не в этой жизни.

Ночь. Темно. Холодно. Один. Давлюсь этой сигаретой, забыл уже какой по счету, хотя терпеть их ненавижу. Тянусь за бутылкой виски, но она уже пустая. Как жаль. Кидаю ее в стену со всей силы и слышу как она разбивается, а осколки разлетаются в разные стороны. Тихо усмехаюсь и откашливаюсь; надо же прям как и мое сердце, которое ты разбил, когда сказал о том, что больше не любишь меня. Закрываю глаза и вспоминаю твою солнечную улыбку. твои веснушки, которых ты стеснялся и всегда пытался их скрыть, и честно, я все еще не понимаю зачем, ведь каждый тебе говорил, что в этом нет ничего ужасного. Я говорил тебе как это красиво и ты вроде бы верил, смывая косметику с лица. Открываю глаза тяжело дыша. Болит. Сердце болит вспоминая твою улыбку. Тебя. Нас. Твою любовь ко мне. А может это была вовсе не любовь? Может я все это напридумывал? Нет. Ты любил меня. Ты и сейчас меня любишь, я чувствую это, я знаю это. Но ты ушел. оставил меня в этой пустой холодной и темной комнате. Я помню наш первый поцелуй. Глупый и совсем еще детский. Помнишь? Помнишь, как после того, как я поцеловал тебя в щечку ты очень долго не мог придти в себя, и так по-девчачьи вел себя? Я помню. Я помню все, что связано с тобой: твой запах, улыбку, смех, твои шутки, твой цвет глаз, о боже мой, твои глаза… ах, они такие красивые, я всегда любил смотреть в них, но твой голос не менее прекрасен и завораживающий. Еле как встаю и иду на кухню, ноги совсем ватные и я их не чувствую. Достаю из шкафа очередную бутылку виски, пытаюсь открыть ее, но не могу. руки словно не мои. Спустя десять минут возвращаюсь обратно на то самое место у окна возле которого мы с тобой сидели в бессонные ночи, и ты крепко обнимал меня, говоря о том, как здорово вот так вот просто сидеть и обнимать меня. Делаю большой глоток и пытаюсь сдержать слезы. Мужчины не плачут ведь так? Вранье. Кто вообще придумал этот бред о том, что если мужчина заплакал, то он тряпка. Но да, я тряпка. Слезы вырываются наружу и я громко кричу в потолок. Плевать. Плевать на то, что скажут соседи и ребята. Делаю еще несколько глотков и смотрю на пол: осколки от бутылок, что я разбил лежат прямо на твоих фотографиях. Беру одну рандомную твою фотографию и смотрю. Это был твой день рождения и ты улыбаешься здесь подарку, что мы подарили тебе с ребятами. Красивый. Такой, блять, красивый, ебаный Феликс Ли. Отбрасываю фотографию назад, смахиваю слезы и беру телефон в надежде на то, что ты мне написал или пытался дозвониться, но нет — ничего. лишь десятки пропущенных от Хенджина и остальных ребят. Это все не то, швыряю телефон в сторону и снова делаю глоток. Докуриваю сигарету и потушив окурок о себя встаю у окна, смотря на такое звездное небо. Ты любил звезды, а я любил тебя. Нет, все еще люблю. Открываю окно и сажусь на подоконник. Высоко, думаю я. Двадцатый этаж все-таки. Раньше я очень боялся высоты, но не сейчас. Сейчас мне уже ничего не страшно. Резко встаю на окно во весь рост, мысли полным потоком крутятся в моей голове и это мешает мне думать. Мимо пролетает птица и я думаю, как же хорошо быть птицей, жаль, что я не она. так бы хотелось сейчас взять и улететь, но у меня нет крыльев, потому что ты их обломал. Ты обломал во мне все живое, оставив лишь боль, пустоту, разочарование и разбитое сердце. Вот что ты наделал, мой прекрасный цветочный мальчик. Слышу как телефон разрывается от постоянных входящих звонков. Прости, Хёнджин, в другой раз. — Прости. Не в этой жизни. Это последнее, что я говорю и делаю шаг вперед навстречу той пропасти и мокрому асфальту, что в скором времени встретит меня в своих объятиях. Чувствую как я лечу вниз, раскинув руки. Ощущаю себя той птицей, что пролетала мимо моего окна. Мне хорошо. Сейчас мне действительно так хорошо. Но на секунду я забыл, что у меня нет крыльев, ведь ты мне их и обломал. Падаю. Разбиваюсь словно тот Титаник и иду на дно бездны. Но мне все еще хорошо, потому что я больше ничего не чувствую. Ничего. Совсем… Так что же ты наделал мой прекрасный цветочный мальчик?