пути держась за холодные стены, ставшие для него опорой в это трудное время. Рыжеволосый перевел взгляд на зеркало: лицо кое-где было в крови, как и руки. Данил быстро умылся и переоделся в чистую футболку с Путиным и домашние штаны с ухмыляющейся лягушкой Пепе.
А ведь это подарок Лизы.
Он решил убрать коридор, если вдруг кто-то придёт, хотя кому он теперь нужен? Но маленький очаг надежды, мол, вдруг Лиза приедет, еще согревал парня изнутри. Когда всё было чисто Кашин зашёл в гостиную-кухню, где, не думая, взял бутылку коньяка. Юноша сел за стол, принимаясь из горла пить алкоголь, в надежде, что скоро это всё закончится или алкоголь сожжет весь этот проклятый цветник. Ему надоело, ему не хотелось жить, рыжеволосый надеялся лишь на скорую смерть. Только Данил начал потихоньку засыпать, растеливаясь по столу, за которым сидел, вдруг резко в дверь постучали, но Даня даже не думал открывать. Пришедший сам её открыл, следовательно пришёл кто-то из близких друзей, это оказалась Даша. Блогер даже не поднял голову и так и продолжал смотреть на вошедшую девушку сбоку и немного снизу.
— Дань, ты чего не открываешь? — раздался звонкий, но взволнованный голос Зарыковской из коридора. Даня молчал.
— Дань? — обеспокоенно крикнула девушка и ее голос понесло эхо по двухэтажной квартире.
Она вошла в гостиную, где сидел хозяин этих апартаментов.
Парень поднял взгляд на подругу, что с нескрываемым волнением и тревогой смотрела на него.
— Что ты? — прохрипел Даня, но тут же снова закашлялся, вовремя вспоминая и хватаясь за рот рукой.
— Чёрт, что происходит? — не поняла в начале Дарья, в состоянии шока топчась на месте.
Но когда на стол упал окровавленный бутон, всё стало ясным как день. Зарыковская вскрикнула, прижимая руки ко рту и отскочила на метр. Раньше девушке доводилось только слышать от бабушки об этой болезни и о, как правило, трагичном исходе. Она подошла ближе к Дане, который прикрыл глаза и опустил голову, мысленно в тысячный раз опуская руки и отдавая свою жизнь воле случая.
— Даня, и давно это… У тебя? — дрожащим голосом спросила брюнетка.
— Почти месяц, — еле сдерживаясь, чтобы не разнести тут все, прокряхтел парень.
— Но почему ты никому не сказал? — в глазах Даши наворачивались слезы, глядя на друга, которому осталось не так много.
— У неё другой, я ей не нужен. Зачем лишний раз напрягать кого-то? — Даня замолчал и сразу снова закашлялся, как бы намекая Даше, что ему нужно побыть одному.
Зарыковская не знала, что ей делать, ведь она лишь слышала об этой болезни.
— Это Лиза? — тихо спросила она первое что пришло в голову и попала в яблочко, точнее в Данино сердце.
— Да, она. Даш, уходи, пожалуйста. Прошу, я не хочу, чтобы это кто-то видел и знал об этом. Мне всё равно недолго осталось. Уходи, — голос парня сорвался на крик, но не такой громкий из-за потока цветов, что так и норовили вырваться на свободу.
— Дурацкий палисадник! Черт бы его побрал, — выругался Кашин, закрывая за подругой дверь.
В голове Даши что-то щёлкнуло, она должна была любой ценой дозвониться до Лизы, найти её, пусть даже нужно будет бегать по всему городу и обзванивать всех общих знакомых. Девушка, стоя в подъезде, дрожащими руками набирала номер подруги, слыша новый залп кашля из квартиры приятеля. Ответа не последовало, Зарыковская раз за разом пыталась дозвониться до наплевавшей на всех и вся Лизы, но тщетно. Даша вспомнила, что Неред должна прийти в «Мамкупи», поэтому резко кинулась вызывать такси.
Вскоре девушка уже спешила в магазин, предварительно попросив таксиста не уезжать. Прямо у прилавка стояла Лиза и о чём-то мило разговаривала со Светой. Она даже не догадывалась, что сейчас происходит с ее другом в двадцати минутах езды отсюда. Даша подхватила подругу за предплечье и оттащила в пустое служебное помещение. Зарыковская знала, нельзя терять ни минуты
— Даш, какого хуя? — возмущалась Неред.
— Даня умирает, у него эта болезнь, с цветами которая, из-за нераздельной любви к тебе между прочим, Лиза! — выпалила Дарья Олеговна. Лиззка в шоке замерла, дыхание сперло и только через несколько секунд девушка начала жадно глотать воздух ртом, пытаясь наверстать упущенное. Даша не могла на это смотреть и просто вытолкнула подругу из помещения.
Неред будто кипятком обдали, и она побежала как ошпаренная из магазина, видя стоящее у входа такси. Блогерша не могла поверить в происходящее, слишком больно было осознавать, что ее друг, Даня может умереть и виновата безусловно она сама. Хотелось плакать, биться в истерике, да хоть продать свою душу дьяволу, только чтобы он был еще жив. Сердце разрывалось от дикой боли, а слёзы грозились политься градом из глаз.
Даня тем временем осторожно поднялся, чтобы выкинуть цветы, которые все это время провалялись на столе. Но ноги не удержали парня, и он упал на холодный пол.
И некому было его поднять.
Снова сводящая боль, цветы с кровью начали потоком выходить из него вместе с душой. Кашель не прекращался ни на секунду, заставляя Даню медленно и мучительно умирать. А перед глазами стал образ Лизы. Такая милая, такая всегда любимая. Парень напряг все мышцы лица и в последний раз улыбнулся этому светлому и чистому образу из его головы. Сердце разрывалось на маленькие кусочки, а окровавленные пионы всё валились изо рта. Будто сама смерть стояла над задыхающимся парнем и наблюдала, как он медленно и мучительно умирает.
Холод, отчаянье и дикая боль заставляли лишь сильнее и с упоением ждать уготовленного конца. Только он не знал, что Лиззка уже бежит к его квартире, перепрыгивая по две, а то и по три ступеньки за раз, лишь бы успеть. Но смерть, как бы это печально не прозвучало, неумолима. Последний крик боли и гробовая тишина. Тело полностью обмякло, а голубые глаза, некогда светившиеся озорным огоньком, стеклянно уставились в пустоту, отражая долгожданное спокойствие и умиротворение. Он лежал на спине, в луже собственной крови и просто невероятной красоты пионах, пока смерть медленно уходила из дома с очередной жизнью в кармане. Лиза вбежала в квартиру и ринулась к телу Кашина.
Крах.
Девушка вскрикивает, тут же зажимая рот рукой и подбегает к Дане, хватая его за руку и сплетая пальцы в «замочек». Русая пытается нащупать пульс, заставить парня очнуться, бьет по щекам и слезно просит открыть глаза, но слишком поздно, теперь все тщетно.
— Даня, Данечка, нет. Я люблю тебя, Даня! — она срывается на крик, пытаясь хоть что-то сделать, но у неё не получается, да и не получится. Тут все бессильны: от самых хорошо обученных врачей до магов и целителей.
Рука парня всё холоднее, а глаза медленно потухают, намекая на окончание существования. Жизнь из него ушла, осталось лишь тело. Елизавета рыдает на взрыв, она только сейчас поняла и осознала, что Даня действительно любил её. Эти его короткие взгляды, забота, объятья, но он мёртв, его нет.
Девушка прижимает холодную руку к губам, продолжая шептать слова любви, но поздно, слишком поздно, девочка моя.
***
Охранник старого кладбища спокойно восседал на своём посту в ожидании могильщика. Каждый вечер мужики сидели на вахте и пили чай, параллельно смотря телевизор или играя в азартные игры. Вечером и ночью людей мало, помимо всяких подростков ищущих привидений или приключений на свою задницу. Из окошка Георгий Васильевич видит могильщика Романа, который приближается к вахте. Вскоре мужчина вошёл в помещение, отряхивая штаны от кладбищенской земли.
— Ну чо, Ромка, как работа? — спросил Георгий.
— Да нормально, сегодня опять на той могиле с пацаном, который лет десять назад помер, возился. Всё проросло, хоть косой коси, — жаловался Роман, садясь за стол. Гоша поставил чайник и достал упаковку с печеньем. Мужики устроились за столом, обсуждая домашние дела. Внезапно могильщик заметил проходящую фигуру в окне.
— Слышь, Гош, там идёт кто-то, — быстро сказал Рома. Георгий встал и подошёл к окну, вглядываясь в темноту. И правда между могил шла женщина с какими-то цветами в руке. Охранник махнул рукой и сел за стол снова.
— Я пойду гляну, что там происходит, — задумчиво сказал мужчина и вышел, за ним и Ромка.
Мужики начали наблюдать за женской фигурой, что искала какую-то могилу. Длинный плащ, скрывающий тело, русые волосы чуть ниже плеч, на миловидном лице уже явно видны морщины, а густые брови нахмурены, ведь женщина никак не может найти нужную. И всё же она останавливается. Аккуратная и маленькая могила была чиста и полностью убрана. Но ни цветов, ни памятников, лишь плитка, ограждающая землю и надгробье.
Кашин Данила Владимирович
06.11.1996 — 31.02.2018
ханахаки
Женщина проглотила ком, что образовался в горле и прошла к самой могиле. Ручка потянулась к гранитному надгробью, что обдавало её холодом. Довольно зловеще это выглядело со стороны. Почему она здесь спустя столько лет?
Его похороны огромным шрамом отпечатались на её сердце. Она долго не могла отойти от смерти друга, он погибал в мучениях из-за неё и только из-за неё. Слёзы градом потекли из глаз, будто русая снова сидит на коленях возле его бездыханного тела. Дома ждёт семья, а она тут на давно забытой могиле. Женщина медленно опускается и кладёт на землю нежно-розовые пионы. Ещё недолго она простоит у этой плиты и снова уйдёт, а на сердце груз, который с годами не прошёл.
Женская фигура, утирая руками слёзы, покидает это мрачное место. Рома и Гоша внимательно следят за ней до самого выхода. После ухода охранник поворачивается к могильщику.
— А на какой она была? — спрашивает мужчина.
— Того парня, чью могилу я сегодня убирал, — задумчиво ответил Роман.
— А от чего он умер? — продолжал опрос Гоша.
— Вроде как цветами от любви задохнулся, не помню я, как эта болезнь называется. Но ещё тогда, когда его хоронили, я тут работал, так там такие похороны были. Ещё помню девчонку русую, чуть ли не в могилу к нему прыгнула. Жалко конечно, молодой совсем был, — снимая шапку и прикладывая к груди, объяснил Рома. Георгий выслушал друга, а затем медленно вернулся на вахту.
Она любила пионы, а он любил её.
Он умирал в луже своей крови и её любимых цветах, пока она со всех ног бежала к нему.
Она стояла на его могиле с пионами, а он догнивал под толщей земли.
