***
В кабинет зельеварения быстрым шагом вошёл профессор Снейп, окинул угрюмым взглядом учеников, неодобрительно хмыкнул, глядя, как Невилл, тоже решивший доучиться по всем правилам, судорожно листает учебник, пытаясь вспомнить, что он там читал вчера вечером. — Есть вещи, которые не изменятся и через пятьдесят лет, — например, Лонгботтом и, будучи почтенным старцем, окружённым внуками, всё так же упорно будет путать корни асфоделя и горечавки, а также забывать убавить огонь, когда варит сонное зелье. «Равно как и характер профессора Снейпа», — буркнул кто-то с дальних парт. — Кажется, Леон Бёрк желает сегодня продемонстрировать нам свои знания и что немаловажно — свои умения варить зелье от икоты? А именно этим мы сегодня и займёмся, — процедил сквозь зубы профессор. Возможно, слизеринец Бёрк в чём-то был абсолютно прав и характер Северуса Снейпа мало изменился с тех пор, как ему почти что чудом удалось выжить после укуса зверюшки Тёмного Лорда в Визжащей хижине, да и внешне он не поменялся, разве что добавился чёрный шелковый шарф, которым он скрывал безобразные отметины на своей шее — последний дар Волан-де-Морта. — Итак, кто мне скажет, что входит в состав этого зелья? Снейп обвёл взглядом аудиторию и в очередной раз не заметил тянущуюся вверх руку Гермионы, взгляд остановился на сидевшем рядом с ней Лонгботтоме. Глаза профессора опасно сузились. Он вдруг стал похож на огромного кота, готового к прыжку. — Мистер Лонгботтом, слушаем вас. Невилл встал, принявшись мять пальцами рукав мантии. — Чешуя средиземноморской виверны… — Она входит в состав доброй сотни довольно популярных зелий и в пару десятков запрещённых конгрессом зельеваров ещё в тысяча девятьсот пятнадцатом году. Есть, что ещё добавить? — Лирный корень… — Так, даже мистер Лонгботтом иной раз может сказать что-то умное. Дальше. — Цветы наперстянки… — Мистер Лонгботтом, если мы будем вспоминать состав с такой скоростью, то мы сварим зелье к концу следующей недели. Садитесь, минус пять баллов Гриффиндору, — скривился Северус, словно зажевал кусок лимона. — Это несправедливо! — неожиданно громко произнесла Гермиона. — Что? Мисс Грейнджер, кажется, вы что-то сказали? В кабинете вдруг воцарилась такая тишина, что можно было услышать, как скребутся мыши под полом. Все притихли и устремили свои взгляды к одной из невольных героинь войны. Сама Гермиона молчала, глядя на стол перед собой, потом так же, не поднимая глаз, громко и чётко сказала: — Это несправедливо. Невилл назвал три компонента из пяти, он мог бы назвать их все, если бы вы не помешали ему. — Кажется, вы недовольны моей манерой преподавания? — глаза Снейпа уже практически метали молнии. — Я не боюсь вас, профессор, и мне нравится ваша манера преподавать, но вот ваша манера унижать тех, кто вам не нравится, огорчает, — упрямо закончила Гермиона, не поднимая глаз. Северус обвёл учеников взглядом. — Есть ещё те, кто согласен с мисс Грейнджер? Робко одна за другой поднялись две — три руки, потом ещё одна и ещё. — Хорошо, баллы с Гриффиндора я снимать не буду, но вы, мисс Грейнджер, после уроков приходите сюда и отрабатываете за то, что на уроке без моего разрешения открыли рот. И ваше мнение на этот счёт можете оставить при себе. Гермиона промолчала. После пережитого она вообще предпочитала молчать — той Гермионы Грейнджер, которая везде и всюду демонстрировала своё мнение, больше не было. Гермиона, которая была сейчас, говорила редко и ещё реже высказывала свою оценку другим людям, но сегодня был тот самый день, когда она просто обязана была вмешаться. Невилл, конечно, сильно изменился за годы сначала негласной, а потом и открытой войны: он возмужал, стал гораздо увереннее, но перед Снейпом всё так же тушевался и терялся, не зная, что сказать.***
Вечером в общей гостиной Гриффиндора было необычайно шумно. Тут собрались все, начиная от первокурсников, заканчивая выпускниками, каждый стремился дать совет и высказать, что он об этом думает. — Это всё из-за меня, — сокрушался Невилл. — Снейп всегда ненавидел тебя, будь он хоть трижды героем войны, но он всё равно остаётся всё тем же сволочным зельеваром, — проворчал Денис Криви, враз повзрослевший после трагической гибели брата. — Тебе не надо туда ходить, — сказала совсем юная девочка с тоненькими рыжеватыми косичками, только в этом году поступившая в Хогвартс и потому панически боявшаяся профессора Снейпа. — Не переживай, Мелл, он не съест там меня, а вот отказ от отработки грозит нам всем потерей тридцати баллов, мы и так сейчас на втором месте и уступаем Когтеврану сразу пятнадцать баллов, но если я не пойду, то мы уступим ещё и Слизерину и окажемся на третьем месте. Ты этого хочешь? — Нет, конечно, но там же профессор… — пискнула Мелл, девочка выросла в семье маглов, хотя нельзя сказать, что их семья совсем уж не имела магических корней: её дедушка по материнской линии был сквибом и приходился дальним родственником семье Сельвинов. — Профессор не кусается, — сказала Гермиона и вышла из комнаты. Она не любила подземелья факультета Слизерин, почему-то всё в этом месте казалось ей чужим и холодным. Неожиданно заныла рука, обезображенная шрамом, навсегда клеймом врезавшимся в её руку. Всё-таки большинство самых дурных воспоминаний у Грейнджер так или иначе были связаны именно с этим факультетом и его выпускниками, и при всей её лояльности находиться тут было не по себе. В подземельях, где расположился кабинет зельеварения, было прохладно и сыро. Девушка зябко поёжилась, поплотнее запахиваясь в мантию, которая, впрочем, мало грела. Гермиона постучала в дверь кабинета. — Входите, — раздался ровный голос изнутри. — Я пришла на отработку, профессор. — Я не слепой пока ещё. Вон в том углу лежат котлы, перемазанные некоторыми студентами, у которых руки растут из того же места, откуда у всех остальных, — ноги. Ваша задача очистить их до нормального состояния, напоминаю: нормальное состояние для котлов — это медный блеск, а не слой патины и уж тем более не прилипшая ко дну гарь. Проведя краткий инструктаж, Снейп снова углубился в проверку сочинений, которые лежали на его столе. Гермиона принялась чистить котлы — работа не самая сложная, но всё же трудоёмкая, — попутно разглядывая кабинет. Сейчас, в вечернее время, он выглядел совсем иначе, чем днём, когда они приходили сюда учиться. Несколько свечей парили под потолком, и ещё один подсвечник с тремя свечами стоял на учительском столе, давая свет, необходимый для проверки работ. Свечи, парившие под потолком не давали достаточного освещения, но создавали мягкий и спокойный полумрак. Выражение лица профессора менялось от усталого до раздражённо-озлобленного, видимо, в зависимости от степени идиотизма очередного сочинения. Гермиона сосредоточилась на чистке котлов и отвлеклась от того, что её окружало, а когда взяла в руки последний из котелков и вновь взглянула на профессора, то с удивлением отложила чугунную вещь в сторону. Северус Снейп сидел побледневший и пытался растирать правой рукой своё левое плечо, которое, судя по всему, доставляло ему немалые страдания. Никогда Гермионе не приходилось видеть его таким, разве что там, на полу Визжащей хижины, когда она действительно думала, что он сейчас умрёт. Девушка поднялась и подошла к Северусу, тот сидел с перекошенным от боли лицом и даже не заметил, как она оказалась подле него и осторожно прикоснулась к руке, отчего профессор вздрогнул как от удара. — Вы? Мисс Грейнджер… — Вы говорили об этом кому-нибудь? Вам же надо в больницу! — Я сам знаю, куда и когда мне надо! — прошипел сквозь крепко сжатые зубы мужчина. — Оно и видно. Гермиона не стала пререкаться дальше, а сосредоточилась на руке, мышцы были сведены судорогой, и, видимо, именно это и причиняло ему столь сильную боль. Она медленно начала растирать руку прямо сквозь рукав мантии — иногда с лёгким нажимом, боясь причинить ещё большую боль, медленно разгоняя кровь и расслабляя сведённые мышцы. Снейп замолчал и откинулся на спинку стула, позволяя ей делать то, что она начала. Да, он выжил, но кто бы знал, чего это ему стоило и какие последствия повлекло. Время от времени левая рука немела, и её сводило мучительной судорогой. Сколько раз Снейп зарекался, что пойдёт в Мунго, сколько зелий он перепробовал как известных, так и самых редких и сложных, но ничего не давало стойкого эффекта, а в последнее время проклятая рука беспокоила его всё чаще и чаще: дошло даже до того, что ему пришлось отменить занятие у второкурсников, а это уже было совсем неприемлемо. И надо же было ему сейчас забыть, что он в кабинете не один, но, мерлинова борода, как же ему сейчас было хорошо: кровь опять расползалась по его венам, и боль отступала. Гермиона массировала очень осторожно, спускаясь от плеча к самым кончикам пальцев, растирая затёкшую кисть и разминая болезненно сжатые мускулы. Постепенно почти было побелевшая кисть снова возвращала свой естественный цвет и была уже не такая холодная, да и сам профессор выглядел куда лучше. Он всё так же сидел, откинув голову назад, но уже не был так бледен и не закусывал до крови губы, сейчас его лицо было расслаблено и спокойно. — Спасибо, мисс Грейнджер, ваша отработка закончена. Можете возвращаться в свою башню. — Но я же ещё не домыла… — Можете возвращаться в свою башню. Я невнятно выразился? — Нет, я поняла. До свидания, профессор. Вместо ответа Снейп пробурчал что-то нечленораздельное.***
Урок зельеварения подошёл к концу, студенты подозрительно косились на настенные часы с круглым серебристо-серым циферблатом, витиеватыми стрелками и цифрами, которые то вдруг разбегались, то снова вставали на свои места, или неожиданно менялись между собой. — Итак, очередной урок подошёл к концу, чему я несказанно рад, ибо выносить пытку вашими глупостями я сегодня больше не в силах. Все могут быть свободны, а вы, мисс Грейнджер, останетесь, тем более что на сегодня у вас больше нет уроков. У меня имеются некоторые претензии к контрольной работе, написанной вами вчера. Раз уж вы хоть несколько отличаетесь от этих болванов, более известных как студенты-выпускники, то и спрос с вас чуть выше. Гриффиндорцы недовольно зашептались. — Герми, это уже третий раз за две недели. То отработка, то контрольная. Даже я отрабатывал за весь прошлый месяц всего два раза, — шепнул Невилл. — Ничего, зато с нас не сняли баллы. Вы идите, я чуть позже поднимусь.Двадцать минут спустя
Профессор Снейп сидел на стуле, навалившись на спинку и чуть откинув голову назад. Больше всего он хотел, чтобы это не заканчивалось: тишина, тёплые ловкие пальчики, разминавшие его руку, и лёгкий медовый аромат от её волос.