***
- Отвали! - Что ты психуешь-то? - Потому что ты лезешь не в своё дело! - Я не лезу, я просто говорю... - Несёшь всякую хрень! - Ты психуешь, потому что я прав... - Я тебе сейчас двину. - Не двинешь — люди кругом. Были бы одни, может, и двинул бы. А так... Костюм помнёшь, не дай Бог... - Всё, ты меня достал! Я ухожу. - Ну и вали! Трус! - Придурок! Петир решительно поднялся, схватил своё пальто и попытался протиснуться мимо Джона к выходу. Браво! Молодец, Джон! Первые выходные вместе за столько времени, и он умудрился всё испортить с самого начала! - Постой! - Джон ухватил его за руку, - Прости. Не уходи. Пожалуйста. Петир остановился, но на него не взглянул. Стоял, смотрел мимо Джона на дверь, и холодно щурился. - Останусь, если ты перестанешь нести всякую чушь, лезть не в своё дело и... - Уже перестал. Честно. Забудь! И правда, не моё дело. - ... и извинишься, - Петир глянул на него остро, сверху вниз из-под ресниц. Джон замер. Извиняться? Это за что это?! За правду?! Только потому что Петир млеет от одного вида рыжей лахудры и не хочет замечать очевидного? Джону на рыжую плевать! Видал он таких, заносчивых сучек с сиськами! Подумаешь, красавица! Голубая кровь! Да у Джона самого, может, кровь ещё поголубее будет, чем у этой... Он тихо втянул в себя воздух, медленно выдохнул. - Перед тобой? Хорошо, извини. - Признай, что ты неправ, - Петир, видимо, решил его додавить. Шантажист несчастный! - Хорошо, я неправ, - Джон кивнул. И тут же следом выпалил в лицо самодовольно заулыбавшегося друга, - Неправ, что сказал тебе об этом. Потому что очевидно, что правду ты воспринимать не готов. Но, ок, делай и думай, как знаешь. Я больше в твои дела лезть не буду. Джон отвернулся и надулся, но руки Петира не выпустил. Петир хмыкнул. - Молодец! - сказал он негромко и насмешливо, - И со мной согласился, и одновременно настоял на своём. Тебе и правда стоило пойди в юристы. Он постоял ещё немного, затем неторопясь вернулся на своё место, уселся и уставился Джону в лицо с ухмылкой. Джон хмурился и упорно смотрел в окно. Внутри него шла борьба. Потому что Джон был прав, а Петир — нет! Только вот никак не хотел этого признавать! Но Джон же, как ни крути, более объективен, когда речь идёт об этой расфуфыренной кукле! Это у Петира при виде её глупой физиономии напрочь отключаются мозги, способность логически рассуждать и смотреть на вещи непредвзято! Джон всегда был упрям. Спускать Петиру не хотелось. Ещё менее хотелось с ним ссориться. Джон мотнул головой, отметая собственное упрямство и обиду в сторону. Чёрт с ним! Со временем сам поймёт, и тогда... Нет, Джон не станет тыкать его носом в ошибки и говорить: «Я же предупреждал!». Джон поддержит любимого в трудной ситуации и утешит его. А там посмотрим... Некоторое время они пили чай молча, не глядя друг на друга. Петир время от времени качал головой и усмехался. - Ты совсем её не знаешь,- произнес он наконец очень тихо, - Ты видишь только внешнее и совсем не знаешь, какой она человек. Джон скрипнул зубами, удержал себя от язвительной тирады по поводу скрытых душевных качеств рыжей куклы, мотнул головой. - ОК, как скажешь, - уставился в свою чашку. Лично для Джона было очевидно, что милая Санса его Петира не любит. Пользуется им. Помыкает им, как хочет. Но не любит. И никого не любит, кроме себя. Достаточно было посмотреть на её фотки в соцсетях, чтобы о ней всё стало понятно. Эти бесконечные селфи с губками уточкой, эти насквозь фальшивые ахи и охи по любому общественно-обсуждаемому вопросу! Правильные, чистенькие до зубовного скрежета фразочки, мнения, которые не являются её собственными! Джона от неё тошнило. Петир всё списывал на её молодость и предпочитал относится ко всему снисходительно. - Она ещё слишком молода, чтобы разбираться в некоторых вещах. Я в её возрасте тоже был идиотом. Джон презрительно фыркал. Во-первых, он сильно сомневался, что Петир был идиотом даже во младенчестве. Интеллект и обширные знания не берутся из воздуха. А то что был наивен и романтичен... Что ж, он и сейчас в душе романтичен, Джон это всегда утверждал. А уж как наивен! Во-вторых же — и в-главных — если Петир даже сам признаёт, что эта девица глупа, то зачем она ему вообще сдалась? Не из-за ног и сисек же, в самом деле! Да Петир мог себе найти кого-нибудь в сто раз красивее и умнее! Стоило только свистнуть! А ещё лучше — вот Джон тут сидит! Сколько раз Петир говорил ему, что он красивый и «умный мальчик»? Ещё Джона до дрожи бесило, как эта лахудра называет его Петира «папик». Абсолютно дурацкое слово! А она писала его под каждым фото! «Я и мой папик в ресторане в Ницце. Шикарно и со вкусом!» «Это кольцо подарил мне мой папик. Что скажите, девочки? Он у меня няшка, правда?» Тоже мне, Лолита нашлась! И кто из них больший извращенец?! Гомик, которому нравится подставлять задницу мужику, или эта нимфетка с нездоровыми фантазиями и комплексом Электры? Петира это смешило. Он хохотал в ответ на возмущение Джона и снисходительно трепал его по щёчке, чем бесил ещё сильнее. - Не понимаю, чего ты ржёшь, Петир! Это странно вообще-то! Я бы даже сказал, довольно мерзко и, откровенно говоря, не вполне здорово. Ты уверен, что она психически уравновешенна? У неё какие-то дикие комплексы. - Ты ревнуешь, маленький, только и всего, - Петир смотрел на него с безжалостной улыбкой, - Тебе просто завидно, что на ней, а не на тебе, я собираюсь жениться и прожить вместе всю жизнь. Долго и счастливо, Джонни. Долго и счастливо! Завести кучу детишек и состариться вместе где-нибудь на тёплом побережье. -Вместе не получится, - зло парировал Джон, - Ты состаришься быстрее! Петир как правило игнорировал его замечания, смеялся над его досадой или платил ему той же монетой — уж за словом-то он в карман не лез. Но иногда, как сегодня, он вдруг обижался. Хотя, если честно, сегодня Джон перегнул палку. Секс был табу. О сексе со своей невестой Петир не говорил. Кроме тех случаев, когда секс отсутствовал, и Петир был вынужден обращаться к Джону. Ну согласитесь же, что все мужики в тесной мужской компании любят вслух поразмышлять о сексе со своими женщинами! Ну хотя бы намекнуть, что, мол, всё отлично, просто волшебно, ничего не скажу, ибо я джентльмен, но она такая... мммм..! Мол, завидуйте молча! Петир ничего не говорил. Все расспросы или игнорировал в своей излюбленной манере, или жёстко пресекал. Сегодня Джона заело. Вообще, Джон был глубоко убеждён, что драгоценная невеста Петира полный ноль в сексе, и ничто не могло поколебать эту его убеждённость. Он не сомневался, единственное, что умеет в постели рыжая лахудра — это лежать, как бревно, в красивой позе и ждать, что её, прекрасную принцессу, станут ублажать! Думаете, она позволяет ему анальный секс? Да она о нём никогда не слышала! А если бы услышала, у неё, наверно, случился бы нервный срыв! Да она ему наверняка и минета-то не делает! Как?! Брать в рот чей-то член?! Фи! Не королевское это дело! А уж о том, чтобы, скажем, ласкать языком его... Ну, в общем понятно, что ни о каких секс-экспериментах и речи не шло. Дура и малолетка — что она в этом понимает? И всё равно, начинать этот разговор было глупостью! Знал же чем закончится! Дёрнули же черти его за язык! А всё потому, что Петир стал подначивать его... Петир позвонил ему утром в прекрасном настроении. Предложил встретиться, потому что "Санса уже почти месяц в отъезде", и ему "немного одиноко". От таких заявлений Джон тоже пришёл в замечательное расположение духа. "Немного одиноко" могло означать только одно — Джону сегодня светит секс с любимым. А это были отличные новости! Единственное, что немного смутило, — это нехарактерная для подобной ситуации весёлость любимого. Позже, однако, всё объяснилось. Оказалось, что рыжая лахудра не просто так в отъезде, а на стажировке. И не просто на стажировке, а в Штатах. И не просто в Штатах, а в какой-то очень известной и ужасно крутой компании, имя которой даже Джон мельком где-то слышал. Петира просто распирала гордость за свою "невесту". Битых полчаса он расписывал хмурому Джону, какая "его девочка" умная, какая у неё замечательная деловая хватка, и как она офигительно талантлива, так что скоро Джон сам уже готов был ему врезать. Послушать Петира, так эта девица — просто управленческий гений. Она оказывается получила несколько предложений стажироваться от известных и уважаемых компаний. Такая умница-разумница! Такое достижение! Ну, ОК, давайте сделаем вид, что папаша рыжей лахудры со всеми его связями в деловых кругах тут совершенно ни при чём! И то, что Петир сам является старшим партнёром в нехилой такой конторе, тоже, разумеется, не сыграло никакой роли! Конечно, милая Санса брала исключительно своими талантами и головой! Ну и сиськами... При этом Петир снисходительно вскользь прошёлся по отсутствию деловых качеств у самого Джона. Мол, полгода уже прошло, а Джон всего-лишь старший клерк. Вообще-то Джон считал, что его дела идут вполне неплохо, и даже хорошо. Шеф его ценил, да и коллеги стали обращаться к нему за советом по всякому случаю. Всё потому, что Джон всё ловил на лету и быстро запоминал. "Парень с головой!" - так о нём говорил его шеф. Но послушать Петира, так он просто безвольная и инертная амёба по сравнению с рыжей зазнайкой! Джон молча пил чай и бесился, что, очевидно, Петира забавляло, потому что он долго не слезал с этой темы. В довершение всего Петир вдруг решил изменить своим привычкам и, наверное, чтобы окончательно добить Джона, внезапно показал ему фотографию, которую прислала ему его скучающая невеста из Нью-Йорка. Вид у Петира при этом был крайне самодовольный. На фотографии девица сидела на широком подоконнике огромного панорамного окна с видом на ночной город. Кроме туфель на ней ничего не было. Вычурная поза скрывала интимные подробности, длинные рыжие пряди прикрывали остальное. Она томно щурилась из-под накрашенных ресниц, и напомаженные губки у неё были уточкой. Сзади в стекле отражался светящийся экран её телефона на дурацкой селфи-палке. Джона аж передёрнуло, когда он это увидел. Петир улыбался так гордо, что Джон едва удержался, чтобы не выхватить его телефон и не запулить им в стену со всей дури. - Потрясающе! - сказал он едко, - Редкой красоты фотка. И главное так оригинально — голая девица на окошке! Вот все извращенцы в округе повеселились-то! И часто она у тебя так делает? У неё что, склонность к эксгибиоционизму? Петира это немного задело, это было заметно по тому, как он слегка выпятил нижнюю губу. Свою милую, трогательную, детскую губку. Джон поборол желание ухватить её зубами и завалить своего приятеля тут же на стол с грязными домогательствами. А вообще, лучше бы он это сделал! Тогда по крайней мере у него был бы занят рот, и он не смог бы продолжать нести всякую чушь. А он продолжал. - И что ты ей ответил? - говорил он, всё больше раздражаясь, - Отправил ей фотку своего члена? Нет? Ты слишком старомоден для такого, да? Да и не стоит! Вдруг она захочет запостить твой член у себя в инсте! И подпишет: "Мой папик по мне скучает. Он у меня такой милый, правда, девочки?" Петир поморщился, слегка нахмурился и убрал телефон с фоткой лахудры в карман. И то слава Богу! Казалось бы, самое время было Джону заткнуться и заняться чем-нибудь более приятным, например, слегка полапать любимого под столом. Но заткнуться он не мог. Его почему-то обуяла такая дикая досада и обида на Петира пополам с бешеной ревностью, что слова лились из него потоком, а самому ему только и оставалось, что с ужасом за всем этим наблюдать. - В твоей квартире же тоже большие окна? - продолжал он, посасывая вымазанный вишнёвым вареньем палец,- Может, ты тоже залезешь голышом на окошко и сфотаешься? Я могу тебе помочь. Или нет! Ещё лучше! Я тебе отсосу, а ты меня сфотаешь с твоим членом во рту. Убьёшь сразу кучу зайцев! Смотри: во-первых, пошлёшь ей в ответ сексуальную фотку. Во-вторых, расскажешь ей, как проводишь без неё время: мол, скучаешь - не можешь, аж с мужиком трахаться приходится. А в-третьих, откроешь ей глаза на некоторые вещи. Пора девочке узнать наконец о существовании минета! - Что ты несёшь? - тихо спросил Петир. В голосе его явственно звучала досада. - Ты пьян, что-ли? Пьян Джон не был, но ревность сносила ему крышу почище алкоголя. Он хохотнул. - А что? Скажешь, я не прав? - спросил он задорно. - Заткнись лучше, - посоветовал Петир хмуро. Джон был целиком за то, чтобы совету последовать, только вот рот всё никак не желал закрываться. - Нет, ты скажи! Она делает тебе минет? Ну вообще, делает? Ну или не минет, а что-нибудь другое, не знаю... Я вот думаю, что нет. Я думаю, всё, что она делает — это вот так сидит в одних туфлях, загнувшись в какую-нибудь позу поэстетичней. Да? Я прав? Я прав! Чего ты отворачиваешься? Петир действительно отвернулся. Выражение его лица при этом стало таким, что Джон похолодел от ужаса. Думаете, это заставило его заткнуться? Как бы ни так! - Нет, я понимаю, - продолжал он развязно, - Она такая вся умная, просто гениальная! Опять же ноги у неё от ушей... Куда уж ей думать о всяком... неэстетичном. Да? Джон придвинулся поближе и горячо забубнил Петиру на ухо. - А я вот думаю, Петир! Пусть я такой лох и ни на что не гожусь, но я думаю! О том, как доберусь до тебя и оближу с ног до головы. Везде-везде, Петир! Буду целовать тебя, лизать, сосать и кусать, и всё, что угодно, чтобы тебе было хорошо. Потому что я люблю тебя! Хоть я и не такой гений, как она, и сисек у меня нет. Но я тебя люблю! А она... Петир дёрнул плечом и попытался отстраниться. - Серьёзно, заткнись, Джон! - сказал он предупреждающе, - Ты несёшь какую-то хрень. Ревность ревностью, но ты переходишь границы. Джон и заткнулся бы, но ему вдруг почудилось что-то в том, как на мгновенье сбилось дыхание Петира, как совсем слегка сел его голос, как что-то тёмное зажглось во взгляде... Петир всегда был такой чувственный! А уж после длительного недотраха загорался мгновенно. Это следовало немедленно усилить и развить! Поэтому Джон запустил руку Петиру под пиджак, обнял за талию, придвинулся ещё ближе и зашептал ему в щёку, глядя, как собственное дыхание шевелит упрямые завитки на виске любимого, и как трепещут его ресницы. - Я люблю тебя, мой хороший! У меня, может быть, не такое красивое тело, но пользоваться им я умею гораздо лучше, чем она. Правда ведь? Я делаю для тебя то, чего не делает она, и позволяю тебе творить с собой всё, что не позволяет она... Я лучше, Петир, лучше... - Джон сглотнул. Петир неотрывно смотрел в свою чашку, дыхание его стало тяжёлым. Просто супер! У них сегодня будет горррячий секс! И Джон выбьет у Петира из головы даже воспоминания об этой рыжей кукле! - Когда-нибудь ты поймёшь, любовь моя, ты признаешь, что я лучше неё... Петир нервно улыбнулся кончиками губ, не поднимая глаз. - Я бы на это не рассчитывал, Джонни, - сказал он чуть дрогнувшим голосом. - Хоть ты и горячий маленький педик, и ты мне даже нравишься, но не стоит строить иллюзий — у нас с тобой никогда не может быть ничего серьёзного. Я ведь предупреждал тебя... Джон замер, внезапно подавившись собственными словами любви. Петир, конечно, предупреждал. Но когда это было-то?! Столько времени прошло! Столько ночей, проведённых в горячке, жарких объятиях, жадных поцелуях и полнейшем безумии! И крышу сносило не только у одного Джона! Петир и сам с удовольствием в этом участвовал! Сам его просил, сам начинал целовать и раздевать его! А теперь, что же, выходит, что для него совсем ничего не изменилось за всё это время? Это было больно! Мало ему того, что ему вечно в нос тыкали этой "невестой"! Ну да ладно, думал в такие моменты Джон, Петиру просто нравится его дразнить, вызывать его ревность. Но такое!.. В конце концов у Джона тоже есть гордость! Он ему тут, понимаешь, на тарелочке себя преподносит, а Петир с ним как с каким-нибудь клубным мальчиком, которого подцепил для перепиха на одну ночь! Джон выпрямился. - Ну смотри сам, - сказал он как можно более небрежно, - Не хочешь видеть очевидного — не надо, дело твоё. Только ты же с ней всю жизнь прожить собрался. Что же это за жизнь с бревном? А хочешь, присылай её ко мне, я ей покажу, что можно делать в постели с мужиком и с его членом. Научу твою Сансу хотя бы в горло брать, хоть какой-то толк от неё будет. Это почему-то Петира взбесило. - Ты совсем уже! - зашипел он. И чуть было не ушёл. Пришлось Джону извиняться... Петир остался, наверное, только потому, что у него действительно давно не было секса. И как ни горько было Джону, он решил не обижаться. Глупо обижаться. Кому он сделает хуже? Только себе. Петир уйдёт и не вернётся, найдёт себе кого-нибудь другого. А Джон навсегда потеряет возможность его видеть, проводить с ним время, заниматься любовью, а, при случае, и отбить его у его "невесты". Нет, надо было набраться терпения. Хотя терпение никогда не было его сильной стороной. Джон всегда был импульсивен, всегда торопился и предпочитал штурм осаде. Ему почти всегда везло. И вообще в жизни, у него всё получалось само собой, ему почти не приходилось прикладывать усилий. Его всегда все любили. Кроме Петира... Петир! Просто удивительно, как он совмещал несовместимое! То он был ужасно милым и очаровательным, а в следующий момент становился жестоким и равнодушным. Иногда он поражал Джона искренностью и открытостью, а следом говорил что-нибудь настолько циничное, что у Джона зубы сводило. А ещё он был ужасно умным, забавным, весёлым, знал кучу всяких интересных вещей, и вообще с ним было здорово! Иногда Джону казалось, что в нём борются два человека: один — его друг, любовник и любимый, Петир, а второй — циничный и ушлый адвокат мистер Бейлиш. Жаль, что этих двоих невозможно было отделить друг от друга. Сейчас они молча пили чай с вишнёвым вареньем, сидя за столиком у окна в кафе, и Джон старался не смотреть на мистера Бейлиша. Главное было добраться до квартиры, а там Джон сумеет снова сделать его самим собой — милым, мягким, нежным и страстным одновременно. Его Петиром.***
От кафе до дома, где жил Джон, они дошли пешком — благо идти было совсем недалеко. Джон вышагивал развязной походкой, сунув руки в карманы пальто и небрежно закинув шарф через плечо, по-мальчишески перепрыгивал лужицы, щурился вверх на едва моросящий дождик, тряс намокшими волосами и старался выглядеть крутым, независимым и сексуальным, как Стив Маккуин. Судя по тому, как Петир время от времени косился на него и прятал усмешку, получалось у Джона не очень. Сам Петир, не смотря на пятничный "свободный стиль", выглядел как фотомодель из рекламы Huntsman — элегантный и небрежный одновременно. Как всегда шикарный. Джон старался на него не смотреть. Они не разговаривали. Со стороны можно было подумать, коллеги направляются на деловой ужин. Однако, стоило им войти в подъезд, и Петир с силой толкнул Джона спиной к стене и придавил ему горло локтем. - Специально это делаешь? - прошипел он с плотоядной улыбкой, приближая лицо. - Что, Петир? - от неожиданности у Джона перехватило дыхание. - Крутишь передо мной своим сладким задом! - свободной рукой Петир облапил его задницу, - Совращаешь меня, маленький нахальный педик? И Петир поцеловал его таким грязным поцелуем, что у Джона ноги подкосились. Он не смог сдержать стона, звук эхом разнёсся по лестничному колодцу. Петир зажал ему рот рукой. - Тшшш... - снова зашипел он, - Соседи! Джону было всё равно. Он захихикал в ладонь, зажимавшую его рот, вывернулся из петировой хватки и за руку потащил его наверх. Петир бежал по лестнице сзади него и всё время пытался хватать его за задницу. Джон смеялся уже в открытую, Петир шипел на него и сам хихикал. В квартиру они влетели запыхавшиеся и немного взмокшие. Волосы у Петира слегка растрепались на висках, но Джон быстро это исправил — пока они жарко целовались у двери в прихожей, запустил в них пальцы, взъерошил и растрепал. - Люблю тебя таким! - сказал он счастливо. Петир потряс головой, скинул своё роскошное кашемировое пальто прямо на пол, снова жестоко облапил Джона за задницу и пробормотал ему в губы: - Ну давай, покажи мне, что такого фантастического ты умеешь в постели. Хвастун, нахал, засранец, маленький извращенец... Сегодня будет ночь демонстрации твоих талантов. Я с тебя сегодня не слезу, сладкий ты мой педик, так и знай! Джон снова рассмеялся.***
- Пожалуйста, пожалуйста! Пожалуйста, Джон, дай мне кончить! Сука мелкая, убью нафиг! Дай мне... - Скажи "пожалуйста" ещё раз, Петир! - Убью сволочь... Сука... Пожалуйста! - ............................. -..............................***
- Ещё воды? - Нет... Дай лучше закурить... - Устал? - Не надейся, я ещё с тобой не закончил... - Я только рад, Петир! - Посмотрим, как рад ты будешь, когда я тебе засажу... Что? Чего ты ржёшь, придурок? - Люблю тебя!***
- Ещё, ещё! Не останавливайся, Петир! - Мальчик мой, хороший мой, красивый, сладкий... Сучечка моя... - Петир... - Помнишь, как ты не давал мне кончить? - О нет, Петир, нет! Пожалуйста! - Тебе придётся сказать "пожалуйста" ещё много раз, маленький.***
- Я скучаю по тебе, знаешь... - Джон снова взлохматил ему волосы, которые и без того торчали во все стороны, пушились и кудрявились. Петир вздохнул устало. - Не начинай, Джон... - Не будь таким. Хотя бы сейчас! - он вцепился в кудряшки пятернёй, притянул голову любимого к себе и поцеловал его в губы, - Я скучаю по тебе. - Я знаю, маленький, - смягчился Петир, отвечая на поцелуй, - Я тоже иногда... скучаю. Но что делать? - Я скучаю по тебе в джинсах и кедах, - продолжал Джон, гладя его лицо, проводя рукой по груди и плечам, - Ты красивый в своих костюмах, но какой-то другой. Будто немного чужой. Петир пожал плечами и насмешливо вскинул брови. - А давай съездим куда-нибудь? А? Только вдвоём? - неожиданно предложил Джон. Ему хотелось просто побыть с ним вместе подольше. И чтобы вокруг не было этого дурацкого города и никого знакомых. Как тогда, когда они только познакомились. В чужом городе, одинокий и немного потерянный — таким был тогда Петир. Им было весело вдвоём. Джон развлекал его как мог, а Петир был милым, очаровательным и очень трогательным... - Давай, - легко согласился Петир. - Правда?! - Джон приподнялся с подушек и изумленно уставился на него. Он что, действительно сейчас согласился куда-то поехать вместе? - Если хочешь... - Петир снова пожал плечами, - Куда? - Не знаю... В Эдинбург? Ты правда поедешь? - Слишком мокро и холодно. Почему бы и нет? Пока я один... - Понятно... - Джон сосредоточенно кивнул. Пока дорогая Сансочка практиковалась в профессиональном обмане клиентов где-то в Штатах, Джону надо было ковать железо здесь, - Тогда в Йорк? Или в Манчестер, хочешь? Или в... - Во Францию, в Париж, - сказал Петир, - Ты когда-нибудь был в Париже? У Джона даже голова закружилась от восторга, а в мозгу зазвучал ненавязчивый аккордеон, и замелькали размытые виды французской столицы, как в тех черно-белых фильмах с Бельмондо, что показывал ему Петир. - Никогда! Во Францию? Правда? Мы правда поедем? - он не мог поверить. Это действительно казалось нереальным. Они не виделись, Бог знает, сколько времени! Петир всё время бывал занят, а Джон так скучал по нему! О таком он и мечтать не смел! - Почему бы и нет? - повторил Петир, - Развеемся. Мне не помешает немного развеяться. Да и тебе... Он перевернулся на живот, оперся о локоть и потянулся к сигаретам и пепельнице, что стояли на прикроватном столике. Джон помог ему закурить. - Будем гулять по бульварам и в саду Тюильри, - проговорил Петир немного иронично, - Ты потащишь меня в Лувр и расскажешь что-нибудь новенькое и оригинальное про "Джоконду" Леонардо. Так, как можешь только ты. Мы съедим отвратительных жаренных каштанов, похожих на гнилую картошку, и лягушачих лапок, воняющих тиной, и запьём всё этим их мерзким пастисом, купим косячок у арабов на «Барбес» и накуримся в номере до одури, а потом станем трахаться прямо в окне с видом на Эйфелеву башню. Ты когда-нибудь трахался с видом на башню, маленький? Джон рассмеялся. Положил голову ему на лопатку, потянулся одной рукой, чтобы снова запустить пальцы ему в волосы. - Нет, Петир, никогда. Всё это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, а потому правдой стать не могло, думал Джон. Но приятно было об этом помечтать. - Тебе понравится, - уверил его Петир, - Эйфелева башня вообще многофункциональна. Эдакий гигантский пенис над городом. С неё можно плевать вниз на французов. А в теплое время года на верхней площадке можно полапать друг друга и даже немного подрочить, пока все пялятся на город. Ещё можно потрахаться в Булонском лесу. Хотя сейчас там холодно. К тому же приходится следить, пока засовываешь в кого-то свой член, чтобы кто-нибудь другой не сунул тебе. Французы! Петир снова пожал плечами. Мол, что с них возьмёшь! Джону было смешно и очень грустно. - Скажи, Петир... - начал он и замолчал, боясь продолжать. Зачем спрашивать то, на что и так знаешь ответ? Особенно если ответ этот совсем не такой, как тебе хочется. - Что? - Петир слегка повернулся к нему и попытался сбросить его голову со своего плеча, чтобы видеть его лицо. - Ничего... Ладно, проехали. Бейлиш стряхнул его с себя, притянул поближе и взял его лицо в ладони. Сигарета дымила где-то у виска Джона. - Что такое, Джонни-малыш? Выкладывай! Джон опустил глаза, а потом и вовсе закрыл их, чтобы не смотреть на Петира. - Скажи, - произнёс он, чувствуя, что отчаянно краснеет, и сглатывая внезапный комок в горле, - Скажи, ты со мной только ради секса? Я для тебя просто... маленький педик, которого можно потрахать, когда больше некого? Голос дрогнул, в глазах защипало. Снова было горько и обидно. Джон не открывал глаз. Петир молчал и не отпускал его лица. Пауза затянулась, так что в конце концов Джон был вынужден приоткрыть веки. Предательская одинокая слеза потекла по его щеке. Петир поцеловал её. - Нет, маленький, - сказал он тихо и очень нежно, - Я с тобой не только ради секса. Ты мне нравишься. Ты милый. И глупый, - язык побежал по щеке, подбирая очередную слезинку, - Такой глупый мальчишка! Господи! Что мне с тобой делать? Джон обхватил его обеими руками за шею. - Я люблю тебя, - всхлипнул он. - Я знаю, - Петир легонько поцеловал его веки, - Маленький, глупый... Ты хороший парень, Джонни. Правда. Ты лучше всех, кого я знаю. Честнее, смелее, добрее... И ты заслуживаешь большего. Я очень хотел бы быть тем человеком, который мог бы тебе это большее дать. Но я не могу, милый. Ты же знаешь. Мне жаль. Если бы ты знал, как мне жаль! - Почему? Почему, Петир? - Джон теперь хныкал, как ребёнок. И вообще вёл себя просто безобразно. Но Петир его понимал и жалел, а потому можно было немного расслабиться и побыть слюнтяем. - Ты знаешь, почему, маленький, - Петир погладил его по голове, - Помнишь, ты говорил, что мы с тобой могли бы быть друзьями? Друзьями, которые иногда спят вместе? Это я могу тебе дать. И поездку в Париж, если хочешь. Но большего... Прости меня, Джонни. Не сердись... Оставалось смириться. Пока. У них всё ещё оставался секс. Самый лучший секс на свете! И Париж, если бы Джон захотел. - Я всё таки лучше, - произнёс Джон упрямо, слегка встряхивая любимого в своих объятиях, - Когда-нибудь ты признаешь, что я лучше всех для тебя, Петир! Петир загасил окурок, и Джон уложил его на спину. - Я не дам тебе кончить, пока ты это не признаешь, - сказал он решительно, целуя ему живот и медленно спускаясь ниже. - У меня ещё пол ночи впереди... Петир усмехнулся, а потом охнул, когда его член оказался у Джона во рту. На этот раз Петир не стал упрямиться и сдался довольно быстро. - Ладно-ладно, ты лучший! Лучший! - кричал он, откидывая назад голову. Голубые жилки надувались у него на шее. - Ты самый лучший, Джонни! Маленький мой, хороший... Пожалуйста! После Джон упёрся подбородком ему в бедро, облизал губы и сказал развязно. - Я согласен на Париж, Петир. Париж город любви. Может быть там ты наконец поймёшь, что любишь меня. Петир покачал головой.