***
Аномен проснулся от прикосновения к своему лицу. — Эй. Спокойно, милый. Это я, — Стэйлис легонько потрепала бородку юноши. — Ты напугала меня. Что-то случилось? — Нет. Просто не могу уснуть. А ты спрашивал, что можно сделать, чтобы помочь мне отвлечься, — игриво промурлыкала волшебница. — Так вот, — она мягким, но быстрым движением запустила руку под его тунику и провела пальцами по животу, — есть идея. — Миледи, я весь для вас. Не только словом, но и телом, — хельмит подался вперед. Когда они слились в поцелуе, мир вокруг заискрился, очертания окружающей обстановки начали расплываться. Аномен понял, что Стэйлис переносит их в Карманный План. Всего пара мгновений, и они оказались на каменном полу в огромном церемониальном зале, стены которого были устланы тёмно-коричневым мрамором. Вновь почувствовав спиной твердь, рыцарь попытался прижать любимую к себе, но та резко вырвалась. Не произнеся ни единого слова, она начала быстро сдирать с себя платье. Аномен растерялся. Они всегда много времени уделяли предварительным ласкам, неторопливо осыпали друг друга поцелуями. Аккуратными движениями, из которых сквозила неудержимая нежность, медленно освобождали друг друга от одежды. Сейчас же все было по-другому. Стэйлис, уже через минуту представшая абсолютно нагой, села на его бёдра, призывая мягкими движениями своих рук восстать естество мужчины и вызывающе сверля его лицо взглядом серых глаз. Серых, как оружейная сталь, глаз. Стоило только физиологии ответить на её ласки, как волшебница чуть приподнялась и в следующую же секунду с силой вогнала его член в себя. Движения ускорялись, дыхание их становилось все ритмичнее. Аномен провёл рукой по мускулистым рукам любимой, потом попытался притянуть её к себе… Она не поддалась. Но по-прежнему не сводила с него взгляд своих глаз. Серых, как оружейная сталь, глаз. Когда гонка закончилась, Стэйлис немедленно встала и начал собирать одежду. Рыцарь снова сделал попытку прильнуть к ней. Её запах так приятно дурманил, хотелось прижать возлюбленную к себе, сцеловать капельки пота и слёз с ее лица. Как было всегда после их немногочисленных близостей. Как было всегда. Но не сегодня… — Аномен, надо возвращаться к остальным. Мало ли что. Мы и так неплохо расслабились. Одевайся, пожалуйста, а. — Любовь моя, у тебя… У нас все хорошо? — Конечно. Тебя что-то не устраивает? — недовольным тоном ответила Стэйлис. — Нет, просто… Я знаю, смерть всегда идет с тобой об руку, и смирился с этим. Признаюсь, триумф после сражения противников меня несколько возбуждает и придает жизни особенный вкус. Но меня ужасает выбор, который тебе приходиться делать каждый день — Мой выбор — сила. Без неё долго я не протяну. — Надо быть осторожнее. Такое опьянение опасно! Мы не должны потакать сладости боевой славы и зова крови. Конечно, я не могу судить о том, каково это — жить с кровью бога в жилах. Но в этом мире я преклоняюсь только перед двумя стихиями — Орденом и твоей силой, миледи. От упоминания Ордена Стэйлис передёрнуло. Истерики Аномена перед его вступлением в сие богоугодное заведение огромной кистой засели в мозгу. Рыцарь же не заметил её треволнений и с жаром продолжал: — Служащие Ордена не одобрят мои отношения с порождением Баала. Стэйлис сложила руки на груди. — Хочешь расстаться, Аномен? Ты к этому ведешь? — О, нет! Я всей душой люблю тебя и постараюсь быть с тобой рядом всегда. Ты — самое главное, что есть у меня в этой жизни. Важнее моей семьи и службы в Ордене. Просто мы обязаны думать о будущем, а не только о том, что здесь и сейчас. — Точнее, я должна. Корень зла ведь во мне всегда, верно? — волшебница начала злиться. — У меня же сила, метка, скверна, да? А ты о будущем думал, когда сам пришел ко мне с признаниями в чувствах? Или пришёл тогда в мою комнату в «Медной Короне»? — Милая, нет. Послу… — Знаешь что, — Стэйлис начала взмахивать руками, — отправляйся к нашим друзьям. Я приду чуть позже. Побуду здесь немного, отойду. Кажется, я слишком взвинчена после сегодняшнего дня и не могу вести диалог. До скорой встречи. Аномен отчаянно запричитал. Поздно. Заклинание начало работать, через несколько секунд он растворился в воздухе. — Дурацкий Карманный План, — волшебница вслух выругалась. — Здесь даже сломать нечего, чтобы выместить злобу. Резиденция бога убийств, ха. Как он тут расслаблялся? В шашки играл? Жизнь редко меня баловала. После смерти мамы все слилось в мерзкую серую паутину дней, наполненных болью после тренировок, зубрежкой жреческих постулатов и редкими выездами с действующими солдатами Ордена. Сэр Райан Троул, которого я любил больше, чем своего отца, увещевал меня, что так будет не всегда. Хельм — бог стерегущий. Бог, умеющий ждать. Бог хладнокровный. Судьба вознесет мне за моё смирение, за мою скромность. Одарит меня. Однако смирение — не в моем характере. Моя душа все время требовала эмоций, а подавление страсти во имя бога только раззадоривало. Мне хотелось славы, признания. Хотелось ярких сексуальных переживаний, о которых я только читал в книгах, ведь Хельм не принимает похоть во имя удовольствий. В библиотеке Ордена я листал романы, в которых рыцари сводили с ума благородных дам, и думал — о, Хельм, до чего же несправедливая перспектива. Все эти богатые курочки будут пищать перед моим званием, одинаковые до отвращения, но готовые отдаться по первому зову. А потом надо будет выбрать одну, представить её прелату. Сделать своей женой, ведь того требует кодекс. Скука, одним словом. Так было, пока я не встретил её… Моя отрада. Моя надежда. Моя путеводная звезда. Я никогда ранее не общался близко с магами. Тем более — с магами-девушками. Её энергетика заставляет биться сердце чаще, а моменты, когда она призывает свою мощь, напевая слова заклинания и выделывая руками невообразимые фигуры, будоражат сознание, словно зелье концентрации. Но её улыбка… Теплая, нежная. Неужели Хельм послал её ко мне, чтобы помочь не потерять свой истинный путь? Никогда и никто не был столь добр ко мне. Наши долгие ночные разговоры, когда я сходил с ума от сомнений, достоин ли Ордена. Моя всепоглощающая боль от потери Мойры, ненависть, чуть не сгубившая меня. Мои истерики и несправедливые нападки на других членов команды. Она все время была рядом. Всё время находила нужные слова, чтобы помочь моей воле выстоять. Кто я без неё? Испуганный мальчишка, толком не понимающий, что ему делать. Неужели такие женщины бывают? Не те бестолковые квочки из романов, бесконечно опудривающие свои носики… Иногда я закрываю глаза и вспоминаю… Мои сбивчивые признания после суда, когда я узнал, что чувства взаимны. О, Хельм, на всём свете не было человека счастливее меня! Мы старались не акцентировать внимание группы на наших отношениях. Украдкой ловили взгляды друг друга… И наш первый раз. Когда я, не в силах больше себя сдерживать, вошел в нее, беспокоясь о своей неопытности и о том, не сделаю ли я больно. Её сдавленный стон и руки, моментально обвившие мою шею… За завтраком мы не спускали друг с друга глаз и совершенно не слушали других членов отряда. Целый мир мог идти в Бездну, чего уж там Эдвин с его издёвками? Или Келдорн с его назидательными рассказами об «обязательном первом разе в браке». Но я тут же вспоминаю ее крики в лабиринте Спеллхолда. Её бледно-синюшное лицо, покрытое испариной. Она падает на пол и обхватывает голову руками… Воет… А потом смеётся… Я пытаюсь ее поднять, и она хватает меня за руку и причитает: «Не отпускай, не отпускай мою руку…». Её разум уходит. А я ни-че-го не могу сделать! Я думал, если мы не спасем её душу, пусть Зверь разорвёт меня. Лучше жить так, чем знать, что единственный человек в этом мире, что любит тебя, погиб. Погиб из-за твоего бессилия. Парадоксально. Но даже в таком состоянии моя девочка вновь спасла меня. Помню, как она рыдала в храме Амаунатора, где ритуал вернул меня к жизни. А я ловил её слезы своими губами и клялся, что больше мы никогда не разлучимся. А теперь… Теперь я чувствую, что сжатая до упора пружина вот-вот выстрелит. Наша история близится к концу, а я даже не могу найти слов, чтобы утешить её, приободрить. Теперь она почти не улыбается. Как будто избегает моей ласки. Я молюсь Хельму, чтобы он даровал мне мудрость и помог. Но что я значу в её судьбе? Хельм научен горьким опытом, что влезать в дела богов нельзя. Он как будто молчит и не хочет меня спасти. Я так хочу подойти к ней и сказать: «Прошу, не отпускай мою руку…» — Здравствуй, Дитя Баала. Стэйлис вздрогнула и обернулась. Злость всё ещё не отпускала её, меньше всего ей сейчас хотелось выслушать витиеватые наставления Звёздной. — Привет, Солар. Извини, но у тебя очень неудобное расписание. Я тут пытаюсь после полового акта расслабиться, а ты портишь удовольствие, — Стэйлис оперлась на стену и сложила руки на груди. Платье после любовных утех она так и не застегнула до конца, обнажая взору довольно смелое декольте. — Настало время для следующего урока, Дитя. Следующая глава твоей жизни открыта. — Я тебя умоляю, давай не будем, а! — девушка закатила глаза. — Я знаю, что сейчас будет за разговор. Следи за силой, в тебе кровь Бога, предназначение, не поддавайся соблазнам, не забывай, что ты скверное отродье, ты не знаешь, сколько в тебе тьмы, скоро свершится судьба, и всё в таком духе. Я месяцы напролёт это слушаю с тех пор, как попалась к Айреникусу. Складывается ощущение, что окружающим больше нечего мне сказать. К слову, большинство из них после этих слов улетели прямо в Бездну. Давай разорвём порочный круг, а? Солар мягко улыбнулась. — Ты права, Дитя. С тебя много требуют, но ничего не дают взамен. Боги хотят преподнести тебе подарок. — Да неужели! Накинуть мне еще какую-нибудь способность, от которой всем захочется с утроенной силой насесть на мой несчастный мозг? — Нет, — Звездная сделала шаг вперёд. — Ты знаешь что-нибудь о своей жизни до Кэндлкипа? — М-м-м. Знаю, что Горион меня где-то подобрал, потому что я показалась ему милой. Как мы видим, зря. — Хочешь узнать, кем была твоя мать? Удар ниже пояса. Агрессивный настрой Стэйлис как ветром сдуло. То, в чем она боялась признаться окружающим всю жизнь… Горион отказывался говорить с ней о родительнице, а ей страстно хотелось думать, что мама любила её и никогда бы не оставила, если бы не умерла… В юношестве она думала, что когда-нибудь заведет своего ребенка и вернет ему все то, чего не хватало всю жизнь ей — ласковых женских прикосновений, убаюкивающих сказок, смешных косичек перед прогулкой. — Я… Да, пожалуйста. — Приготовься, Дитя. Правда может тебя немного шокировать. Яркий свет на секунду ослепил Стэйлис. Пол задрожал, в нём появилась трещина, из которой повалили языки пламени. Каждую секунду они вздымались все выше и выше, а потом, внезапно, стали трансформироваться в человеческий образ. Из огня ступила женщина. Невысокого роста, с каштановыми волосами, отливающими в свете пламени состарившейся медью. Сходство угадывалось мгновенно — крепкое телосложение, нос с горбинкой, лицо с заостренными чертами. Серые глаза цвета оружейной стали… — Познакомься, Стэйлис, — Солар торжественно взмахнула рукой. — Это Алианна. Твоя биологическая мать. По совместительству — верховная жрица самого древнего храма Баала. Его правая рука и самая приближенная любовница. — Мама… Мама, это… Это правда ты? — девушка почувствовала, как к горлу подступил комок. — Девочка моя, смелее. Подойти ко мне, дай я тебя рассмотрю, — женщина распахнула объятия. — Прежде чем ты решишь, хочешь ли ты обнять свою мать, знай, Дитя. Когда Баал понял, что периоду его властвования подходит конец, он намеренно оплодотворил Алианну. Через девять месяцев родилась ты. Но не для того, чтобы стать отдушиной своих родителей. Алианна была верховной жрицей, сразу после родов она должна была принести тебя в жертву на главном алтаре, чтобы дать Баалу силу сопротивляться. Тебя должны были заживо разделать, а сердце водрузить на пьедестал. От шока Стэйлис замерла, как будто в нее пустили символом ошеломления. Алианна гладила её волосы, приговаривая: «Моя девочка. Моя красивая девочка…» Из-за спины Солар ступил дух Гориона. — Стэйлис, послушай меня. Я не нашел в себе сил открыть тебе правду, боялся, что это убьет твою психику… Когда я понял, что ты — дикий маг, то испугался, что от бремени знания ты сойдёшь с ума и выпустишь энергию из-под контроля. Прости меня, если сможешь. Всё, что говорит Солар — правда. Мы установили местонахождение храма и бросились туда, чтобы не дать Алианне провести ритуал. Мы успели вовремя, жрицы как раз омывали тебя после рождения, и попытались убедить ее остановить это безумие и сохранить тебе жизнь. Но она бросилась в атаку, призвав молитвой силу своего возлюбленного бога — Баала. Нам повезло, во время родов Алианна потеряла много крови и была резко ослаблена. Нам… Мне. Мне! Мне пришлось её убить. Мы не могли допустить возрождения мощи Баала. Остальных жриц заживо сожгли вместе с храмом, а я забрал тебя и растил, как родную дочь, потому что… С первой секунды, как увидел твое милое белое личико, понял, что сделаю всё, чтобы ты больше никогда не страдала. Извини, что не смог уберечь… Алианна схватила руками лицо дочери и заплакала. — Он убил меня! Убил твою маму! Я девять месяцев носила тебя под своим сердцем, рожала тебя в муках, ведь плод моей любви возродил бы Баала, я была его самой верной жрицей! Они все испортили! Все испортили!!! Ритуал был сорван! Пойми, милая, ты не должна была оставаться в живых. Стэйлис в ужасе скинула её руки и почувствовала прилив омерзения. Женщина потянулась снова, но волшебница грубым ударом отринула её. — Вот ведь незадача. Хотели убить меня, а убили — тебя, — Стэйлис нервно захохотала. — Ну, не расстраивайся, в нашей семье всегда все сложно, я уже привыкла. Спасибо, что хоть заделали меня по любви. Именно поэтому я в юношестве мечтала о браке, вы мне хорошие семейные ценности с кровью привили. — В храме была паника. Погибли не все, кое-кто воспользовался хаосом и смог спастись, — Солар протянула руку и сделала несколько грациозных движений. Около Стэйлис материализовался маленький смуглый мальчик лет пяти. — Моя мама была одной из послушниц храма, я видел, как какие-то мужчины отволокли её в дальнюю комнату. Я испугался и убежал… Никто не пытался мне помочь или утешить. Было так страшно, я слышал, как мамочка кричала, когда её били… А потом они сожгли храм, мамочка звала на помощь… Я стоял и плакал, видя, как пламя проглатывает храм… — Ты, конечно, узнаешь этого мальчугана. Его имя — Саревок. Сейчас он — твой союзник. А когда-то нашел Гориона и отомстил. Отомстил за смерть матери. За то, что ты прожила жизнь в любви и обожании, а на его долю выпали лишь лишения и страдания. Приемные родители были с ним жестоки и растили исключительно как рабочую силу… — Стэйлис, я не мог спасти обоих, пойми. Не было времени думать. Я расплатился за свои грехи, — запричитал Горион. — Он убил твою мать, убил! Девочка моя, ты не должна была жить, они сорвали ритуал! — Мамочка так кричала, когда её били, я так плакал… Стэйлис схватилась за голову. Голоса духов сплелись в дурманящую мелодию отчаяния и боли, пытаясь разорвать её сердце. — Вон, — собравшись с силами, вымолвила волшебница. — Забирай свои видения, Солар, и убирайся! Подарок, говоришь? Хороший подарок. Оказывается, мне и жить-то не стоило, история могла сложиться совсем иначе. И они бы все не страдали! — Дитя, ты бы осталась жить в любом случае, таково твоё предназначение. Сильнейший из потомков Баала должен поставить точку в истории его существования, и боги прекрасно знали об этом. Но какую? Спасти его могущество или похоронить силу навсегда? Ты должна понимать, что у тебя могла бы быть иная дорога, если бы Горион не вмешался бы. Ты бы росла, как Саревок, и… — Я не пошла бы кромсать всех подряд, Солар, — огрызнулась Стэйлис. — Он сделал выбор, я за него не несу ответственности, хотя мое сердце разрывается от жалости к нему. Не каждый ребенок может вынести такое. Хотя множество других потомков тоже оказались сильнее скверны. — Поэтому, боги сейчас пришли к тебе на помощь. Если сила останется с тобой, то кровопролития больше не будет. Ты должна жить, потому что свет внутри тебя всегда поглощал скверну. Это — единственная надежда Фаэруна. — Трогательно. Но ты все-таки испортила мне романтический момент. Бывай, до новых встреч, — Стэйлис сконцентрировала сознание и призвала свою энергию, чтобы покинуть Карманный План. «Значит, у нас с Аноменом больше общего, чем мне казалось. Мы оба — дети жрецов. Интересно, хельмиты разделывают тушки младенцев?» — пронеслось у нее в голове, когда окружающая обстановка начала растворяться…***
— Амкетран, мартышки! — Эдвин шумно вдохнул воздух. — Как на моей родине. В Тэе много невероятных по своей красоте пустынь. Заходящее солнце ласкало город своими последними лучами. Куда ни глянь, взору открывались нескончаемые пески с мелкими вкраплениями из одиночных пальм или мизерных источников воды, будто художник небрежно взмахнул кистью и забрызгал полотно с готовой картиной. — Поэтому там живут такие горячие мужчины? — игриво промурлыкала Налия. — Горячие мерзкие самцы и безмолвные рабы для удовольствий, так правильно, — вставила Викония. — Милый друг, соблазни уже Саревока и успокойся. У него всё, как ты любишь! Много мышц и мало интеллекта, тебе понравится, — парировал красный волшебник. — Хорошая идея. Я давно не ломала волю существ, чтобы расслабить свое тело их прислуживанием. Эй, Саревок. Хватит ли тебе смелости, чтобы рискнуть ублажить дроу? — тёмная жрица призывно сбросила капюшон. — Если тебя устраивают пустота и холод моего нутра, — можешь попробовать его на вкус, — воин даже не повернулся в её сторону. — Да, ей полезно остудить голову. И не только голову, — не унимался Эдвин. — Трусы и слабаки, — расхохоталась Викония. — Вы человеческих-то самок насмешили бы своими умениями. Налия не в счет, ей вообще всю жизнь с мужчинами не везет. — Эй! — Налия надула губы. — Какой интересный городок с очаровательными хижинами. Стэйлис, мы же погуляем немного перед тем, как топать к этому Балтазару? — заканючила Имоэн. — Да, после того, как нас чуть не смела армия Тетира, пора бы прогуляться. Миледи Имоэн, ваша непосредственность вас когда-нибудь погубит. Стоит обратиться к богу, чтобы отмолить ваш ум, — строгим тоном заметил Келдорн. — Пф-ф-ф. Не смела же, — Имми скуксилась. — Мы им задали жару, ух! И весь отряд раскидали! — Ибо Хельм видел, что они несправедливо на нас накинулись, и помог нам! — подал голос Аномен. — Честно говоря, я бы передохнула ночь в таверне, Мелиссан обещала, что тут таковая имеется, — меланхолично заметила Стэйлис. — Не хочу говорить с этим монахом сегодня. Слишком много информации для размышления наваливается на меня в последнее время, и особенно меня порадовало письмо с уведомлением о награде за мою голову у одного из пикейщиков Тетира. На территорию, охраняемую Орденом монахов, они точно не сунутся. Можете сегодняшний вечер провести свободно. Только не найдите себе приключений на буйные головы, говорят, тут ошивается много воров и наемников. — Больше приключений и проблем, чем мы хлебаем от твоих достопочтенных родственничков? — усмехнулся Эдвин. — Всегда было интересно, а в вашей семье есть действительно приятные ребята? Может, дядя, который травит смешные сказки на свадьбах? — Нет, поэтому я взяла тебя с нами, — хохотнула Стэйлис. — Ладно. Отдыхайте и развлекайтесь. Скоро стемнеет, пожалуй, я сразу найду таверну и отужинаю. Желающие могут присоединиться. Имми, прошу, не гуляй одна. — Не тревожься, сестра. Я побуду с ней, — заверил Саревок. — Лады. Пойдем, братик, — игриво ответила Имоэн. — Викония, пойдём с нами. Хочу посмотреть, как ты будешь его ломать. А то чего он такой суровый всё время? — Пожалуй, соглашусь. Я бы прошлась по городу после захода солнца, глаза так жжёт от света днем, ох, — дроу поморщилась. — Я слышал, что в этом городке много обездоленных. Зайду в местный храм, спрошу, что можно сделать, — Келдорн спрятал Карсомир в ножны. — А я поужинаю с тобой, — Налия провела рукой по спине Стэйлис. — Давай. Потом перед сном ты опять посидишь при мне за своей магической книгой. Уроки нельзя откладывать, — строго заметил Эдвин. — Присоединюсь к вам в вечерней трапезе, миледи, — робко вставил Аномен. — Вот и славно. Сбор перед разговором с Балтазаром завтра на рассвете в холле таверны. Все свободны, — подытожила Стэйлис. Пока герои искали таверну «Зефир», спрятавшуюся у восточной окраины, стемнело окончательно. Стэйлис с удовольствием глотала прохладу ночи, пришедшую на смену удушливому зною дня. Меню таверны было совсем скромным — каша со шкварками, похлебка с картошкой, да черный хлеб. И чай на душистых травах. Город действительно голодал, и управляющий долго извинялся, что не может предоставить путникам более разнообразной еды. Когда плошки с горячей едой принесли, герои жадно на неё накинулись. По мере наполнения желудков настроение улучшалось, невзгоды последних двух суток, терзавшие каждого члена команды, словно загноившаяся заноза, отступили на второй план. Хохотушка Налия начала рассказывать увеселительные байки о дворянах Аткатлы, Эдвин в своей привычной манере подтрунивал над несоответствием её дворянского происхождения выбранному ею образу жизни. Стэйлис с улыбкой смотрела на влюбленных друзей, и на душе её теплело, хотя последний разговор с Солар по-прежнему не шел из головы. Аномен многозначительно молчал и не спускал глаз со своей любимой. — Ладно, мартышка, покутила и хватит. Пойдём заниматься. Сегодня ты будешь учиться записывать символы «Стой», «Засни» и «Умри», — Эдвин демонстративно отставил пустую кружку. — Малышка Налия уже совсем серьёзный маг! Я долго шла к таким заклинаниям, ты очень быстро прогрессируешь, — Стэйлис приобняла подругу за плечи. — Горжусь тобой, милая. — Тэйцы не тратят время на бесталанных идиотов, — жеманно процедил красный волшебник. — Спасибо, Стэйлис, — Налия расплылась в улыбке от удовольствия. — Я внимательно наблюдаю, как ты читаешь заклинания. Честное слово, в жизни не видела женщины-мага более грациозной, чем ты. Я пока еще переживаю, что что-то сделаю не так, и сильно дергаю руками, выкрикивая тексты. — Всё придет с опытом, не переживай. Иди, а то твой преподаватель от нетерпения покраснеет в тон своей мантии. Столовая стремительно пустела. Помимо Стэйлис и Аномена осталась пара постояльцев, медленно потягивающих местный светлый эль за столиками у бара. Немного поразмыслив, Стэйлис взяла и себе пенного напитка, прикинув, что, может, так горечь от разговора со Звездной её покинет быстрее. Аномен не выдержал испытания тишиной первым. — Неловкое молчание, любовь моя… Меня так смущают такие моменты. Хочется сказать тебе что-нибудь, что хоть немного бы тебя развеселило, но я боюсь, что все испорчу. Как всегда. Я совершенно не умею говорить уместные вещи… — Все нормально, Аномен. Ты рыцарь, а не придворный шут. Мне уютно, когда ты рядом. — Но я вижу, что тебе плохо. Ты как будто выпадаешь из реальности, твои мысли грызут тебя. И меня гложет вина, что я усугубил твоё состояние тогда, в Карманном Плане. — Ох, Аномен, — она угрюмо уставилась в бокал. — Поверь, разговор с тобой был не самым страшным впечатлением того вечера. — Поделись со мной, любовь моя. Хочу испить твою горечь вместе с тобой, если, конечно, ты мне доверишься. Дочь Баала тяжело вздохнула. Сделала большой глоток эля. — Да, пожалуй… Мне трудно носить это в себе. Солар явилась ко мне, когда я отправила тебя обратно к отряду. И сказала, что у нее есть подарок для меня, что с меня много требуют, мало дают взамен… После чего познакомила меня с моей мамой. Аномен подался вперед и взял любимую за руку. — Ты ведь всегда хотела знать, как она жила, верно? — Верно. Только от услышанного сразу захотелось стереть себе память. Кстати, твоя мать не пыталась сердце тебе вырезать сразу после рождения? — Что?! — Извини. Просто так уж получилось, что я тоже дочь жреца. Точнее — верховной жрицы. Я тут теперь решила углубиться в религию и поизучать обычаи. Вдруг это нормально, что меня хотели принести в жертву на алтаре, чтобы провести какой-то там ритуал во имя спасения Баала. — Стэйлис, о… О, борода Хельма, какой кошмар! — Ну да, нехорошо вышло. Потом явился Горион, маму мою убил, так как она была ослаблена родами, а меня забрал. Остальных жриц сожгли. Ну, дальнейшую историю ты знаешь. Аномен в ужасе тряхнул головой. — Горион растил тебя, как родную дочь. А это чудовище без сердца, Саревок, убил его! — Аномен, не говори так. — Что?! Ты будешь его защищать? — Аномен, послушай, — Стэйлис сделала ещё один мощный глоток, добив кружку, и подала знак трактирщику, чтобы он повторил, — я не оправдываю действия Саревока. И не прошу тебя о прощении. Я знаю, доктрины Ордена этого не позволят. Но я прошу тебя, отнесись к нему со снисхождением. Люди Гориона били его мать у него на глазах. Потом сожгли ее и остальных жриц заживо. Ему было пять лет, он стоял и смотрел, как его мать горит в храме, и слушал, как она вопит от боли. Думаешь, он понимал, что она расплачивается за свои грехи перед человечеством и за то, что служила не тому богу? Я понимаю, у каждого есть выбор. Но тебе ведь знакома эта ситуация? Извини, что бью в больное место, но ты сам говорил, что Кор часто бил Мойралу. А потом она медленно сгорала от чахотки. Тебе повезло, с тобой был Сир Райан Троул, который любил тебя и мягко направлял на нужную дорогу. Но сколько раз ты говорил мне, что ярость и жажда мести не дают тебе спокойно дышать? Рыцарь шумно сглотнул. На миг он закрыл глаза и зажмурился, точно его поразила мигрень. Стэйлис сжала его руку и продолжила. — С тех пор, как скверна покинула его, он старается выправить то, что осталось от его жизни. Аномен покачал головой. — Ты права, моя леди. Твоя мудрость указывает дорогу всем нам, даже тем, кто, казалось бы, совсем потерял смысл к существованию. Будь по-твоему. Я постараюсь быть с Саревоком помягче. — Спасибо, дорогой. — В одном Солар была права. Мы очень много говорим о твоей судьбе, о твоем выборе, твоей силе. Ждем твоих решений, поступков. Но мало говорим о тебе, твоих желаниях. Расскажи, о чем ты мечтаешь, чего хочешь. Расскажи, какие грезы наполняли твою душу в девичестве? — Я очень любила науку, хотела стать целителем. А потом Горион сказал мне, что нельзя лечить только тех, кто нравится. Нужно лечить всех, таковы требования к целителям по законам Аткатлы. Я так расстроилась, что дала выплеск энергии и сбросила корову на его стол, — Стэйлис расхохоталась. — Несносная девчонка, — улыбнулся рыцарь. — Правда, я задумывалась и о семье. Я не хотела бросать науку, но думала, что у меня будет любимый муж. И один ребенок. Но только один! Стать заполошной мамашей — мой самый страшный кошмар с юности. Теперь вот смотрю на то, во что превратилась моя жизнь, и думаю, что могла бы и не бояться. — А ты когда-нибудь думала… О нас? — осторожно начал Аномен. — В каком ключе? — Ну… Что мы могли бы стать мужем и женой… Завести ребенка… — Ты же сам сказал, что Орден не одобрит отношения со мной. Келдорн рассказывал нам о порядках вашей организации: брак только с благословения ваших богов, один раз, на всю жизнь. А я еще и попаду в немилость за то, что тебя развратила вне брака. Сорвала, так сказать, алую роделию благородного сэра. Кошмар, ну я и чудовище. Правильно мамаша хотела меня порезать, — захмелевшая волшебница развязно растягивала слова. — А Келдорн, кстати, до сих пор со мной не разговаривает. — Келдорн — паладин Торма. Торм — абсолютный законник, который не пойдет ни на какие отступки от порядков. А я — адепт Хельма. Он, как ты помнишь, нейтральное божество, то есть судит людей по их поступкам и оценивает их преданность делу. Ты всем своим существованием даешь надежду, что свет поразит нечисть Баала. Значит, я могу требовать разрешения на брак с тобой по усмотрению моего бога. И да, благородный сэр сам упал в пучину страсти, ведь он сам поднялся тогда к тебе в комнату, — игриво улыбнулся хельмит. — Благородный сэр забыл, что Хельм убил Мистру, богиню магии. А я — маг. Как-то с магами у него не сложилось, и жрецы могут тебе указать на данный факт. Что ты скажешь на это? — Скажу, что если хоть один напыщенный дурак в Ордене посмеет мне отказать в разрешении на отношения с тобой, я немедленно выйду из этой организации! — Аномен, прошу. Давай просто постараемся выжить в ближайших битвах. Ты и так наломал дров из-за моей скверны. Не бросайся такими словами, прошу, мы ведь совершенно не знаем, что будет дальше. — Я просто хочу, чтобы ты знала, любовь моя. Я не позволю никакой силе разлучить нас! — Спасибо. Я ценю это, правда. И мне полегчало, когда я излилась по поводу своей мамаши, будь она неладна. — А ещё я усвоил урок, полученный во время прошлой близости. Иногда моя дама желает блюдо погорячее. Обещаю не распускать сопли! — Звучит интригующе, милый. Сейчас проверю. Я так мечтала узнать, кто моя мама… В детстве я надевала нарядные платья и вышагивала перед зеркалом, представляя, что она была знатной дамой. Читала учебники по магии и воображала, что и она когда-то так же постигала азы науки, что я пошла умом в неё… У меня не было сомнений: она была самой красивой, самой нежной, самой умной женщиной Фаэруна. Она никогда бы со мной не рассталась, просто заболела и не смогла спастись. Ведь я же чувствовала, что я — светлая сущность. Да, я знала о своей метке, Горион с малых лет объяснял, чем я отличаюсь от других людей. Но я была уверена, все то хорошее, что во мне цвело, — было от мамы… Всё разрушено. Я всего лишь кусок мяса, который должен был выполнить миссию, чтобы спасти любовь своих родителей. А боги решили, что меня можно использовать поинтересней, и сделали своим инструментом. Чем они отличаются от Айреникуса? Им всем нужно одно и то же. Аномен заговорил о семье. Я знала, что рано или поздно это произойдёт. Имею ли я право отбирать у него его жизнь? Едва ли. Когда-нибудь он придет к тому, что его отец, его служба в Ордене, его друзья и положение в обществе были для него гораздо дороже, чем существование с такой мразью, как я. Но будет уже поздно. Дети? Какие дети от меня? А вдруг я так же, как и моя мать, захочу растерзать своё дитя? Ужасное чувство. Я люблю его и не могу разорвать этот узел. Он затягивается всё туже… Но его речи часто выдают и его сомнения, что я заслуживаю участи быть рядом с ним. Он не верит до конца, что я дам отпор скверне, что не утону в Звере. Он говорит, что это Орден может быть против. Но я же знаю, дело совсем не в Ордене. Боги, сотворите мной все, что задумали. И уничтожьте, наконец. Тогда у него будет шанс… Сендай стояла напротив Стэйлис и нагло улыбалась. Тусклый свет малочисленных ламп подземелья бликовал на её черной, как сажа, коже. Нетипично высокий для дроу рост и крепкое телосложение выдавали в ней влияние крови Баала. — Замоталась, родная? — эльфийка скривила лицо в презрительной ухмылке. — Не переживай, на тебя сил хватит, не оставлю же я тебя без должного внимания, — рявкнула Стэйлис. Для её отряда битва не задалась. Сендай вступила в бой не сразу, выпустив против Стэйлис шесть аватаров с разными классами способностей. В самом начале схватки солдаты злодейки прорвались в тесное святилище, чего союзники никак не ожидали. В суматохе приспешники Сендай тяжело ранили Эдвина, разбив ему голову цепом, так что призыватель, на которого Стэйлис так надеялась, сразу вышел из боя. Налия и Имоэн оттащили его из самого эпицентра сражения и прислонили к стене, закрыв собой от неприятелей, давая им отпор, насколько это было возможно в их ситуации. Келдорн, Аномен и Саревок старались вытеснить воинов-дроу из прохода, но те все прибывали. На подмогу Стэйлис осталась лишь Викония, яростно взывавшая о помощи к Шар. Аватары удалось одолеть вдвоем, с редкой поддержкой стрел от Имми. Большую часть энергии Стэйлис израсходовала, заклинаний осталось совсем мало. Метнув в Сендай магический снаряд, чтобы отвлечь её, волшебница взмахнула руками и быстро прокричала текст заклинания остановки времени. Мир мгновенно погрузился в полумрак, а сражающиеся застыли, словно каменные изваяния. «Дело дрянь, — мысленно оценила обстановку Стэйлис. — Моих магических барьеров хватит минуты на три, не больше. Сил соберу на одну голову дракона, одно вонючее облако и пару символов ошеломления, если не считать мелочёвку в виде снарядов и кислотных стрел. Налию нельзя часто отвлекать, они с Имоэн охраняют Эдвина, что лежит сейчас без сознания. Виконию нужно перебросить к мужчинам в проход, Аномен не сможет одновременно биться и лечить. А Сендай свежа и явно обладает парочкой сильных жреческих молитв. Ох, вляпались… Ладно! Для начала проверю её защиту простыми заклинаниями, дальше буду действовать по ситуации». Мир вновь вернулся в привычный ритм и заиграл красками. Стэйлис, действуя согласну своему плану, метнула в Сендай простейшую кислотную стрелу. Снаряд прошил голубоватый барьер и вошел точно в цель, но, к ужасу волшебницы, моментально растворился и исчез вместе с раной. «Черт возьми, — выругалась она про себя, — она под действием жреческой регенерации. Минуты две атаковать совершенно бесполезно. Ла-а-а-адно. Оттянем время». Сендай тоже не спешила атаковать, оценивая состояние щита Стэйлис. Немного замешкавшись, она начала призывать благословение богини Ллос. — Налия, скинь с неё антимагические защиты, пожалуйста, пока она молится! А я попробую уменьшить сопротивляемость! — Аббил, я развею магию, — подключилась Викония. — Потом действуй быстро, мне придется остаток сил бросить на исцеление самцов. — Давайте! Раз, два, три! — Я отвлеку ее стрелами, чтобы она не дергалась, — вскрикнула Имоэн. Волны энергии ударили в Сендай одновременно. Голубоватое свечение защиты перед ней мгновенно рассеялось. — Жми эту суку! — приободряюще крикнула Викония. Стэйлис собралась с мыслями и сложила руки в виде символа ошеломления. В тот же момент Сендай пустила в неё огненный луч. Волшебница с ужасом заметила, что её барьер заколебался под действием удара и начал растворяться. Ошеломление жрицу тоже не взяло — даже без антимагической защиты её иммунитет смог дать отпор. — Ты редко выползаешь на поверхность, так что подыши свежим воздухом, дрянь, — кинула Стэйлис противнице и метнула в нее вонючим облаком. Клубы оранжевого дыма быстро охватили пространство вокруг Сендай. Она схватилась за шею и повалилась на пол, шипя и издавая громкие хрипы.Через минуту её начало рвать кровью, но жрица отчаянно боролась за жизнь, пытаясь отползти от зоны действия яда. Боясь, что Сендай сможет восстановиться, Стэйлис решилась на крайность: сейчас же призвать голову дракона. Сил почти не осталось, и она не дала себе передышки между чтениями, но азарт боя дал мнимую уверенность, что все получится. О, как она ошибалась! Когда магичка поняла, что выпустила энергию из-под контроля, было уже слишком поздно. Волна накрыла ее с головой, ослепив и связав по рукам и ногам. Минуты, когда волшебница боролась со своей же силой, показались ей вечностью. Когда эффект начал спадать, она с ужасом отметила, что Сендай смогла вылакать бутылку целительного зелья и ринулась на неё с булавой. Конечности всё еще не слушались. Стэйлис попыталась сжать посильнее свой посох, чтобы попробовать замахнуться, но невыносимая боль пронзила ее левую руку. Сендай ударила своей булавой точно в цель — в плечевой сустав. Послышался оглушительный хруст костей, рука повисла безжизненной плетью. Стэйлис пронзительно закричала от ужаса, но всё же сделала попытку ударить жрицу посохом, замахнувшись здоровой рукой. Она не успела — следующий удар булавой угодил волшебнице в грудь, сбив дыхание и заставив осесть на пол. — Попробуй почитать заклинания без руки, ведьма, — шипела рассвирепевшая дроу. — Я все еще могу шевелиться, тварь, — прохрипела в ответ Стэйлис, выудив из-за пояса кинжал и ударив им злодейке в голеностоп. Сендай взвыла. И обрушила новый удар булавой магичке в живот. Та скорчилась и начала извергать содержимое желудка на каменный пол. — Тебе, видимо, наврали, что ты самое сильное Дитя Баала. Подними свое лицо на меня, я хочу, чтобы ты видела, как я буду заносить оружие для удара, который раскроит твой пустой череп. «Надо же, как нелепо, — пронеслось в голове у волшебницы. — Конец в луже собственных выделений. Все, как хотела мама». О, Хельм, как я ненавижу себя за все, что я натворил. Ты всегда учил меня, что нужно быть терпеливым, хладнокровным, преданным своим идеалам. А что я? Я изводил любимую женщину своими истериками, когда ей так нужно было моё тепло. Кричал на неё, швырял ей в лицо такие мерзкие вещи. Мои воспоминания… Её нежная улыбка, сияющие глаза. Наши объяснения после Суда. Наш первый раз в «Медной Короне»… Всё это перечеркиваетсся безобразной сценой в доме Сэрка. Какой же я негодяй! Идиот! Злодей! Что я ей наговорил?! Обвинил во всех грехах своей семьи! Разве она заставляла моего отца пить? Разве она заставляла Мойру сидеть при нем и спускать свою жизнь в Бездну? Это я должен был забрать сестренку из дома… Должен был найти выход… Должен был найти способ отлучить отца от бутылки… Я унизил её на глазах своего кровного врага. Растоптал её достоинство и её великодушие, которыми она так щедро делилась со мной, когда я пытался свернуть с праведного пути. Каждую ночь я закрываю глаза и вижу, как она стекает на пол, хватаясь за мой плащ. И плачет, так горько плачет… Моя бедная девочка. Я снисходительно отвечаю, что верю в её любовь, тогда как сам Сэрк в ужасе прижимает к себе свою дочь, Сурайу, пораженный этой мерзопакостной сценой. Налия подбегает к Стэйлис и трясущимися руками пытается поднять её с пола, успокаивая, что всё позади, а та плачет еще горше… Я чуть не потерял её, когда Зверь пытался поработить ее разум. И чувствую холод, который гуляет между нами сейчас. Она уходит. Я вижу это, она уходит! Хельм, перед тобой открываю я свои грехи. Прими же раскаяние своего верного раба! Я готов получить своё наказание, ибо заслуживаю его. Обещаю, я приму все с должным смирением, как ты требуешь от своих детей — своих жрецов. Но спаси же достойнейшую из женщин, что помогла мне не сбиться с праведного пути. Умоляю тебя. Умоляю… Сознание медленно покидало Стэйлис. Она сделала попытку мобилизовать свою силу, но поняла, что болевой шок заблокировал её способности. Волшебница повернула лицо к Сендай и слабо улыбнулась, когда та с криком занесла оружие. Земля затряслась, снеся дроу с ног. Потолок заволокло огромной тучей, которая испустила из себя ослепляющие змейки молний и снежных комков, бьющих в жрицу. Стены гудели, словно кричали от ужаса. Стэйлис постаралась собрать остатки разума в кулак. Постанывая, повернулась на бок и увидела Аномена, который, похоже, вошел в транс. Подняв руки над собой, он тихо лепетал слова какой-то молитвы, а глаза его заволокло белесой пеленой. «Буря мести, — она не верила своим глазам. — Он призвал бурю мести!» Она слышала про это явление от Виконии. Иногда, когда жрецы впадают в крайнюю степень отчаяния от душевных терзаний, они молят своих богов отомстить за их горе. Боги редко вмешиваются в дела смертных, но порою, когда видят, что их служители испытывают такие душевные муки, что сердца их разрываются, они приходят на помощь и наказывают обидчиков. Ведь жрецы — это приемные дети своих богов. Аномен познал много боли и несправедливости в своей жизни, но никогда не просил Хельма о мести. А за Дитя Баала — попросил. И Хельм ему ответил, ибо видел, что адепт его был готов положить свою жизнь во имя возлюбленной, которая всегда вела своего рыцаря к свету. Стэйлис закрыла глаза. Жизнь неумолимо ее покидала. Следующий разряд молнии поразил Сендай в самое сердце. Новый толчок земли расколол каменную плиту пола, создав трещину, из которой взвились клубы ядовитого пара, мгновенно сварившие тело дроу прямо в доспехе. Аномен пришел в себя и сразу бросился к любимой. Слезы хлынули из его глаз, он с трудом проговаривал слова молитвы об исцелении. — Любимая, умоляю, не умирай. Не умирай… Бой в святилище закончился. Изможденные союзники, включая Эдвина, вылеченного Виконией, собрались в круг вокруг возлюбленных. — Она дышит? — взволнованно спросил Саревок. — Аномен, прошу, сделай что-нибудь! — Имоэн расплакалась. Хельмит вздохнул и прочел еще одну молитву. Священный знак Хельма на его шее озарился синим свечением. Стэйлис прокашлялась и открыла глаза. Затем неуверенно пошевелила рукой. Сустав восстановился, но боль всё ещё ела его. — Спасибо, любимый. Ты спас мне жизнь. — Потому что без тебя нет жизни мне! Мне все равно, что скажет Орден, мне всё равно, что скажет весь Фаэрун. Ты — мой хранитель. Я не знаю, что будет с нами дальше. И чем закончится наше странствие. Я знаю одно! Ты — моя единственная. Перед лицами наших преданных друзей, здесь и сейчас! Я прошу твоей руки. Прошу тебя, миледи Стэйлис, стать моей женой! И прими в знак моей преданности этот скромный дар, кольцо моей покойной сестры… Волшебница засмеялась, вновь закашлявшись. — Прямо здесь, в луже моих испражнений? Рыцарь удивленно вскинул брови. — А девка дело говорит. Уместность — не твой конек, хельмит, — заметил Эдвин. — Я вообще не думала, что мы дойдём до такого, — меланхолично вставила Викония. — Свадьба, свадьба, свадьба! — Налия захлопала в ладоши. — Стэйлис, не томи с ответом! — Я хотел поговорить с тобой наедине, любовь моя. Но сегодня, когда увидел, что ты чуть не погибла от рук этой твари, понял, что подходящий момент может не наступить… Ты правильно сказала в таверне — давай просто попытаемся выжить. А я потерял столько времени, пока вел себя, как последний подонок. Я знаю, что твое милосердие не знает границ, но сам себе этого никогда не прощу. И сделаю все, чтобы сделать твою жизнь сказкой… — Нет нужды оправдываться, любимый. Я согласна, — волшебница улыбнулась. Вперед вышел Келдорн. — Именем Торма и властью, данной мне как уважаемому представителю Ордена Сияющего Сердца, я благословляю этот союз. Сэр Аномен и миледи Стэйлис, пусть это кольцо будет символом вашей клятвы. Да прибудут с вами сила вашей любви и ваша благодетель. — Это всё очень трогательно, но у нас там еще Абазигаль бодрствует, вы не забыли? — подал голос Саревок. — Точно, надо выметаться отсюда, пока не понабежали еще солдаты, — заволновалась Имоэн. Стэйлис с трудом поднялась с земли, опираясь на Аномена. Боль всё еще сковывала её тело, но она чувствовала, что повреждения исцелились. — Да, идем. У нас впереди самое интересное! Я сделала свой выбор. Я — не инструмент в руках богов и не кусок грязной плоти, способный вернуть к жизни самую омерзительную сущность Фаэруна. Я — человек. У меня есть мечты, есть стремления, есть любимый… Солар, я найду способ избавиться от скверны, слышишь? Мне все равно, помогут ли мне боги. Мои грезы и мечты больше не сделают меня слабой. Они дадут мне надежду. Даже если вы все от меня отвернётесь. Я готова к своей судьбе. Я готова вновь увидеть тебя и услышать о новых испытаниях. Что ты мне ещё приготовила, напевая панегирики моей силе? Что ты ещё мне расскажешь о моей сущности, пытаясь сманить меня этой возможностью всепоглощающей божественной власти? Думаешь, я не понимаю, почему боги на самом деле обратили на меня внимание? Думаешь, я не догадываюсь, кто такая Мелиссан? Я жду тебя. Нам есть о чём поговорить.