Крестный Отец.

Предупреждение: Данная книга (рассказ/фанфик и тому подобное) включает в себя гомосексуальные отношения. При чтении данной книги вы автоматически соглашаетесь на то, что вам уже исполнилось восемнадцать лет, а так же на то, что вы осознаёте, что читаете. Автор произведения не несет ответственности за ваше состояние (психическое и физическое, а так же другие, если они есть) после прочтения. Автор не пропагандирует гомосексуальные отношения, не пытается привлечь в некую секту и тому подобное. Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой «книги» не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. Все события и персонажи вымышлены, любые совпадения случайны. Текст нечитанный, прошу обращаться в ПБ. По всем недовольствам — в личные сообщения. _________________________________________________________ -Отец, прошу, я не виноват. В Нью-Джерси сегодня было жарковатое утро даже для сентября в южном городе, где царит вечно лето. На улицах сновало яркое солнце, отправляя гулять свои лучи вместе с теплым ветром по опустевшим вмиг улицам. С самого утра в округе не было ни единого человека, свободно гуляющего по просторам родных дорог, в центре города раздавались громкие выстрелы и надломленные крики — люди предпочитали стойко игнорировать враждебную обстановку, стараясь не высовываться зря из своих домов, отправив сообщения начальству о внезапном оплачиваемом за их счет отпуске. В обычные дни улицы здесь были тихими, а люди смиренными и покорными. Но преступность процветала во всю силу, терроризируя многих мирных жителей, нарушивших договор. Все знали район Рори, как его привычно называли среди мафиози группировки, потому что здесь часто происходят ужасающие убийства, а Мик Рори оставался еще тем засранцем, который представлялся правой рукой Короля Мафиози в Америке и Англии, и частично Италии. Обоюдный страх граждан заставлял не соваться сюда лишний раз. Но те, кто жил в этом районе никак не могли скупить новую квартиру, потому что никто не хотел покупать у них старую. А денег итак не хватало — цена за квартиру была снижена на самое дно. Заброшенная церковь была достоянием когда-то мирного города, славившаяся красотой и эпатажем среди туристов. Но после прихода нового мафиозного клана, свергнувшего ранее обитавшего здесь, ее покинули и служители Бога, и Святой Дух, оберегавшие достопримечательность. Выпрямив ровные спины, здоровые мужчины и невысокие девушки, все до одного облаченные в темных оттенках классические костюмы и положив Шляпы «Борсалино"⁽¹⁾ на колени, сидели и с потаенной злобой и покорностью смотрели на предстоящую картину. Одна из рук каждого то и дело порывалась заглянуть во внутренние карманы пиджаков, доставая оттуда револьверы, чтобы наставить их дуло на позорно стоящего на коленях мужчину перед ними, которого все они когда-то считали своим братом. Он был неопрятен, кое-где просматривалась небритая недельная щетина, делая его похожим не на сильного мафиози, служащего в рядах армии Крестного Отца, а на бездомного бродягу, лишившегося крова. Сброшенная подчиненными под его ноги шляпа с именным гербом «семьи» была разорвана настолько, что никакое ателье не поспособствовало бы ее восстановлению. Яркие зеленые глаза метались от одного лица к другому, смотря с прискорбным сожалением и молением, отдающие нечеткой искрой надежды. Руки, костяшки которых были сбиты в кровь, сложились в молитвенном жесте: он никогда не верил в Бога, но пришло время принять в себя веру, отчаянно молясь всем духам на помощь высших сил, некогда покинувших это священное место, отдавая его в руки грехов. -Отец, — повторно попросил он, вкладывая в свой голос как можно больше сожаления и отчаянья, не собиравшегося принимать того, что судьба не сжалится над ним в этот раз. Оторванные пуговицы висели на ниточках, так же как и его жизнь; разбитое в кровь лицо и небольшая лысина на поседевших за час волосах. — Я предал вас и ваше доверие, Отец мой, — его голос дрожал, как трепыхание крыльев мотылька, стремившегося к свету. — Я посмел променять Семью на деньги и славу, я заслуживаю этой казни, но пусть ваше сердце заполнит хоть немного жалости — оставьте в живых мою жену и детей, мою кровную семью. Они не имеют к этому никакого отношения…никакого. Жалобные завывания эхом распространялись по пустому помещению, сохранившему свою бесполезность и нетронутость. -Синьор Лао, — презрительно хмыкнул до этого сидевший на черном, обшитом кожей кресле мужчина, забросивший ногу на ногу и покачивающий одной в такт дождевой капле, просочившейся сквозь дырявый потолок, бьющейся об холодный деревянный пол. — Вы знали, на что шли, когда выдавали секретную информацию о «Негодяях», и понимали, что если мы вас поймаем — не сможем так просто отпустить. — «Отец» поправил не снятым с предохранителя револьвером шляпу, полы которой спадали на горевшие голубой яростью глаза. Консильери⁽²⁾ за спиной хмыкнул такому выпендрежу со стороны своего босса, но продолжал внимательно изучать поведение смертника, держа тяжелую руку на плече хрупкого мальчишки, скрытого за спиной босса, готовый в любую минуту оттолкнуть его назад. — Мы не можем точно знать о том, доступна ли вашей семье информация о наших планах. Не стоит рисковать, когда нарушена Омерта.⁽³⁾ Синьор Лао, вы были прекрасно осведомлены о том, что «Негодяи» всегда приходят на помощь каждому члену семьи, может на мелкое происшествие я бы и закрыл глаза: вам бы неплохо досталось от ваших «друзей по оружию», но вы нарушили Омерту — священный закон каждого мафиозного клана. А за ее нарушение последует смерть не только вас, — Босс указал пальцем на пленника и медленно большим пальцем провел возле своего горла, обозначая смертную казнь. — но и всего вашего рода. Лу Лао покорно опустил голову, принимая вид побитой шавки, выброшенной из автомобиля, складывая руки за спиной так, будто бы он был связан, плотно прижимая кисть к кисте. Выход из этой ситуации был невелик: либо умереть позорной смертью от рук некогда братьев и сестер, бросившись в ноги Крестному Отцу, отчего головорезы среагируют моментально, либо покорно подложить голову под «гильотину»⁽⁴⁾, гордо приняв свою участь. Но Босс всегда поступал неожиданно, поэтому Лао удивленно вскинул голову и раскрыл глаза, когда тот продолжил говорить: -Но так как вы преданно служили «Негодяям» на протяжении пятнадцати лет, я даю вам выбрать своего палача. Вы знаете правила нашего клана, а так же знали, что последует за их нарушения, поэтому это все, что я могу для вас сделать. Мои люди уже в доме вашей семьи, держат их на прицеле и ждут моих указаний, советую поспешить, если хотите с ними встретиться по пути в неизвестность. — «Отец» снял предохранитель с револьвера и благосклонно, с некой насмешкой и оскалом искривил губы, оборачиваясь на своего советчика, проезжаясь взглядом по стоящему рядом мальчишке, и возвращая взгляд к Мику, получая в ответ ту же, только более открытую, усмешку и порывистой кивок, подтверждая все сказанные слова. — Итак, ваш выбор? Лу внимательно обдумывал информацию, ища любую лазейку, напоминающую ему, с кем он имеет дело. Он оглядел своих некогда лучших «братьев и сестер» помогающих в самые сложные ситуации и прикрывавших его спину и отчего-то перевел взгляд за плечо бывшего босса, откуда выглядывала половина лица низкого подростка, и резко расширив глаза, усмехнулся, создавая в голове идеальный план. Даже на пороге смерти, Лао уважал своего «Отца», которому был предан чуть менее четверти своей жизни, но отомстить за смерть своей семьи он еще мог, как бы сильно это уважение не просачивалось в его жилах. Не многие в семье знали о слабости «Крестного Отца» к мелкому мальчишке, вульгарно расхаживающемуся в шубах босса и смотрящего на них с покладистым презреньем, будто так и должно было быть. Будто это они самое низшее звено всей мафии. А не он, поганый пацан, которого продал собственный приемный отец и запросивший несколько миллионов за девственно чистое тело. Все знали о том, что в семье есть «подкидыш», но только самые близкие к клану знали о том, что он является слабостью Короля Мафии и приносит намного больше пользы, нежели несчастий. Подросток вечно пытался казаться кем-то важным, всегда казавшийся нахохленным петухом, но Лао знал, что он оставался еще тем неженкой, никогда не исполняющий убийств, не выезжающий на заказы, и не оставаясь на пытках дольше положенного, поэтому, он будет тем, кто и сбросит лезвие на его голову, мальчишка точно не выстрелит, а соответственно не выполнит приказ Отца и тоже умрет вместе с ним. В клане его называли «алмазом» мафии, за его чистый характер и невинный взгляд на мир! Но они просто не видели всей сути, как видел Лао! Поэтому он раскроет глаза всем на его сущность, унеся с собой в могилу. Лу крепко сжал руки за спиной, чувствуя, как они начинают потеть, и безумно выпучив глаза, смотря точно за спину на миг обернувшемуся бывшему боссу, на руку Советника, который оттолкнул чуть в сторону мальчишку, дабы полностью скрыть за широкой спиной. Смертник позволил усмешке проскользнуть на его губах, играясь с мимикой. Победа! Это точно будет победа! — Это будет — Барри, Отец. Вой негодующих подчиненных, резко подскочивших со своих мест и наставивших оружия на смертника, был заглушен поднятой рукой Крестного Отца — люди отступили, приказа нападать не было. Ярость просачивалась на лице у каждого, глаза сверкали от ненависти. Горючая усмешка перешла в волчий оскал, с жаждой крови следа за жертвой скрытого за спиной более сильного хищника. Он надеялся на растерянность со стороны Крестного Отца и мелкого мальчонки, но бывший босс спокойно, со всезнающей улыбкой, будто он ожидал такого поворота событий, отступил на шаг, позволяя подростку выйти вперед и принимая из рук Отца револьвер, медленно приближаясь к нему. Не по размеру огромная черная шуба из настоящего меха, Лу знает, он долго работал в ателье и мог отличить натуральный мех от подделки, свисала с худых, узких плеч. Шляпа «Борсалино» ровно сидела на голове, не скатываясь и не прикрывая глаза. Барри опустил револьвер вниз, держа руку на курке, краем глаза подмечая напряженность «зрителей»: он доверял своей семье. Медленными шагами, отдающими глухими ударами от тяжелых берц, он приблизился к Лу, наступая кончиком подошвы на брошенную и разорванную шляпу, раздвигая ноги на ширину плеч останавливаясь прямо напротив Лао, поднимая револьвер, направляя в его лоб. Главный советник беззвучно рассмеялся, оскаливаясь в подобие его улыбки, когда Лао выбирал того, кто отпустит нить гильотины. Лу что-то не понимал…да, консильери смеялся не над ним…точно, над мальчишкой, возомнившего себя крутым мафиози! Так и есть! Но Барри не стрелял, он краем глаза попытался найти Крестного Отца. «Ждет приказа», — понял Лу, смотря в дуло револьвера, в страхе ожидая, когда смертельная пуля выскользнет из него. -Давай, Скарлет. Мы слишком много времени потратили на предателя. Он не выстрелит… Точно же…не выстрелит! Промахнется. И Лу схватит его, унося за собой в могилу, когда множество оружий будут направлены на него. Но оружие в руках Барри не дрожало, будто он держал его не впервые; холодные глаза, точно такие же, как у бывшего босса, горели азартом и резвостью; усмешка медленно расползалась на утонченных губах. Он точно нацелился в лоб Лу и выстрелил. За момент до того, как пуля угодила ему в лоб, Лао подумал о том, что мальчишка чертовский похож на его чертова бывшего босса с такой усмешкой на устах. Мертвое тело мешком повалилось на пол, кровавое пятно растекалось лужей изо лба Лу. Аллен демонстративно направил дуло пистолета к лицу и сдунул дым, выделяющийся из дула оружия, передавая его обратно в руки босса, предварительно поставив на предохранитель. -Отличная работа. Теперь заедем еще кое-куда.