Шерлок сошёл с ума

      Шерлок сошёл с ума. Так говорили везде: в Скотленд Ярде, в прессе, в любом из мест, где он когда-либо появлялся. Он - сумасшедший. Он - псих. Шерлок Холмс - конченный псих. Джон бы отдал все, чтобы снова услышать подобную шутку от Салли или от обиженого клиента, он отдал бы все, чтобы Шерлок улыбнулся в ответ и терпеливо разъяснил: «Высокоактивный социопат»       Джон думал об этом и сейчас по дроге в больницу и забыл сказать таксисту свернуть в сторону парковки.       — Высадите здесь.       — Уверены? — водитель развернулся и посмотрел на Джона с искренним участием. За окном шёл дождь.       — Да, спасибо.       Тот кивнул, пожав плечом, и Джон достал бумажник, чтобы рассчитаться. Он всегда расплачивался, когда Шерлок, подгоняемый азартом игры, выскакивал из машины, резко и вперёд без конкретной цели. Просто рывок, импульс и чёрное пальто, распахиваемое холодным ветром.       Водитель явно часто возил сюда пассажиров. Как-никак, это была государственная больница. Через пропахший велюром салон прошли толпы людей: отчаянных, скорбящих, преисполненных надежды. Но Джон понимал, что ни под один из этих терминов он не подходит. Он так и не смог осознать, что случилось, и его пугала мысль, что осознание придет скоро. Кто знает, тогда, возможно, он займёт одну из здешних коек.       А еще Джон не смог смириться с мыслью что теперь придётся ездить сюда каждый раз. Но в то же самое время он отчаянно пытался не думать о том, что настанет момент, когда он станет наведываться сюда лишь раз месяц или в год, заходя из чувства долга, подгоняемый чувством стыда. Стыда перед кем? Салли приехала лишь раз, из вежливости или того же самого стыда. Грег появился еще на пару раз больше, но его волновало скорее состояние самого Джона. А Джон не думал. Он знал, что еще на ногах, только потому, что не думает...об этом.       В лифте никто не выходит на пятом. Все идут в терапию на втором к своим детям, заболевшим ангиной или подхватившим отит. Мужчины с цветами едут выше и выходят на третьем. Они, сияя, направляются к родильному отделению, их мир наполнился жизнью, эта жизнь сверкает во всем: в аляпистых цветах и наполненных счастьем глазах. Никто из них не замечает Джона. А те из них, кто замечает, стараются не смотреть на прижавшегося к задней стенке мужчину в мокрой армейской куртке и с сединой на висках. Они не хотят, чтобы хоть одна капля яда попала на их холст и прожгла в нем дыру. А этот человек...ему всё равно уже не помочь.       Дверь открывается на третьем и Джон хочет выйти с ними. Словно кто-то из них мог поделиться с ним этим счастьем, если он незаметно подберется к ним. Как будто случайно и ему может перепасть кусочек воздуха с общего стола.       Но вот двери снова закрываются, и его железный гроб тянет выше. Нет, Джон. Тебе нельзя с ними. Тебя ждёт иная судьба, а это - не твоя остановка.       Джон вошёл в холл и, как ни старался, все равно обратил внимание на запах больницы. Это был не тот запах, которого все боялись: запах спирта и резиновых перчаток. То был запах приемного покоя, к которому Джон давно уже привык. Но здесь все былого по-другому. Серые стены впитывали его в себя - застоявшийся дух безумия, усталости и безнадежности, когда душа человека тухнет и гниет внутри тела, запутавшись, словно в скользких водорослях, в которые случайно угождаешь ногой, купаясь в реке и с омерзением резко выдергиваешь ногу.       — Вы пришли к кому-то? — спросил санитар, поймавший на себе пустой взгляд Джона Уотсона, — Сэр, — Джон посмотрел на человека, обращавшегося к нему, — Сэр, вам помочь? — Джон глубоко вдохнул носом и по-солдатски поправил кожаную куртку.       — Да, — сказал он, — Я пришёл к...не подскажете где..., — теперь он выдохнул и собрал все свои силы, — где находится палата Шерлока Холмса?       Джон вошёл только после того, как несколько минут постоял у двери. Он пытался вспомнить, как все начиналось. Под звуки скрипки, ветер, уверенное «Такси!» и встрелы в стену, под эти звуки они жили. Под зловещий смех и крики Миссис Хадсон. «О Господи! Боже, мальчики!». А сейчас лишь скрип больничной двери и обреченный стук колес каталки.       Надо закрыться. Думать нельзя. Это - просто человек. Просто человек лежал на кровати в синеватой темноте. Штора была опущена, а за ней в открытое окно сочился пронизывающий ветер.       Никто не верил, что этот механизм когда-нибудь даст сбой, настолько быстро и четко он работал. Но, как двигатель, он износился в таком ритме работы без ухода и смазки. И в тот самый момент, он не встал, как умирает механизм семейного микроавтобуса, он взорвался, как взрывается двигатель спортивного автомобиля, упавшего со скалы.       Джон четко разделял Шерлока и его мозг. Шерлок - человек, человек, который нуждается в заботе, который расстраивается и разочаровывается, который...может заплакать. Этот человек стал жертвой своего мозга.       — Шерлок? — фигура не пошевелилась.       — Шерлок, мне закрыть окно?       Снова никакой реакции. Джон подошёл к окну и подтянулся, поворачивая ручку.       — Ну и холодно тут у тебя!       Молчание.       Джон повернул ручку и тоже затих, оставшись стоять к кровати спиной. Как будто вдали было красиво, и, как будто Джон смотрел на эту красоту. Как будто на кровати сзади не было человека. Джон даже хотел повернутся, чтобы доказать это. Он умел смотреть в глаза своим страхами, резко откидывать темное одеяло, и убеждаться, что никакого монстра нет. Он даже сделал движение, но замер, и остался стоять спиной. Он не смог, Джон знал, что человек есть. Он зажмурился. «Человек». Он - военный. Он терял людей. Он сможет это сделать. И собравшись с силами Джон сказал себе: На кровати сзади лежит человек. Шерлок.       При вкусе этого имени в мозгу и на губах, в глазах защипало. Шерлок...родной Шерлок. Джон повернулся. Положение фигуры не изменилось. Молчание начинало тянуть тупой болью.       — Шерлок, это я.       Слова звучали глупо и беспомощно. И снова глупым казался он - Джон Уотсон, когда как Шерлок просто молчал, словно погруженный в очередное дело. Джону становилось все тяжелее стоять ровно. Наверное, за тем, что происходило сейчас, следили санитары. И это понятно после того, что Шерлоку пришлось пережить. Любое влияние было опасно. И только по этой причине Джон старался держаться достойно.       Вот и оно. Осознание. То, чего так боялся Джон, и по его щеке покатилась слеза, как символ того, что он понял. Он снова один, Шерлока с ним нет. Шерлок лежит на кровати с широко-распахнутыми глазами и смотрит куда-то глубоко в себя. Сестра говорила Джону, что он не ест. В него колют иглой и кормят через капельницу. И даже тогда он не шевелится.       В один момент послав к чёрту все, Джон лёг на кровать рядом с Шерлоком и зарылся рукой в его волосы. Слезы впитывали в себя воздух и катились из глаз, а когда они вытянули из него весь кислород , Джон рвано вдохнул. Он не выдержит так каждый раз. Он не верил, что эта боль когда-то станет меньше. И не хотел этого.       Джон в одинаковой степени хотел забыть и помнить тот день, когда Шерлок вернулся домой. Его не везли на скорой, он вернулся сам, на ногах. Джон оторвал глаза от книги, и увидел его в пальто. Все было хорошо.       — Шерлок?       Тот не ответил. Он всегда говорил, когда входил домой, говорил даже тогда, когда Джона дома не было. А сейчас Холмс молчал. Шерлок снял пальто, как обычно, и пошёл в ванную. Джону по-прежнему казалось, что всё хорошо.       Он покачал головой, и отправился вешать пальто на вешалку. А потом раздался крик.       — О Боже, Шерлок!       Шерлок не отвечал. Джон рванулся к ванной, от его лица отлила вся кровь. С внутренней стороны пальто было в крови. Белая рубашка Холмса, тоже была пропитана кровью. Везде чертова кровь, смешанная с грязью и размазанная по полу. Шерлок сидел на полу и смотрел в пустоту. Уже холодная ткань прилипала к его телу. Джон бросился к нему, укладывая на пол.       — Шерлок, ты в порядке? У тебя кровь, Шерлок...       Как доктор, Джон понимал, что человек не живет после такой кровопотери, а потому он мог догадаться, что это не его. Но Джон всё равно раздел Шерлока, полностью осмотрел, и только потом позволил себе выдохнуть.       — Шерлок, ты в порядке?       Молчание. Джону пришлось мыть его, заворачивать в одеяло, мерять пульс. Он был нормальным, даже немного медленным. Шестьдесят четыре удара в минуту. Джон аккуратно дотронулся до его плеча, но Шерлок не реагировал.       — Что случилось?       Детектив открыл рот и сделал неимоверное усилие, словно с рождения был нем. Его начало трясти мелкой дрожью.       — Тише. Тише, Шерлок, не надо, слышишь? Всё хорошо, спи.       Только когда Джон убедился, что сосед уснул, он позвонил Грегу и узнал, что Шерлок ошибся. Он не успел.       — И что?       — Джон..       — Он весь в крови, черт возьми! Что там случилось?! Он и раньше ошибался, да и плевать на это. Откуда вся эта кровь...       Глухое молчание в трубке заставило Джона опереться о стену.       — Перед ним истязали детей. Пятерых детей, Джон. По очереди, медленно, они...       Дальше Джон не слушал. Он повесил трубку.       Джон плакал за 221В, пока не замер, потому что почувствовал движение. Не закрывая глаз, Шерлок придвинулся ближе и положил голову Джону на грудь. Тот замер и остался лежать, не дыша.       — Шерлок?       Джон услышал тихий и хриплый шёпот.       — Что? Шерлок? Шерлок?       — Джон...       — Я здесь, родной.       — Джон, они ушли?       — Кто ушёл, Шерлок?       — Санитары, которые вечно наблюдают у моей двери и воображают, что я сошёл с ума.