Дом, который не выбирал Гилберт Байльшмидт

Дом, считал Гилберт, это такое теплое, уютное место, где на ужин подают картошку с вюрстом, а младший брат вечерами сидит над бумагами, пока прусс рядом в кресле посапывает. «Мой дом — моя крепость», — всегда говорил себе Пруссия. В большом русском доме комната Байльшмидта находилась в дальнем крыле, куда редко доходили другие союзные республики. Отщепенец, чуть свободнее пленника. С питанием на общих правах, разрешением ходить по территории и работой. На восстановление после войны требовалось много рук и сил. Гилберт не знал, старался ли Иван максимально сделать комнату настолько мрачной: кровать, стол, зеркало на стене, тумбочка для личных вещей. Едва не казарма, как впервые показалось. Спустя несколько дней он понял, что это больше похоже на одиночную камеру. Через месяц над входной дверью в комнату появилась нацарапанная булавкой надпись «Desine sperare qui hic intras». Оставь надежду всяк сюда входящий. Теперь его дом — это водянистая серая картошка и невкусный чай, к которому Ольга не выдавала сахар — дефицит. Дом — серые холодные стены и большое окно, из которого виднелись чахлая липа и темный забор с колючей проволокой поверху. Липа — словно насмешка и напоминание о Берлине. Иногда ему снилась Унтер-ден-Линден в цвету, манящая сладостью и простором. Видения сменялись реальностью, которая скалилась облупленными кирпичами стен и обволакивала затхлым запахом. Дом — мятые протертые простыни и холодная вода в тазу под зеркалом. В отражениях мелькал незнакомец, так похожий на Гилберта: мутно-красная бездна в глазах и черные тени под ними. Ничего от той великой империи. которой он являлся еще несколько десятилетий назад. Ни-че-го. Дом — голубая незабудка в граненом стакане на подоконнике, которую «Калининград», воровато оглядываясь, украл из палисадника Ольги одним весенним днем спустя два года жизни при Иване. Незабудка. Не забудь. «Помни обо мне», как писали о Боге в средневековье, изображая нежный голубой цветок. Помни, несмотря на религиозные запреты русского. Дом превратился в Ад. Девятый круг. Холодно и пусто.