Часы

У Мари все хорошо. Часы просто тихонько тикают в коридоре, рядом с её палатой. Сейчас это _не имеет значения_. - Мари, ты ведь и сама прекрасно всё понимаешь. В этом кабинете всё серое и пропитанное вонью лекарств. Человек, сидящий напротив и почти всё время смотрящий в её личное дело, вызывает отвращение. Отвращение вызывает многое, но об этом говорить не стоит. Это малозначительно. Бессмысленно. Шатко. На столе этого ужасного человека стоит маленький будильник. Стрелки лениво преодолевают половину циферблата. Всё хорошо. Она справится. Нужно помолчать ещё пару минут и всё закончится. Правда? - Понимаю что? Тиканье настенных часов отвлекает и сбивает с мысли. Все хорошо. Лекарство действует. Она в норме. Просто сложно сосредоточиться на чем-то конкретном. Хочется сосредоточиться на многом: терапии, отношении с людьми, попыткой покиданием одиночной палаты с мягкими стенами и решеткой на окне. Хочется повспоминать девушку из сна. Тик-так. Тик-так-тик-так-тик-так. О чем она только что думала? - Что отсюда только один выход и он станет доступен, когда ты позволишь помочь тебе. Врач смотрит в глаза. Часы тикают. Тик-так. Тиканье оседает где-то на подкорке мозга и отдается оглушающим эхом каждое мгновение в этом месте. Всё как обычно. Всё в _н_о_р_м_е_ Правда. "Только молю: прекратите мне врать" - А разве мне ещё не помогли? Это _существо_ смотрит с лисьим прищуром. "Неужели я вас впервые удивила за столько лет общения?" Она провела тут три года. Она пережила что-то, что подтолкнуло ее сознание к разрушению три года назад. Вот только, что именно, никто не говорит. Он тоже не скажет. Он не знает, а она не хочет вспоминать. Тик-так. - Понимаешь, милая, пичканье тебя успокоительным и провождение с тобой два часа в день мало помогает; это настолько несущественные в твоём лечении вещи, что они практически не имеют значения. Ничего не имеет. Кроме тиканья. Оно имеет. Или нет? - Понимаешь, милая, вот уже три года как мы все пытаемся распутать одну интересную тайну: что заставило тебя закрыться от мира этого? Тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так. "Голова кружится" - Понимаешь, милая, тебе нужно, если так можно выразиться, отыскать нужные воспоминания и помочь нам спасти твоё сознание. Перед глазами черноволосой всё плывёт. Тик-так. Всё хорошо. Правда. - Давай я подтолкну тебя. Что бы ты хотела попробовать сегодня? Может, посмотрим твой старый фотоальбом? А может, твой блокнот с рисунками? Или ты хочешь начать с крохотного интервью? Тик-так. Мир вращается, но это часть той нормы, что образовал вокруг неё этот мир. Верно? - Фотоальбом? Тик-так. Резкая боль, сравнимая с пробиванием черепной коробки длинным гвоздём, вбитым до самой шляпки. "Это нормально, Мари, твоё лекарство имеет некоторые побочные эффекты" - Хорошо. Тик-так. Голубоглазый доктор достаёт толстый альбом из верхнего ящика стола. "Мне больно, пожалуйста, помогите" "Тише, Милая, это не продлится долго, я обещаю," - человек, сказавший это, гаденько улыбается и гладит по голове, остальное стёрто из памяти и ей думается, что так останется навсегда. Только отрывки, кусочки пазла, которому не суждено быть собранным. Всё так и должно быть. Но это ложь. - Узнаешь кого-то на этом снимке? Тик-так. Перед глазами проходит рябь. Тик-так-тик-так-тик-так. - Папа, Мама и моя собака Нина. - Молодец, милая. А здесь кто? Тик-так-тик-так-тик-тактик-так-тик-так-тик-тактик-так-тик-так-тик-так. - Я и ... Тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-тактик-так-тик-так-тик-тактик-так-тик-так-тик-так. Воздух стал слишком густым. На глаза налипла плёнка. Мир погрузился в вакуум. "Или это я отделена вакуумом от всего мира?" Всё стало слишком липким. Голова тяжелеет. Фотография размыта. Контуры стёрты. И это, пожалуй, продлится очередной сеанс. - И кто же, милая? Тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так. - Я не вижу. Ничего не вижу. Пожалуйста, прекратите. Мне больнобольнобольно! Реальность покрывается пеленой, скинуть которую практически невозможно, когда тебе всего лишь шестнадцать. И в бесконечных попытках прекратить всё это, Мари бьется о стол головой. Иногда помогает. Тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тик-так. Маленький будильник пищит, оповещая об окончании сеанса. Плёнка рябит и трескается. С расшибленного лба стекает кровь. "А ведь раньше вы пытались мне помочь. Или это тоже было частью той большой лжи, что сплетена вами собственноручно, мистер Питер?" Всё вокруг трещит и рушится, покрывается пеленой и меняет цвета, доктор, стоящий напротив достаёт салфетку и больно держит за волосы. Воздуха катастрофически мало. - Сеанс окончен. Мир рухнул и восстановился. Это часть нормального мира или иллюзии самой Мари? Ясны только три вещи: тиканье часов, находящихся всюду, останется вечным; головная боль, вызванная лекарствами, останется вечной; серость, впитавшаяся в Мари вместе с запахом лекарств, останется вечной. Всё остальное рушится из раза в раз и это нормально. Ведь всё остальное _мелочи_, милая. "Верно, доктор?" Часовая стрелка наручных часов юного врача остановилась на двенадцати ровно. - Сейчас тебя отведут в палату, а там ложись спать, милая. Тебе нужно набраться сил. Ах, да, и еще прекращай биться головой о ближайшие поверхности, мне кажется, это откидывает нас к началу каждый раз.