сон на взлетной полосе

Это сон на взлетной полосе… Уходить дворами от ментов И встречать очередной рассвет Под речитативы поездов.

Они сидят спиной к спине на кровати, одинаково сложив ноги в позе лотоса и чистят оружие. Движения размерены, и Райли знает, что, когда он разбирает свой пистолет, Йенси повторяет его движения. Или он повторяет его движения. Они буквально сливаются в одного человека когда стреляют, а в обычной жизни пытаются разделиться. Йенси говорит, это нужно для того, чтобы, в случае чего, не было мучительно больно. Райли знает, что в любом случае будет больно. Когда они были детьми и не убивали людей, Йенси попал в больницу. Это было всего на неделю, какой-то не очень сложный перелом ноги, который все равно требовал быть в больнице. Райли хотел там ночевать, он был уверен, что брат так же тоскует. Их иногда путают. Йенси старше на два года, но это совершенно незаметно, когда они, в одинаковой одежде и с ужасно похожими жестами входят в незнакомое помещения. Всегда братья Беккеты, реже Райли и Йенси, никогда отдельно Йенси, отдельно Райли. Младший когда-то читал, что схожесть вызывает у сиблингов желание доказать свою непохожесть, но Райли нравится, что их путают. Нравится доставать кружки с полок и пистолеты одинаково, повторяя движения друг за другом. «У тебя отвратительное чувство юмора”, — так говорит Йенси, Райли пожимает плечами и отпускает очередную шутку. Старший смеется. — И как ты себе это представляешь? Пронести туда винтовку или что? — спрашивает Йенси, — Ты ж не ебучий Джеймс Бонд с его тотальным везением в стрельбе, глок просто не потянет это расстояние, придурок. На придурка Райли не обижается. — Там же метров семьдесят, что скажешь на это? — снова говорит Йенси. Райли молча достает чудовище, которое он гордо именует оружием и которое больше походит на монстра Франкенштейна. — Я не уверен, что его не разорвет у меня в руках, но это лучше чем прийти прямо в место, где будет как минимум двадцать с лишним китайских мафиози. Хуй знает, но может быть, что они чертовы ниндзя, — спокойно, но со смешинкой в голосе объясняет он. Да, да, Райли Беккет собрал буквально из говна и палок пистолет, который, если конечно не снесет ему руку, взорвавшись нахер, сможет попасть в цель и со ста метров. Он надеется на благополучный исход и молится вечером на удачу, которая еще никогда не предавала братьев Беккетов, Райли и Йенси, Святых, да как их только не называй — все равно. Все идет не совсем так как нужно. Пистолет не расхреначивает, но выстрелом раскурочивает дуло и да, нужно идти прямо туда, где сидят блядские двадцать четыре человека чертовых китайских мафиози, которые толкают кокаин и отмазывают своих дружков и подельников в судах. Ну нахер, продолжаться так не может. И они идут туда. Вот так, вдвоем, в одинаковых куртках и идиотских черных очках. Райли стреляет, и Йенси стреляет. Китайцы не такие мелкие, какими их принято считать, а у Беккетов даже нет эффекта неожиданности в кармане, чтобы взъебать этих мудаков с наименьшими потерями. Райли стреляет в колено какому-то очередному Сунь Хую, или как их там, и оборачивается, замечая краем глаза лицо брата, сосредоточенного на стрельбе. Потом младшему попадает от очередного недобитка, и он полностью сосредотачивается на адски горящей от боли подстреленной левой руке и остаткам китайского воинства. Воинство резко редеет, обваливаясь на пол нашпигованными свинцом кучками мяса. Он оборачивается и видит Йенси, который хрипит на полу, слышит сирены и понимает, что им некуда уходить. Райли бросается к брату, падает на колени рядом с ним и трясущимися от страха руками убирает ткань куртки от раны. — Пиздец, — слабо сипит старший. Пуля, кажется пробила легкое, и если они уйдут, то Йенси точно умрет в первой же подворотне. Тогда умрет и Райли, так что он, надеясь, наверное, что в тюремном лазарете их подлатают, ложится рядом на пол, крепко держа брата за руку и слушает, как полицейские ломают двери и идут к ним. Бог в помощь, люди-братья.